Автором и его сотрудниками в последние годы проведен ряд конкретных исследований процессов восприятия произведений искусства.

Предметом социально-психологических исследований искусства прежде всего являются общение, взаимодействие и коммуникация в процессе создания, распространения и освоения произведений искусства в определенных общественно-исторических условиях. Поэтому объектами эмпирических социально-психологических исследований выступают создатели художественных произведений (профессиональные и самодеятельные), распространители искусства (редакторы, критики, популяризаторы и т. п.), реципиенты и аудитории искусства, а также содержание художественных произведений.

При этом важнейшую роль играют социально-классовые характеристики как создателей произведений искусства, так и тех, кто эти произведения воспринимает.

В ходе эмпирических исследований, выполненных нами и под нашим руководством, анализировалось содержание художественных произведений в связи с социально-классовыми характеристиками их создателей, изучалось оперативное и долгосрочное влияние искусства на молодежь, рассматривались некоторые личностные особенности работников искусства и специфика социально-психологического климата в художественных коллективах. Остановимся на некоторых результатах этих исследований.

Материалы литературы и искусства настоящего и прошлого времени содержат грандиозную «коллекцию» фактов и мнений о людях, об их психологии. Они могут влиять на отношения людей к различным социальным группам, на понимание социальных ролей, на формирование этических и эстетических идеалов. В частности, популярные персонажи литературы и искусства становятся эталонами и даже стереотипами восприятия и понимания людьми друг друга (например, Аполлон, Джоконда, Дон-Кихот, Ромео и Джульетта, Тартюф, мистер Пикквик, Наташа Ростова, князь Мышкин, Павел Корчагин и т. д.). Понятно, что материалы литературы и искусства могут служить ценным объектом изучения феноменов социальной перцепции.

В зарубежной, прежде всего американской, социальной психологии и социологии проведено немало исследований содержания произведений литературы и искусства, причем больше всего повезло массовой журнальной прозе. Достаточно вспомнить широко известный анализ изображения представителей различных национальностей в журнальных рассказах, имевший прогрессивное социально-критическое значение.

Что касается отечественных исследований, то первым опытом такого рода, по-видимому, явился контент-анализ художественных описаний брака и любви в молодежных журналах, предпринятый нами. Позднее была сделана попытка анализа портретной живописи. При этом содержание любых художественных произведений рассматривалось как сплав, синтез отражения объективной действительности и внутреннего мира художника. Кратко изложим некоторые результаты этих исследований

Как в молодежных журналах отражаются брак и любовь? Какие образы брака и любви представлены наиболее ярко? Проявляется ли специфика определенного издания или группы авторов в публикациях на данную тему? Ответ на эти вопросы входил в задачу нашего исследования. Непосредственным объектом изучения явились номера журналов «Юность» и «Сельская молодежь» («СМ») за пять лет, в которых анализировались конкретные описания брака и любви (всего около 200 описаний).

Результаты и исследования показали, что совокупность проанализированных образов в общем верно отражает некоторые тенденции в современных брачно-любовных отношениях. Так, количество неблагополучных ситуаций брака и любви на страницах журналов растет по мере приближения времени действия в произведениях к 60-м годам, что соответствует реальной статистике увеличения числа разводов в это же время В «СМ» взаимоотношения персонажей 60-х годов представлены несколько более благополучными, чем в «Юности», что также соответствует реальному положению дел в наиболее отражаемой каждым журналом группе населения (в «СМ» — сельские жители, в «Юности» — горожане).

Анализ показал, что даже в такой традиционно «женской» тематике, как брак и любовь, авторство женщин очень редко (в 6 раз реже, чем авторство мужчин), т. е. соответствующие описания даются прежде всего в мужской интерпретации.

В исследовании обнаружилось статистически значимое влияние пола авторов на содержание описаний брака и любви. Так, в произведениях созданных авторами-мужчинами, персонажи — мужчины в 2 раза чаще чем персонажи-женщины, выступают главными героями. Еще сильнее это проявляется в рисунках-иллюстрациях мужчин-художников к данным произведениям (по результатам, известным из анализа детских рисунков, мальчики тоже чаще изображают мальчиков, чем девочек). Авторы-женщины значительно чаще наделяют персонажей-мужчин отрицательными личностными качествами и поведением, чем персонажей-женщин (и эти данные имеют аналогию в детской психологии — девочки чаще отмечают отрицательные качества у мальчиков, чем у девочек). Кроме того, они чаще авторов — мужчин описывают неблагополучные отношения в ситуациях брака и любви. Была также выявлена склонность авторов (особенно мужчин) наделять персонаж – мужчину профессиональной ролью, отождествлять героя с ней и, наоборот, лишать персонаж – женщину этой роли, приписывая ей прежде всего роль хозяйки и матери.

