Изучено 9 женщин, больных циркулярной формой шизофрении. По возрасту больные распределялись: от 15 до 20 лет — 2 человека, от 21 до 25 лет — 2, от 26 до 30 лет — 2, от 31 до 40 лет — 3 человека. Давность заболевания была: до 1 года — 2 человека, до 3 лет —3, до 5-ти лет — 2, до 10-ти лет — 1 и до 15 лет — 1 человек.

Заболевание началось в возрасте от 15 до 20 лету 5 человек, от 21 до 25 лет — у 1, от 26 до 30 лет — 2 и от 31 до 40 лет — у 1 человека.

Во всех случаях заболевание протекало в форме маниакальных или депрессивных приступов. Онейроидные расстройства возникали как закономерный этап развития приступов.

НАБЛЮДЕНИЕ No 27

К-н, Н. П., 1935 года рождения. Находилась в психиатрической больнице им. П. Б. Ганнушкина с 15/IX—60 г. по 24/1—61 г. История болезни No 5412.

Анамнез. Среди родственников душевнобольных нет. Родилась в семье военнослужащего. Отец по характеру суровый, резкий. Мать — добрая, общительная. Больная родилась в срок, роды были нормальными. Раннее развитие правильное. В дошкольном возрасте была застенчивой, робкой, малообщительной, заикалась. В школе училась с 8 лет, всегда успешно. Увлекалась математикой, много читала художественную литературу. По окончании школы поступила в институт им. Баумана на авиаконструкторский факультет. Училась хорошо. Занималась общественной работой. Всегда была строгой, целеустремленной, несколько прямолинейной, грубоватой. Производила впечатление моложе своих лет, суждения отличались непосредственностью. Пользовалась уважением однокурсников, со всеми отношения убольной были ровными. Близких подруг не было. Была спокойной,,. рассудительной», редко плакала. Одевалась скромно, не по моде, занималась спортом. В 1935 г. (20 лет) вышла замуж за любимого человека. Взаимоотношения с мужем сложились хорошие. Со свекровью ссорилась, требовала, чтобы жили отдельно. Узнав о несогласии мужа, спокойно ушла к своим родным, где была до того времени, когда муж получил отдельную квартиру. Затем вернулась к мужу, жили дружно. По окончании института была направлена на завод. В связи с работой не по специальности много занималась, с работой справлялась успешно. Вела большую общественную работу, изучала французский язык, училась водить автомашину. Настроение было ровным. Спокойно отнеслась к тому, что не может быть матерью (диагностировалась инфантильная матка). Сразу решила в будущем взять на воспитание ребенка, что, по ее мнению, полностью разрешало эту коллизию. В 1960 г. получила туристическую путевку во Францию. Настроение было ровным, спокойным, никаких странностей в поведении не отмечалось. В дороге настроение стало несвойственно ей повышенным. Почти не спала, много смеялась, пела: старалась быть в окружении мужчин. В Марселе из окна вагона на мгновение увидела «множество бегущих крыс», испугалась, однако успокоилась как только это видение исчезло. Во время приема в посольстве напилась допьяна, чего раньше никогда с ней не было. В Париже отставала от группы, стремилась быть одна. Отправилась на площадь, позировала там художникам, считала что идет киносъемка, она — актриса кино. Ощущала внутреннюю непреодолимую потребность куда ю стремиться, двигаться, нарастало чувство, что она во власти чьей-то чужой воли и как бы выполняла в своих действиях чьи-то повеления. Замечала, что при ее появлении окружающая обстановка приобретает большую торжественность, люди как-то изменялись, перевоплощались, незнакомые превращались в товарищей по путешествию.

