Регуляционная теория личности Reykowski — это вариант познавательной концепции человека. Познавательные теории личности [Bieri et al., 1966; Harvey et al., 1961; Kelly, 1955; Schroder et al., 1967] в отличие от теорий, которые регулятором поведения считают только механизмы влечений и эмоций, предполагают существование особой мотивации, возбуждаемой на уровне познавательных структур. Эта мотивация возникает благодаря сопоставлению поступающей информации с информацией, закодированной познавательными структурами на основании индивидуального опыта. Свойством возбуждать мотивацию обладает информационное несоответствие (различие в содержании, касающемся одного и того же состояния вещей) в форме расхождения между поступающей и закодированной информацией, а также среди поступающей или закодированной информации [Lukaszewsku 1974], т. е. противоречивая, новая, разнородная, неточная, многозначная или сложная информация [Lewicka, 1977]. Согласно теории познавательной мотивации, поведение человека может быть направлено на ликвидацию информационного несоответствия или на его увеличение Ведь направление поведения зависит от степени влияния информационного несоответствия на повышение или понижение общего уровня активации в коре головного мозга. Любое информационное несоответствие усиливает активацию коры и периферической нервной системы, а в результате этого увеличивается напряженность эмоционального процесса и происходит возбуждение мотивации. Человек стремится сохранить оптимальный уровень активации (функциональное равновесие системы регуляции). Если исходный уровень активации был низким, то-информационное несоответствие повышает его и эффективность регуляционных функций познавательной системы возрастает. В свою очередь если информационное несоответствие уже вызвало усиление активации до оптимального уровня, то каждое следующее несоответствие вызывает сверхоптимальную активацию, в связи с чем степень нарушения регуляционных функций возрастает [Lukaszewski, 1974]. Концепция континуума активации и криволинейной зависимости между уровнем активации и уровнем сознания [Lindsley, 1957] предполагает возникновение сниженного уровня сознания (сужение сознания) вследствие сверхоптимальной активации, что приводит к нарушению регуляционно-интеграционных функций личности (например, в форме сниженной эффективности действий), а в результате — к дальнейшему информационному несоответствию и повышению активации. Эта положительная обратная связь между уровнями информационного несоответствия, активации и сознания объясняет, по-мнению Lukaszewski (1974), повышение или снижение функциональной эффективности процессов регуляции. Одновременно три перечисленных элемента соединяет отрицательная обратная связь, которая обеспечивает поддержание равновесия в системе регуляции. Так, уменьшение информационного несоответствия вызывает снижение уровня активации, уменьшение периферическою возбуждения, снижение эмоционального напряжения и смену окраски эмоций с отрицательной на положительную (отрицательный характер эмоций связан со сверхотптимальным или слишком низким уровнем активации).

Многочисленными экспериментальными исследованиями, которые были проведены представителями теории познавательного равновесия [Festinger, 1957; Heider, 1958; Osgood et al., 1957; Rosenberg, Abelson, 1960] и теории познавательного диссонанса [Fiske, Maddi, 1961; Haber, 1958; Hebb, 1970; Hunt, 1965], установлено, что в зависимости от индивидуальных различий оптимального уровня активации и вида ситуации наиболее эффективное функционирование системы регуляции может сочетаться как с отсутствием, так и с определенным оптимальным уровнем информационного несоответствия. В связи с тем что мотивация — это криволинейная функция уровня активации [Hebb, 1965], т. е. напряженность мотивационных процессов падает при чрезмерном росте активации, небольшое (нужное для достижения оптимального состояния) и очень большое несоответствие информации не побуждает или даже тормозит поведение, направленное на ликвидацию несоответствия. Lukaszewski полагает, что существуют две основные формы уменьшения несоответствия: изменение поступающей информации и (или) изменение закодированной информации. В первом случае изменяется окружающее, во втором — личность (изменяются познавательные структуры). Автор полагает, что степень информационного несоответствия и присущий ей вид поведения составляют континуум, который после незначительного видоизменения можно представить следующим образом: 1) отсутствие расхождений (информационное соответствие)—поступающая информация включается в существующие познавательные структуры; 2) малое несоответствие — хорошо переносится, тенденции к ликвидации и уменьшению его нет; 3) умеренное несоответствие — видоизменение поступающей информации (при помощи защитных механизмов); 4) значительное несоответствие — частично изменяется поступающая информация, а частично — закодированная; 5) очень большое несоответствие — изменение существующих познавательных структур; 6) критическое несоответствие — потеря мотивации к устранению несоответствия [Lukaszewski, 1974]. С точки зрения эффективности психотерапии было бы важно изучить, какой уровень и вид информационного несоответствия и в каких ситуациях [например, при индивидуальной и (или) групповой психотерапии] способствует толерантности к несоответствию, включению защитных механизмов и прежде всего изменению познавательных структур (изменение установок) у больных с расстройствами личности.