В ходе анализа были выделены некоторые повторяющиеся стереотипы описания брака и супругов. Так, характерны следующие образы муж — яркая, творческая личность и жена — его скромная заботливая подруга. Она не блещет способностями, но зато хорошо ведет хозяйство, готовит, ухаживает за детьми. Жена не способна разделить «высокие интересы и занятия мужа, если же и живет его интересами, то лишь в роли «обслуживающего персонала» (секретарши, помощницы). Подобные образы появляются в произведениях авторов-мужчин, причем персонажи всегда довольны своими отношениями и брак благополучен. Такова, очевидно, мужская точка зрения.

В свою очередь, авторы-женщины пытаются создать как бы противоположный, «эмансипированный» образ: жена — более яркая, творческая личность, чем муж — заурядный самодовольный человек. В этом случае брак обычно неудачен и кончается разводом.

В отдельных описаниях авторы-женщины стремятся показать и другой, оптимальный образ супружеских отношений, когда муж и жена — творческие личности, живущие общими интересами, разумно распределяющие семейные обязанности. Но этог образ теряется среди «традиционных» картин брака, где муж — это прежде всего профессия, дело, а жена — «хранительница семейного очага».

Благодаря анализу описаний брака, созданных писателями, удалось также выявить различные типы совместимости и несовместимости супругов Оказалось, что в изученных материалах эксплицитно (на уровне авторского осознания) присутствуют только две модели совместимости супругов: 1) модель психологического подобия (сходство характеров, интересов, личностных качеств супругов), которая является наиболее, распространенной, и 2) иррациональная модель (оптимальное сочетание супругов происходит стихийно, и рационализировать, объяснять это явление трудно). Гипотетическая модель супружеской совместимости «крайности сходятся» не была обнаружена. В го же время имплицитно (на уровне конкретных образов) в художественной прозе содержится модель совместимости, которую можно назвать «сходство при различии (сходство супругов по каким-то одним психологическим качествам при различии по другим). Эта модель, как известно из психологических исследований, является самой распространенной в реальной жизни. Такова, по-видимому, специфика отражения явления супружеской совместимости в проанализированной нами выборке произведений художественной литературы. На уровне писательских сентенций, обобщений происходит схематизация, утрировка явления. Конкретные же образы, персонажи оказываются более живыми и сложными. При изучении русских пословиц и поговорок, а также сборников афоризмов мыслителей и писателей разных времен и народов нам также удалось выявить только две первые модели — подобия и иррациональную. В то же время конкретные художественные образы субъектов брака и любви представляются хорошей моделью для исследования проблем совместимости.

Второй наш опыт был посвящен социально-психологическому анализу портретной живописи. С целью получения сведений об особенностях отражения живописцами социальной среды, об их восприятии и понимании людей, в том числе в связи с общественно-историческими условиями, анализировались работы на всесоюзной выставке «Портрет в русской живописи конца XIX — начала XX века».

За единицу анализа был взят портрет, изображающий одного человека и выполненный маслом. Выборочная совокупность составила 154 портрета, выполненных 44 известными живописцами-мужчинами (ввиду перепрезентативности в выборку не вошли работы женщин).

Качественно-количественный анализ выявил некоторые неслучайные тенденции в творчестве портретистов. Живописцы чаще всего писали представителей собственной художественной среды (живописцев, артистов, писателей и т. п.) и очень редко — представителей других социально-профессиональных групп (в частности, совсем отсутствуют люди науки и техники). Обнаружено на статистически значимом уровне, что художники- мужчины почти независимо от своего возраста предпочитают изображать на женских портретах молодых (69 % от всех женских портретов), а на мужских — пожилых людей (61,5 % мужских портретов). При этом в мужских портретах обычно проявляется ориентация живописцев на социально-профессиональную роль изображаемых, портреты отличаются выраженным психологизмом (недаром основное внимание уделяется лицу модели) и динамикой. В то же время женские изображения гораздо чаще, чем мужские, связаны с досугом и бытом, декоративны (особое внимание к фигуре, одежде, о чем творят даже названия: «Дама в лиловом», «Крестьянка в розовом» и т. п.) и статичны.