30/VIII, в кино, села на чужое место, упорно не хотела его уступить. Затем скрылась в неизвестном направлении. Была найдена наутро с растрепанными волосами, в неряшливом виде, возбужденной, говорила отрывочно, непонятные вещи. Все воспринимала как нечто изменившееся, непонятное. Движение на улице казалось стремительным, считала что время должно идти вспять. Ощущала «наплыв мыслей», думала, что на нее действуют гипнозом, заметила эту способность за собой. Потеряла ощущение времени, не знала числа. Была «как во сне». Находясь в Советском посольстве, смутно воспринимала все окружающее, заметила необычайно торжественную обстановку. Видела толпы людей со знаменами и цветами, все было залито ярким солнечным светом, слышалась праздничная шумная музыка, в окружении людей видела идущего живого Ленина. Себя не видела, но ощущала одной из этих людей, была в этой торжественной обстановке чувствовала ее. В то же время на короткие мгновения видела и одновременно ощущала себя летящей, приближающейся к очень ярким, красивым облакам. На обратном пути в самолете была дезориентирована, возбуждена, импульсивна, с трудом удерживалась сопровождающими медицинскими работниками. В это время «видела» флаги иностранных государств, «марсиан», внизу видела Америку. Была уверена, что принимает участие в запуске космического корабля на Марс. Времени не воспринимала, не отличала дня от ночи. По возвращении в Москву была стационирована в психиатрическую больницу им. Яковенко.

В больнице беспрерывно куда-то бежала, дралась, бранилась. Временами что-то шептала. Была неопрятна мочой. Медсестру принимала за свою свекровь, говорила что узнает ее голос. На свидании не узнавала навещавших ее родных, товарищей по работе. Об этом периоде ничего не помнит: где она была, что делала, каковы были ее переживания. О своем поведении узнала позже от видевших ее людей.

16/IX—1960 г. переведена в больницу им. Ганнушкина.

Психическое состояние. Состояние изменчивое. Заторможена, движения замедлены, лицо застывшее, малоподвижное, взгляд сонливый. Неожиданно движения становятся быстрыми, порывистыми. То неадекватно улыбается, то выражение лица становится растерянным, удивленным. На вопросы отвечает лишь после длительных пауз, громко, лаконично. Заявляет, что находится в Коломне. После неоднократных настойчивых повторений вопроса о ее местонахождении говорит, что она в больнице, где ей «делали уколы и давали чай». Неоднократно заявляет, что в данный момент 31 /III. Уверена в присутствии здесь матери и отца, ходя считает, что родители здесь быть не могут. Вокруг разыгрываются сцены. Ее мысли известны окружающим. Восторженно заявляет, что она чрезвычайно способна. Она также способна узнавать их мысли. Голова временами туманится и пропадают мысли. Слышит со стороны «голоса», называющие ее «шпионкой», другие голоса называют «хорошая». Сравнительно полно сообщает анамнестические данные, о происходившем в Марселе — помнит виденных ею «крыс», «магнетические взгляды мужчин».

С 19/IX—1960 г. получает инсулин в возрастающих дозах в сочетании с аминазином по 150 мг в сутки. Часто злобна, импульсивна, нападает на персонал, больных. Тут же укладывается в постель и лежит неподвижно. Спит плохо, сама с собой разговаривает, неопрятна мочой. Временами становится спокойной, более доступной. Узнает врача, говорит, что видела его несколько дней назад. Знает, что находится среди психически больных, где есть «спокойные и беспокойные» Себя больной не считает. Уверена, что сегодня 31/VIII, в больнице она пять дней. Ответы односложны, скупы. В дальнейшем почти все время в постели. Выражение лица «зачарованное», взгляд блуждающий, рассеянный. Периодически совершает круговые движения головой. Окружающим не интересуется, ни к кому не обращается, недоступна, мутична. Временами становится доступнее. Отвечает после длительных пауз односложно, тихим голосом, глядя куда-то в сторону. Узнает врача, но говорит, что видит его впервые. Продолжает считать, что сегодня 31/VIII, в больнице находится пять суток. Утверждает, что на нее действуют гипнозом, под влиянием чего совершаются все ее движения. Уверена, что находится в Сорренто. Слышит музыку Бетховена, Штрауса, доносящуюся со стороны и звучащую «внутри головы». Чувствует себя в хорошем настроении.

12/Х введено 20 мл аминазина (26 день лечения), 60 ед. инсулина. После купирования гипогликемического состояния становится более доступной. Говорит короткими фразами, неуверенно, монотонно. Понимает, что число 12/Х, что она в больнице. Все время ей казалось, что каждый день она совершает мысленное путешествие по 5 дней то на Камчатку, то в Сибирь, то в Италию, после чего возвращалась в больницу. Каждый день считает за 31 августа.