Вследствие отсутствия эмпирических исследований истерической личности, базирующихся на предложенных нами теоретических принципах, остается невыясненным, вытекает ли легкость, с которой личности такого типа превышают оптимальный уровень активации, из их низкого по сравнению с другими лицами оптимума активации или же уровень активации у них высокий и лишь чрезмерная реактивность обусловливает необычайно быстрый рост активации у них. Кроме того, важную роль в сверхоптимальном росте активации могут играть: оценочный тип информационного несоответствия; сильное активирующее влияние отсутствия информации, поддерживающей структуру «я», т. е. чрезмерная «занятость собою» (см. раздел 4.8); недоразвитие познавательных структур; предпочтение одного из видов устранения несоответствий (например, защитных механизмов) и т. п. Низкий уровень развития познавательной системы затрудняет устранение несоответствий путем изменения закодированной информации либо степень несоответствия, необходимая для такой перестройки, такова, что чаще всего вызывает сверхоптимальный рост активации. В этой области существует еще много нерешенных вопросов.

Мы не обладаем систематизированными знаниями о защитных механизмах. Отсутствие даже общепринятой классификации и дефиниций по этой теме [Grzegolowska, 1976а], а нередко и попытки экспериментального исследования защитных механизмов [Maruszewski, 1977] принесли спорные выводы, которые скорее углубили, чем прояснили, имеющиеся сомнения. Психоаналитическая концепция (см. раздел 3.1) носит отчетливо неоперационный характер и потому не пригодна для эмпирической проверки. В этой ситуации эвристически наиболее ценной можно считать познавательную теорию защитных механизмов, предложенную Grzegolowska (1976). Включение защитных механизмов в рамки познавательной теории личности и теории активации дает возможность объединить существующие взгляды и полученные данные. Стремясь устранить информационное несоответствие, которое вызывает сверхоптимальную активацию и как следствие сильные отрицательные эмоции (страх), индивид предпочитает средства, которые деформируют поступательную информацию, стараясь любой ценой не допустить изменения существующих познавательных структур. Для этой цели прежде всего используются защитные механизмы, усвоенные в процессе индивидуального развития. Защитные механизмы, по-видимому, уменьшают лишь информационное несоответствие, связанное со структурой «я» (например, поступление информации, противоречащей «реальному я» или «идеальному я») в случае, если величина несоответствия вызывает страх. Защитный механизм — это «познавательный процесс, который характеризуется нарушением восприятия или преобразования информации и в случае сверхоптимальной активации тревожного характера» [Grzegolowska, 1976b]. Действие защитных механизмов можно обнаружить по нарушению функционирования познавательных структур и (или) падению уровня активации [Maruszewski, 1977]. Функция механизмов осуществляется вследствие такого нарушения познавательных процессов, которое вызывает снижение активации до оптимального уровня. Эта концепция была опубликована в 1967 г Leder (1970).

Grzegolowska (1976b) выделяет защитные механизмы, которые состоят в нарушении поступления информации за счет повышения порога чувствительности к данному роду информации, чтобы не допустить восприятия (появления в сознании) или затруднить его. К этой группе относятся так называемая перцептивная защита [Bruner, Postman, 1947], появляющаяся при несоответствии поступающей информации закодированной, а также вытеснение, когда имеется несоответствие внутри закодированной информации. Более сознательное искажение несоответствующей информации проявляется в форме подавления (избегание информации, возбуждающей отрицательные эмоции) или отрицания (информации о неприятных событиях, которые имели место). Общий принцип— это удаление несоответствующей информации из сферы сознания. Вторая категория защитных механизмов характеризуется нарушением переработки информации за счет ее перестройки или переоценки. Перестройка (реструктурализация) проявляется в виде проекции (приписывание другим собственных, неприятных для себя черт), т. е. исключается определенная информация, закодированная в собственной познавательной структуре; интеллектуализации — ограничение лишь объективным, а не эмоциональным аспектом информации; изоляции — неприменение к себе содержания несоответствующей информации, касающейся собственного «я» или значимых лиц. Переоценка заключается в искажении содержания информации и в придании ей нового значения, что выражается в форме рационализации (выдвигание «обоснованных» мотивов и причин своего поведения, хотя на самом деле оно не имеет рационального или социально приемлемого обоснования), инсценированной реакции (декларируются мотивы и позиции, обратные переживаемым на самом деле), «искупления» (изменение моральной оценки поступка при раскаянии в нем) и фантазирования (воображаемое обладание желанными ценностями и достижение желанных целей, которыми в действительности субъект не обладает и которых не достигает). Представляется сомнительным (на что, впрочем, обращает внимание и автор) причисление идентификации и интроекции (интернализации) к числу защитных механизмов (на том основании, что их результатом является снижение информационного несоответствия), поскольку они представляют собой процессы развития, а не защиты познавательных структур. В рамках описанной теоретической модели также нельзя интерпретировать регрессию, компенсацию и транспозицию, которые многие авторы считают важными защитными механизмами [White, Gilliland, 1975]. Требует пересмотра основная гипотеза, согласно которой защитный механизм — это выученный стереотип функционирования познавательной системы, который служит снижению страха и восстановлению оптимального уровня активации. Ведь существует альтернативная возможность расценивать защитные механизмы, хотя бы некоторые из них, как дефекты познавательных функций или «ошибки восприятия» в результате сверхоптимальной активации [Grzegolowska, 1976].