Обнаруживаются и некоторые иные тенденции. Так, если на портретах XIX в. человек более чем в половине случаев помещен в пространство условного монотонного фона, а яркий декоративный фон отсутствует, то на портретах XX в. людей чаще всего пишут в детализированном интерьере, появляется яркий и пестрый декоративный фон. На портретах XX в. возникает городской пейзаж, в который помещают портретируемого, появляется его изображение в движении, а также иронические гротескные портреты.

Схематизируя процесс изменения портрета в русской дореволюционной живописи конца XIX — начала XX в., можно сделать вывод, что это изменение идет от преимущественного изображения несколько идеализированного одухотворенного лица (И. Е. Репин, Н. Л. Ярошенко, Н. Н. Ге и др.), через акцентирование пластики тела в целом (В. А. Серов, А. Я. Головин и др.) — к уравниванию портретируемого человека с декоративным фоном и предметной средой (И. И. Машков, П. П. Кончаловский, А. В. Лентулов и др.). В значительной степени это является отражением духа времени, своеобразного кризиса концепции человека на стыке двух веков (как известно, кризисные явления происходили тогда же и в науке: от физики — до психологии, о чем писал В. И. Ленин в работе «Материализм и эмпириокритицизм»). Конечно, это только общая усредненная тенденция. Отдельные, а тем более выдающиеся художники ни в какие схемы не укладываются. В качестве примера достаточно привести представленные на выставке глубоко психологичные и в то же время декоративные полотна М. А-Врубеля или К. П. Петрова-Водкина. Таким образом, в двух наших исследованиях материалов литературы и искусства были выявлены некоторые закономерности отражения людей писателями и живописцами. Оказалось, что даже в их творчестве прослеживается влияние определенных групповых стандартов (стереотипов) восприятия и понимания других людей.

Цикл исследований, выполненных под нашим руководством в 1980-1983 гг. Н. Н. Лепехиным и Ч. А. Макеевой, был посвящен проблеме показа в кинофильмах сцен жестокости и насилия. В эти годы на экранах страны увеличилось количество демонстрируемых фильмов детективно-приключенческого жанра, как зарубежного, так и отечественного производства, в которых присутствуют весьма откровенные сцены агрессии и жестокости. На это уже неоднократно обращали внимание наши публицисты и представители общественности на страницах печати. Как известно, данная проблема в социально-психологическом плане давно обсуждается западными исследователями, которые в большинстве случаев склоняются к признанию наличия зависимости между показом насилия и последующим агрессивным поведением. Но в условиях нашей страны она не изучалась.

Анкетный опрос учащихся нескольких ленинградских производственно-технических училищ в возрасте 16-18 лет (опрошено свыше 600 юношей и девушек) показал, что юноши предпочитают в кино детективно-приключенческий жанр, а девушки, кроме того, и любовно-бытовой. Корреляционный анализ выявил прямую связь между популярностью фильмов среди опрошенных и количеством в них сцен физического столкновения и самопожертвования. Для девушек также обнаружена положительная зависимость популярности фильмов от количества в них любовных сцен.

Анализ содержания 16 отечественных и 15 западных детективных фильмов, которые демонстрировались в кинотеатрах города, показал значительное количество сцен насилия и агрессий в них — от всевозможного рукоприкладства до убийства и истязаний (в среднем 19 эпизодов в наших фильмах и 24 — в западных) При этом количество наиболее тяжелых сцен (убийств, истязаний и т. п.) в отечественных фильмах было в 2 раза меньше, нежели в западных (5 против 12), и они были менее натуралистичными и жестокими. Однако в наших фильмах чаще демонстрировался обмен ударами; реже, чем в западных, любовно-эротические эпизоды и эпизоды употребления алкоголя, но чаще — эпизоды курения. Особо примечательно, что в западных детективах почти отсутствуют сцены самопожертвования, которые типичны для советских фильмов.