В дальнейшем вяла, ничем не занимается, сидит в стороне, активно ни к кому не обращается. Остаются элементы растерянности. Врачу отвечает односложно, после продолжительных пауз. Себя считает здоровой. На свидании с родителями убеждает отца, что мать не та, что она изменилась, называет ее крокодилом, всех окружающих — «обезьянами, прыгающими по деревьям». «Вспоминает», что видела родителей и знакомых в Париже.

С 27/Х становится общительнее, приветливее, ориентирована. Занимается трудотерапией, каждый день делает себе новые своеобразные прически, с гордостью об этом говорит окружающим. Рассказывает, что заболевание началось с повышенного настроения, «любовных связей», что происходило под действием «гипнотизирующих взглядов мужчин». Уверена в реальности «гипноза». Одного из знакомых французов считает графом Монте Кристо. Сообщает о содержании «виденных» картин: «видела марсиан», где-то летала. В полете перед глазами переплетались пейзажи из виденного и прочитанного. Все было ярким.

С 9/XI спокойна, приветлива. Ничем не занимается, иногда читает небольшие рассказы. Аккуратна, тщательно следит за своей внешностью. Ежедневно спрашивает о выписке. Тяготится пребыванием в больнице, скучает о доме, о работе по специальности. Охотно рассказывает о своих переживаниях во время болезни, но многого не помнит. Считает болезненными повышенное настроение, возбуждение, эротизм. Продолжает считать гипнотическое воздействие мужчин действительно имевшим место. Сообщает, что «принимала участие в подготовке запуска спутников, ракет», догадывается о болезненном происхождении этих переживаний.

19/XI аккуратно одета, прическа обычная, спокойна, общительна, приветлива. С критикой относится к перенесенному психозу. Считает, что стала более спокойной и уравновешенной, чем была до заболевания. Тяготится пребыванием в больнице. Высказывает реальные планы а будущее. Лечение инсулином закончено (всего проведено 18 ком), аминазин вводился в течение64 дней по 150,0 на ночь. Выписана домой л отпуск на поддерживающую аминазинотерапию по 100 мг в сутки. 28/XI—60 г. вернулась из отпуска. Первые два дня дома чувствовала себя хорошо. Была спокойной, деятельной, уверенной в своих, силах. На 3 день появилась мысль о собственной неполноценности, думала, что не сможет выполнять прежнюю работу, появилось беспокойство за свое здоровье. Ничего не хотела делать, ничто не радовало.

Стала неразговорчивой, малоподвижной. Расстроился сон. По приходе в отделение угнетена, не уверена в своих силах. Прошедшие болезненные переживания оценивает правильно. Вспоминает, что неправильное поведение началось в период пребывания в Париже. Вначале появилось беспричинно веселое настроение, много смеялась, затем стало казаться, что кругом киносъемка, она — актриса кино. О происходившем в Париже помнит все, о периоде пребывания в самолете на обратном пути сохраняются лишь отрывочные воспоминания. Помнит лишь как в самолете нападала на какую-то старую женщину. Ничего не помнит о происходившем с нею в больнице им. Яковенко, знает о нем лишь со слов окружающих. Рассказывает, что во втором отделении были «галлюцинации», казалось, что летела на Марс, путешествовала в Америку и т. д.

Высказывает опасения о своем здоровье, уверена, что муж будет без нее болеть из-за недостатков, связанных с отсутствием денег, которые «все ушли на передачи». Ощущает не то безразличие, не то тоску — ничто не радует, ничего не хочется делать.

С 30/XI начато лечение андаксином (4 шт. в сутки). Больная тосклива. Движения, речь замедлены. Говорит тихим голосом, сожалеет, что вновь легла в больницу, так как теперь никогда не выйдет. Обвиняет себя в том, что из-за нее, ее болезни, родные истратили все деньги, она уволена с работы, ей не выплатят полагавшиеся деньги, все к ней несправедливо плохо относятся. Жалуется на бессонницу, хотя, по сообщениям персонала, спит достаточно. Ест плохо.

С 6/XII—60 г. начато лечение тофранилом. Остается депрессивной, жалуется на тоску и «безнадежность», «тупость» в голове. Убеждена в своей неспособности работать в качестве инженера. Убеждениям врача не поддается, не верит в излечение. Ест и спит плохо.