Вытеснение и регрессия были основой фрейдистской концепции патогенеза истерии [Freud A., 1936; Fenichel, 1945], а также истерического характера [Marmor, 1953]. В настоящее время взгляды в этом отношении расходятся, тем более что психоаналитическая концепция не может быть эмпирически верифицирована. В то же время этому требованию отвечает познавательная теория защитных механизмов, согласно которой действие данных механизмов можно выявить при помощи, например, исследования различия между периферическими и центральными показателями уровня активации Маruszewski, 1977]; это открывает конкретные методологические перспективы исследований истерической личности и истерического невроза. Среди защитных механизмов особенно важную роль играет фантазирование, поскольку оно выполняет не только защитную функцию, но и обладает высокой ценностью в качестве вознаграждения (в сфере мечтаний происходит удовлетворение неосуществленных желаний и значительное отождествление с «идеальным я»). Кажется, этот механизм у истерической личности проявляется в двух формах: защитного механизма в узком смысле слова, т. е. «бегства» в мир фантазии, где происходит осуществление неудовлетворенных потребностей, и в виде манипуляционного механизма (см. раздел 4.9), который служит укреплению чувства контроля над окружающими и чувства собственной ценности (в результате «публичного» фантазирования предполагается добиться одобрения общества). Обе формы фантазирования благодаря значительной вознаграждающей ценности фиксируются путем научения. В зависимости от ситуации каждый индивид приводит в действие разнообразные защитные механизмы, но они носят лишь преходящий характер. При расстройствах личности из-за того, что человек не может научиться реалистически и адекватно справляться с ситуациями, т. е. из-за слабости нормальных приспособительных механизмов, происходит фиксирование механизмов, нарушающих прием и переработку информации. Так, защитные механизмы становятся господствующей формой приспособления, обеспечивающей на разный период более или менее эффективно сохранение функционального равновесия системы регуляции. Относительно постоянные формы поведения, обусловленные действием защитных механизмов, в литературе часто определяют термином «невротическое поведение» [Obuchowski, 1976]. Проявлением патологии следует также считать постоянное использование только одного из многочисленных защитных механизмов. Что касается истерической личности, то эти вопросы до сих пор остаются неисследованными.

Особый вид регуляции оптимального уровня активации составляют так называемые механизмы разрядки. Часть возбуждения, возникающего в системе регуляции, как в инстинктивно-эмоциональных, так и в познавательных структурах, вызывает появление экспрессивных действий (поведения). Значительное напряжение экспрессивных действий, вероятно, уменьшает степень возбуждения регуляционных механизмов (разряжающее действие), таким образом снижаются эмоциональное напряжение и уровень активации. Согласно теории научения, эффективное снижение эмоционального напряжения и уровня активации носит характер подкрепления и поэтому фиксирует данный вид деятельности, что приводит к формированию особых механизмов разрядки. В результате научения образуются индивидуальные, типичные для данного субъекта виды разряжающего поведения, описываемые в литературе как эмоциональное поведение [Reykowski, 1974], реагирование [Cameron, 1963], поведение типа «дать выход…» [Milman, Goldman, 1973]. Разряжающим действием могут обладать физические действия, требующие большой энергии [например, борьба, танец; Meerloo, 1959], сильная эмоциональная экспрессия (чрезвычайно живая мимика и пантомимика), агрессивные действия (физическая и словесная агрессия), поведение, приводящее к нарушению норм, сексуальные функции, пищевые функции (чрезмерная еда), речевое поведение (например, признания, рассказ). Механизмы разрядки участвуют также и в возникновении психологической зависимости от алкоголя, лекарственных препаратов или наркотиков. Слабость концепции механизмов разрядки заключается в том, что до сих пор неясен принцип их действия. В частности, неизвестно, носит ли снижение напряжения центральный характер или периферический (например, за счет утомления соответствующих функциональных элементов), а также в какой степени периферическое возбуждение может влиять на уровень активации [Lukaszewski, 1974].

У истерической личности действие механизмов разрядки проявляется некоторыми характерными формами поведения, например: чрезмерной живостью мимики и пантомимики, «болтливостью», тенденцией к интимным признаниям («внутренний эксгибиционизм»; Verbeek, 1973), агрессивными действиями (пресловутое «битье посуды») и т. п. Однако у лиц такого типа причинные факторы эмоционального поведения следует оценивать с большой осторожностью хотя бы потому, что перечисленные действия обычно являются средствами, повышающими степень контроля над окружающими, так что их следовало бы скорее включить в модель манипуляционных механизмов (см. раздел 4.9). Возможно, многие виды такого поведения являются результатом действия обоих механизмов.