«Лидером» среди проанализированных отечественных фильмов по сценам насилия были «Пираты XX века», а среди западных — «Кто есть кто» (Франция), справедливо подвергнутые критике в нашей печати, в том числе в письмах родителей и педагогов (иронический контекст второго фильма отнюдь не делает его менее безобидным для незрелой подростковой аудитории). В то же время среди советских фильмов имелись чисто психологические детективы, в которых сцены физического столкновения и агрессии отсутствуют («Допрос», «Ипподром»).

В дополнительном сравнительном опросе групп молодежи в возрасте до 19 лет (161 человек) и 25 — 29 лет (95 человек) были получены данные о том, что показ сцен жестокости и агрессии на экране одобряют 64 % молодежи до 19 лет и только 26 % молодых людей 25 — 29 лет. Обследование группы учащихся ПТУ посредством метода САН и цветописи Л.Н. Лутошкина до и после киносеанса западного детектива показало, что если на юношей просмотр оказал возбуждающее воздействие, то на девушек — угнетающее.

Исследование свидетельствует, что явное предпочтение детективных фильмов, насыщенных актами агрессии, характерно только для группы юношей в возрасте до 19 лет. Это несомненно связано с известными психологическими особенностями данного возраста (недостаток жизненного опыта, культуры чувств, повышенная реактивность, преувеличение ценности физических качеств людей, тяга к экстраординарному, неизведанному и т. п.). Несмотря на то что данная проблема в социалистическом обществе не имеет такой остроты, как на Западе, результаты исследований Н. Н. Лепехина и т!, А, Макеевой показали, что часть учащихся ПТУ пытается подражать героям детективных фильмов, в том числе их отнюдь не позитивным образцам поведения и моральных норм. В этой связи представляется уместным поставить вопрос о правомерности психологической экспертизы детективных фильмов, предназначенных для массового проката.

Серия социально-психологических исследований для изучения влияния на личность и ее различные свойства продолжительного активного интереса к искусству была проведена под нашим руководством в 1979 -1983 гг. Подбирались и сопоставлялись выровненные по социально-демографическим характеристикам группы активно интересующихся («любители» искусства) и не интересующихся искусством («нелюбители»). Использовались анкеты, интервью, личностные методики (опросник Р. Коттела и др.). В качестве объектов изучения выступали школьники и студенты различных высших учебных заведений Ленинграда (250 на основной и свыше 600 на предварительной стадиях исследования). Исследовались любители и нелюбители искусства вообще, а также по отдельным его видам (художественная литература, поэзия, музыка).

В каждом исследовании были получены более или менее значимые данные о различиях между любителями и нелюбителями искусства по некоторым характеристикам личности, деятельности и общения.

Анализ полученных данных показал, что у любителей искусства в большей мере, чем у нелюбителей, развита эмоциональная сфера личности, мотивационный потенциал, эмпатия и воображение (в частности, более богатый ассоциативный мир). В ценностной сфере у любителей искусства несколько преобладает ориентация на нравственные и творческие качества людей, у них более оформлены представления об идеальной личности по сравнению с нелюбителями. Естественно, что у любителей искусства лучше развит художественный вкус, чем у нелюбителей. Обычно любители дружат между собой, на развитие их интересов к искусству определенное влияние оказывает общий культурный уровень семьи, но большее значение имеет воздействие друзей, а иногда преподавателей в школе. У любителей проявляется не очень четкая тенденция к интравертированности. Исследовательские данные свидетельствуют о некоторой большей «женственности» юношей и «мужественности» девушек, ориентированных на искусство, по сравнению с соответствующими группами нелюбителей.

Под нашим руководством изучались также пропагандистские возможности художественных средств наряду с другими. Например, в исследовании, выполненном С.К.Ларионовым, изучалось отношение к текстам массовой печати, предназначенным для антиалкогольной пропаганды, а в исследовании, проведенном Е. В. Ходыкиной, определялось отношение к аналогичным текстам, пропагандирующим увеличение количества детей в семье.

Оба исследования строились но одинаковой схеме. Подбирались сходные по целевому содержанию, равные по объему тексты, различающиеся по общему характеру и стилю (публицистический, научно-популярный, художественный). Тексты предъявлялись для прочтения реципиентам — рабочим и ИТР ленинградских предприятий (в первом случае 60 мужчинам и женщинам, во втором — 83).