С 12/ХП—60 г. стала спокойнее, сама отмечает улучшение сна и настроения. Охотно участвует в трудотерапии. Отмечает оставшуюся неуверенность в себе, опасается, что не сможет выполнять работу инженера, так как многое забыла. В дальнейшем малообщительна, тиха, малозаметна. С врачом разговаривает охотно. Отмечает улучшение, исчезновение ощущения беспокойства за будущее. Замечает изменения в характере: появилась несвойственная ранее нерешительность: «кажется, буду теряться во всем». Скучает о доме, о родных. Высказывает желание сходить в кино, в театр.

С 13/1 (40 дней лечения тофранилом с андаксином) настроение устойчиво ровное. Отмечает у себя успокоение». Охотно работает в часы трудотерапии, чувствует себя во всем «уверенной, отрицает какие-либо «плохие» мысли.

Соматическое состояние. Внутренние органы без патологических изменений.

Нервная система — без патологических знаков.

Лабораторные данные в норме.

24/1—61 г. выписана домой.

Затем обследовалась катамнестически. 24/11 дома поведение правильное. Работает. Стала менее активной, чем до болезни. Не обращает внимания на свою внешность, реже принимает ванну. Не проявляет желания бывать в кино, в театрах. Чувствует какую-то «неловкость» в общении с людьми, поэтому избегает их, не ходит в гости. Изредка видит кошмарные сновидения. К матери проявляет больше внимания, чем до болезни. Продолжает принимать тофранил — 60 мг в сутки.

23/1II работает успешно. Настроение обычно ровное, изредка угнетенное, более утомляема, истощаема, чем до болезни.

15/IV—61 г. Спокойна, общительна, активна. В беседе мимика живая, речь сопровождает жестами. Говорит охотно, с улыбкой, о прошедших переживаниях сообщает с полным пониманием их болезненного происхождения. Более подробно рассказывает о перенесенном. Говорит, что будучи в больнице, временами правильно воспринимала обстановку. Чаще ощущала себя в каком-то особом мире, летала в межзвездном пространстве, наблюдала спектр космоса: желтый и зеленый на темном фоне. Себя считала исследователем космических пространств и т. д. Весь указанный период характеризует словами «как во сне». У себя отмечает лишь появление большей «серьезности», уменьшение «романтических юношеских мечтаний». Работает хорошо, с интересом. Ходит в кино, театры. Возобновила дружбу с прежними подругами. Сопоставить своих переживаний с поведением, локализовать их во времени — не может. Неясно, неотчетливо помнит, что на высоте фантастических переживаний была возбуждена, казалось, что время течет необычайно быстро.

Заболевание развилось в возрасте 25 лет (1960 г.)

у личности с инфантильными чертами характера. Инициальный период не был выраженным. Быстро появились бессонница, повышенное настроение, сопровождавшееся переоценкой личности, двигательным беспокойством, расторможенностью влечений. В дальнейшем отмечались ментизм, преходящие иллюзорные восприятия, бред интерметаморфозы, ложные узнавания, явления психического автоматизма. В следующие 1—2 дня при нарастающих растерянности и дезориентировке потере чувства времени, напряженности маниакального аффекта, психомоторном возбуждении развилось онейроидное состояние. При этом на фоне неясной, смутно воспринимаемой действительности больная в отдельные моменты видела яркие, мгновенно появляющиеся и исчезающие картины, по отношению к которым одновременно была и зрителем, и участником. В последующие часы состояние переходило в истинно онейроидное, а именно, выражающееся кататоническим возбуждением, многообразным грандиозно фантастическими грезоподобными переживаниями. Обращает внимание яркость и образность последних, их соответствие характеру и интенсивности господствующего маниакального аффекта. Одновременно имеет место потеря чувства времени. Следующий период, продолжавшийся около двух недель, амнезировался. Состояние с 16/IX выражалось фантастическим бредом, бредом интерметаморфозы, ложными узнаваниями, слуховыми галлюцинациями, явлениями психического автоматизма. В то же время наличествовала неполная ориентировка в окружающем. Отсутствовала ориентировка во времени. Одновременно имелась возможность сообщения достоверных данных из прошлой жизни, в том числе и о прошедших болезненных переживаниях.

Последующие проявления изменчивы. На фоне вышеописанного состояния периодически, на короткое время возникал онейроид (ориентированный или истинный).

В течение двух следующих недель отмечались маниакальные и гипоманиакальные состояния с ложными узнаваниями, явлениями психического автоматизма с временами возникающей легко выраженной растерянностью. Затем после 10 дней ровного настроения следовал депрессивный этап с последующей постепенной нормализацией состояния. Онейроидный период больная определяла «буквально как во сне».

У вышеописанной больной онейроидные расстройства развились на фоне маниакального состояния, которым и определялся их экспансивный облик. Онейроидные расстройства могут проявляться и на фоне депрессивного аффекта. Примером чему является следующее наблюдение.

НАБЛЮДЕНИЕ No 28

К-на, Т. Л., 1930 г. рождения. Находилась в больнице им. Ганнушкина трижды.

1-е поступление — 15/XI—52 г. —30/V-53 г. История бол.No 3651.

2-е поступление — 8/IV —6/VII— 1959 г. История бол. No 1962.

3-е поступление — 3/1 —2/1II — 1961 г. История бол. No 41.

Анамнез. Отец — жизнерадостный, увлекающийся, общительный, пьет. Дядя по отцу повесился. Дед и два дяди по отцу алкоголики. Мать — вспыльчивая, общительная. Бабка по матери после инсульта была слабоумной. Дед по матери алкоголик. У матери 5 человек детей, четверо из которых резки, вспыльчивы, грубоваты.

Больная от первой беременности, протекавшей с токсикозом. Роды нормальные. В детстве была флегматичной. Пяти лет самостоятельно выучилась читать. Училась всегда отлично, дома была упряма и независимая. Была скрупулезно правдива. С 8 лет училась музыке. Перенесла корь, ветряную оспу, коклюш, частые ангины, подвергалась прижиганию миндалин. В 10 и 12 лет два раза наблюдались обморочные состояния. С 1950 г., являясь студенткой музыкального училища им. Гнесиных, успешно занималась, была членом бюро Комсомола. Менструации с 13 лет, установились сразу.

В 1948 году в 18-летнем возрасте влюбилась в сокурсника. После разрыва, с месяц была подавлена, плакала; сон и аппетит не нарушались. Затем постепенно стала оживленной, подвижной, начала красить брови и ресницы, увлекалась молодыми людьми. Когда возвратилась из Австрии из турлагеря, была тосклива, называла себя «дурой, рыжей». Отвечала не сразу. Была малоподвижной. Такое состояние наблюдалось дней десять и возобновлялось в дальнейшем каждый раз во время менструаций на 7—8 дней, при этом становилась резкой, раздражительной.

С 1949 по 1952 г. этих состояний не наблюдалось. Однако стала замкнутой, склонной к самоанализу, постоянно была недовольна собой. В институте отлично училась, была членом бюро, очень деятельным, продолжала работать в оркестре.

В октябре 1952 г. в 22-летнем возрасте стала тосклива, говорила, что ее должны выгнать из института и комсомола. Два раза пыталась повеситься. Подоглу не изменяла позу. Плохо спала. Перед зеркалом гримасничала. Говорила, что на улице ей строят рожи, за занятиями сидела до поздней ночи, редко переворачивала листы книг. Отказывалась есть — «такое ничтожество не следует кормить». Такое состояние в интенсивности своей колебалось и больная была госпитализирована.

В больнице находилась с 15/ХП—52 г. по 20/1V—53 г.

При поступлении оживлена, подвижна. Предлагает больным «интеллектуальные игры», чтобы не терять здесь даром время, организует концерты в отделении. Раздражается, резко краснеет. Настойчиво повторяет, что она «распустившаяся, разложившаяся, тупая, негодная, зубрила». Ей ставили пятерки из сожаления. Ее нужно исключить из комсомола за халатность и пассивность. Она черствая, безвольная, — виновато в этом воспитание. Настроение свое называет серым, но у таких, как она, «другим она и быть не может». Отмечает, что утратила яркость ощущений. Непроизвольно «вспоминает» только плохое и неприятное. Ночной сон и аппетит не нарушены. Обманов чувств нет.

Заключение терапевта: гипертиреоз I степени.