В первом исследовании художественный текст благодаря своей эмоциональности и образности оказался наиболее эффективным для женщин (его предпочли 66 % из них) и занял второе место по предпочтению среди мужчин (32 %). Во втором исследовании он оказался на втором месте но предпочтению как среди женщин (25 %), так и среди мужчин (2! %) — сработал «эффект бумеранга»: в тексте в качестве образца пропагандировалась «слишком многодетная» для современных условий семья — с шестью детьми. Неэффективность пропаганды модели многодетной семьи подтвердилась и реакцией этих же испытуемых на фильм «Однажды, 20 лет спустя», в котором показана счастливая семья с десятью детьми во главе с молодой привлекательной матерью (89 % женщин и 82 % мужчин сочли ситуацию, показанную в фильме, нереальной и неубедительной).

Тем не менее результаты этих исследований, на наш взгляд, демонстрируют значительные и пока недооцениваемые возможности художественных средств в пропаганде.

Несколько исследований, выполненных под нашим руководством на кафедре и в лаборатории социальной психологии Ленинградского государственного университета Е. Гешковой, А, Т. Никифоровым, Ю. И. Сыроежиной, Ж. Оливейро Фройз в 1981-1983 гг., были посвящены изучению личностных особенностей представителей искусства и социально-психологического климата в художественных коллективах.

В исследовании Ж. Оливейро Фройз изучались особенности восприятия живописи художниками и нехудожниками. Испытуемыми выступали студенты-выпускники Института живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина в Ленинграде и Академии художеств в Лиссабоне, а также студенты технических вузов (всего 91 человек). Использовалась экспериментальная методика, в ходе которой испытуемым предъявлялись 18 слайдов с изображениями произведений русской и португальской живописи, которые они должны были оценить по специально разработанным шкалам семантического дифференциала.

Выяснилось, что советские художники и нехудожники, а также португальские нехудожники предпочитают реалистическую живопись. Между оценками этих трех групп испытуемых была значимая корреляции. В то же время португальские художники отдавали предпочтение произведениям нереалистических направлений. При этом для художников более важным выступали эстетические качества произведений, а для нехудожников — нравственные.

Исследование Е. Гешковой было посвящено изучению взаимоотношений режиссеров и актеров в театре. Объектами изучения были два театральных коллектива в Ленинграде и ЧССР. Применялись интервью и личностная методика.

В ходе исследования было обнаружено два типа взаимоотношений между режиссером и актерами при общем достаточно благополучном социально-психологическом климате в коллективах. Первый тип отличается преимущественно диалогическим, «горизонтальным» характером общения, паритетным творческим взаимодействием. Второй — преимущественно монологическим (со стороны режиссера), «вертикальным» общением, сотрудничеством по модели «лидер — ведомый». Актеры делятся на предпочитающих тот или иной тип взаимоотношений с режиссером, и они их удовлетворяют.

Исследование А. Т. Никифорова, проведенное в двух киносъемочных группах на студии «Ленфильм» (применялись методики наблюдения и интервью с использованием фотосъемки и звукозаписи), выявило аналогичные типы взаимодействия режиссеров и актеров. Однако монологический тип руководства в данном случае модифицировался в излишне директивный и не удовлетворял актеров. Это приводило не к творческому диалогу, а к борьбе за лидерство между режиссером и актерами, тем более что в кино, в отличие от театра, съемочная группа существует временно, пока снимается фильм, и процессы адаптации членов группы, формирования коллектива могут не достичь необходимого уровня за это время. Поэтому неслучайно в современном кино усиливается тенденция к созданию стабильных, длительно функционирующих коллективов, состоящих из близких по творческим устремлениям людей.

Хотя благоприятный социально-психологический климат в съемочной группе не гарантирует высокохудожественного результата, тем не менее он несомненно выступает положительным фактором успешной творческой деятельности. Поэтому актуальной является проблема формирования художественных коллективов с учетом психологической совместимости их участников и повышение психологической компетентности режиссеров. Этим должна была бы заниматься специальная психологическая служба киностудии, подобно таким же службам, работающим на промышленных предприятиях.

Особенно ценными являются системные социально- психологические исследования искусства, которые охватывают все основные его элементы. Подобное исследование кинопроцесса от заявки на сценарий до выхода фильма в прокат и его оценки критикой и аудиторией в целях оптимизации этого процесса начато нами совместно с киноведами Лен. гос. института театра, музыки и кинематографии.

Психологический журнал, Том б, No 3, 1985, с 142-150.