Состояние, описанное при поступлении, оставалось на протяжении 3 недель. За этот период больная прибавила в весе 5 кг. Затем стала жаловаться, что ей все надоело, опротивело. Спустя 3 дня заявила, что ее считают «здоровой лошадью, симулянткой», что ей не хочется двигаться. Становится менее подвижной, уединяется. Еще через два дня стоит временами застывшая. Отвечает односложно, с задержкой. Себя называет «сволочью», оскорбляет врачей, не взяла передачу от матери — она недостойна. Задержка месячных. На следующий день обильные месячные, субфебрильная температура. Лежит неподвижно с запрокинутой головой и застывшим взором. Оказывает сопротивление пассивным движениям, уменьшающимся по мере повторения движений. Напряжение в мышцах шеи. Руки как плети. Полный мутизм, отсутствие мимической реакции на задевающие больную вопросы. Кормится с рук. Неопрятна мочой. Затем, спустя несколько дней появляется застывание в приданных позах. По ночам встает и стоит босая со скрещенными руками. Иногда зовет мать. Кричит, что ей выкалывают глаза и отрывают нос. Температура 38°. За 2—3 дня резко

похудела. Вся в синяках и свежих кровоподтеках. Обложен язык. Повторное носовое кровотечение. Ликвор вытекает струей, затем частыми каплями, норма, реакция Ланге 0110000. Затем лежит в напряженной позе мышц рук и ног. Временами соскакивает, бросается бежать, прячется под кровать, лицо багровеет.

27/1-—53 г. в крови при разведении 1:1600 реакция Вейль-Феликса положительная. Инфекционист высказывал предположение о сыпном тифе.

С 4/11 — 53 г. температура нормальная. Исчезают явления токсикоза. Лежит в постели, явления «воздушной подушки». Начинает самостоятельно ходить в уборную. Матери сказала, что «в оба уха ей лезут голоса», что все родные погибли.

С 7/11 движения замедлены. Медленно выходит в коридор, спрашивает, где она. Думает, что на стадионе «Динамо», что начался всемирный потоп, обвалилось метро. Рухнули высотные здания. Мать и сестры погибли во время катастрофы. Земля соединилась с небом и скоро будет гибель всего живого. Вскоре говорит, что она сейчас в Германии, что кругом много знакомых, даже мебель эту она видела уже раньше. Думает, что раньше это был огромный самолет, который теперь превратился в здание. Все здесь заколдовано — и. поди, и помещение, и деревья за окном. Все, что она видит — искусственное, декоративное, люди, словно марионетки на веревочках. Иногда предметы уменьшаются, все колеблется, точно пронизанное волнами радиолокации, рябит в глазах. Ощущала на себе действие электрического тока, что-то передвигалось в животе. Думает, что в этом здании столкнутся интересы двух лагерей. Здесь ведут борьбу представители всех государств. Иногда кажется, что она попала в загробный мир, что ее за грехи посадили в ад. Слышит, кругом говорят, что все случилось из-за «этой грязной семейки К-ных». Вины своей не понимает. Спрашивает даты; сроков проведенных в больнице не знает. Подавлена, называет себя ничтожеством. Выражение порою растерянное. Спустя несколько дней продолжает говорить, что не понимает — то ли это самолет, то ли палуба большого корабля. Голоса ругают ее «рыжей скотиной». При этом опрятна, просит дать ей что-нибудь поделать, подметает пол. Намек на восковую гибкость. Рассказала, что казалось, словно она умерла и родные тоже. Она была то в аду, то в крематории. Все быстро мелькало. Она была в пустыне Сахаре, среди индусов и на Северном полюсе, спасала утопающего брата. Считала, что она «в заколдованном загробном мире», где все построено на радиолокации. Внутри головы была масса голосов. Думала, что люди разыскивают потерянных во время мировой катастрофы родных. Земля соединилась с Солнцем. Нет ни дня, ни ночи. Только светит искусственное солнце, которое, словно прожектор, освещает сердца людей. Вся земля заполнена гробами и развалинами. Всякий раз дополняет рассказ новыми фантастическими подробностями.

13/П — при правильном поведении кажется, что все происходящее имеет особый смысл. Иногда говорит, что ей страшно, она слышит крики людей, которых истязают. Состав больных постоянно меняется, больных куда-то «утаскивают». Здесь то больница, то тюрьма, а скорее «и больница, и тюрьма». Особенно страшно по ночам. Больная, которая пишет, «строчит доносы на всех», «Коридор разделен на государства со своими законами», одновременно правильно называет дату. Когда она что-либо съедает, кого-либо из родных ее убивают. Из-за нее убийства. Все ее презирают.

В таком состоянии больной начато лечение инсулином. Спрашивает — в больнице она, или не в больнице? Говорит, что здесь следственное учреждение, где с помощью замурованных в стены аппаратов проверяют мысли людей. Среди окружающих подставные люди. Они получают и передают световые сигналы. Временами заявляет, что этот дом построен Гитлером. Одна из больных — его жена. Вскоре говорит, что это ей казалось. Ей для издевательства делают уколы. Через кровать ее пропускают электрический ток во время инсулина. Ее переведут в надзорную палату, а там, вместе с другими, сожгут.

Состояние в период инсулинотерапии быстро улучшается. Фантастические переживания обнаруживаются главным образом в прекоматозном состоянии. Больная еще говорит, что через лампы в инсулиновой палатке ведется наблюдение и воздействие на больных. Персонал к ней плохо относится, у персонала есть ее личные вещи. Голосов нет, но слышит шум, лязг.

С 10/1II — иногда соглашается с тем, что это болезнь.

С 14/111 становится расторможенной и развязной. Начинает краситься, делает себе пышную прическу, больничное платье укорачивает и украшает бантиками и ленточками. Играет на пианино танцы и бравурные марши. Ссорится, криклива и дерется с более активными больными. Стремится к мужчинам, беспечно относится к своему настоящему и не имеет планов на будущее. Думает только о развлечениях. Груба и требовательна к родным. Назойливо требует выписки, мотивируясь тем, что здесь скучно.

Соматическое состояние. Заключение терапевта: гипертиреоз I ст.

Нервная система — без патологических признаков.

Лабораторные данные в норме.

Выписана в гипоманиакальном состоянии по просьбе родных.

В следующие шесть лет чувствовала себя хорошо. Временами были колебания в настроении, была раздражительна, несколько груба к родным. В тот же период окончила институт им. Гнесиных и работала там пианисткой. Часто думала о себе, как о невполне здоровой, «нескладной». После неудачного романа, за три недели до поступления стала грустной. Себя называла тупой и ничтожной, возникали суицидальные мысли.

Была стационирована в больницу им. Ганнушкина 8/IV—1955 г.

Психическое состояние. Неподвижна, сидит опустив голову, отвечает скупо. Себя называет глупой, тупой и ничтожной, которой нет места на земле. У нее пустая голова без мыслей. Держится в стороне от больных. В конце первой недели пыталась повеситься. После 27/IV стала говорить, что родные ее погибли. Спрашивает, когда сожгут ее на костре. Многократно говорит, что она в каком-то особом государстве, что ее ждет сожжение на костре за какую-то ей неизвестную вину. При уточняющих вопросах становится менее доступна. Почти не отвечает. После первой комы упорядочена, частично обнаруживается критика к прежним высказываниям. Настроение остается пониженным.

25/VI после 16-й комы в состоянии неполного выхода из инсулиновой комы пыталась повеситься.

После 19—20 инсулиновых ком настроение становится приподнятым. Завивает волосы, готовится к выписке. Выписана гипоманиакальной после 22 ком.

Дома находилась полтора года в течение которых работала концертмейстером в музыкальном училище им. Гнесиных. Все время старалась проводить на работе. На работе была энергична, деятельна, имела несколько совместительств. К матери относилась холодно, была замкнутой и грубоватой. Упрекала мать за то, что из-за нее попадала в психиатрическую больницу. Была шумной, громко говорила. После разрыва со знакомым мужчиной, с которым встречалась, и незначительной неприятности на работе, стала дома тихой, молчаливой, незаметной. Стала говорить о своей «никчемности, неспособности», внешней непривлекательности. Постепенно становилась малоподвижной.

В больницу поступила 3/1—61 г. в третий раз.

При поступлении малодоступная, заторможена, грустная. Сидит, низко опустив голову, теребит край халата. Отвечает односложно, тихо, после пауз. Иногда вместо ответа беззвучно шевелит губами. Говорит, что беспокоит «тупость» ко всему, голова пустая. В отделении ни с кем не общается, медленно бродит по коридору или сидит, подолгу не меняя позы, взгляд устремлен перед собой. Ест и спит удовлетворительно. Как-то сказала, что больные здесь говорят о тем, что она враг народа. Принимает их обвинение, но тут же, недоумевая. оправдывается, что ничего такого не делала. Начинает отказываться от пищи. Спрашивает — не убьют ли ее мать, если она будет есть. Становится эпизодически неопрятна мочой.

Нарастают малоподвижность и недоступность, появляются негативизм и субфебрилитет. Мускулатура напряжена, пятки прилипают к полу, пассивным движениям сопротивляется. Сама растерянно перебирает край одежды, пытается завязывать и развязывать нечеткими, шарящими, почти атетозными движениями, пояс халата за спиной. Лицо красное, сальное, рот приоткрыт, губы сухие. Взгляд растерянный, устремлен перед собой в пространство. Не реагирует ни на громкую речь, ни на речь шепотом. Ест с принуждением, долго держит пищу во рту. Мочится под себя. Это состояние прерывается эпизодами боязливого возбуждения, тогда куда-то стремится.

С 15/1—61 г. фебрилитет 37,6 — 39°. Больная в постели, руки висят как плети, вся в синяках разной давности. Резко гиперемировано лицо. Лихорадочный габитус, сухие губы, обложенный язык. Сползает с постели, стремится заползти под кровать, порою атетозоподобные движения. Неопрятна в постели выделениями. Ест с принуждением, долго держит пищу во рту.

Терапевтический консилиум 19/1—61 г. — причин для фебрилитета со стороны внутренних органов нет. Субступорозна. Не отвечает, увидев мать, выразила удивление — как это мать пришла, ведь ее разрезали на куски. Пищу принимала, ела неплохо, но только от матери. Температура нормализовалась к 23/1—61 г. Субступор прерывается возбуждением в пределах кровати. Параллельно со спадением температуры изменялось и состояние больной.

25/1—61 г. стала просить у санитарки пить, поднималась в уборную. 27/1 спросила у няни — где она, услышав ответ, произнесла «все правильно». Стала есть с рук персонала. На вопросы не отвечает, иногда удается получить утвердительный кивок. 30/1 начинает медленно, тихо, с задержками отвечать. Сказала, что идет атомная война, слышен гул снарядов. Редко меняет позы. 31/11 сказала, что вся природа искусственная, даже снег и тот другой, узнавала реальность снега на вкус. Здесь Америка. Окружающие ходят и пощелкивают фотоаппаратами. Больные колдуют. За ее неправильное поведение родных переплавили на мыло. Здесь творится что-то непонятное.

4/П—61 г. поднялась с постели, причесалась и в тот же день пошла на трудотерапию. Сказала, что вне постели ей лучше, в постели же вновь появляются фантастические переживания. Рассказала, что казалось, словно идет символическая борьба, наподобие шахматной игры. Персонал казался агентами различных держав.

15/П—61 г. рассказала содержание болезненных переживаний: казалось, что она в Освенциме, в постели подвергается пыткам. Одну няню считала Гитлером. Когда гасили свет, считала, что гасло солнце. Казалось, что земля словно картина висит на гвозде. Все должны погибнуть. Семью К-ных считают ворами и врунами, отца пытают, мать разрезали на куски, сестра с детьми погибла. Она, как некрещеная, превращена в сатану, находится в чистилище. Палата огромная, люди постоянно меняются. Мелькание огней за окнами казалось выстрелами по приказу Гитлера; пыталась спрятаться в щелях. Казалось, что мир кончился, солнце погасло, земля провалилась, остался Ноев ковчег с горсткой людей, в том числе и она. Думала, что каждый съеденный ею кусок приносит несчастье родным, причем каждый продукт был с кем-то из родных связан персонально. Испытывала ни с чем несравнимый страх; кошмары продолжались во сне. И не сразу после пробуждения осознает нереальность пережитого во сне.

В последующем настроение понижено. Бреда не выявляется. Иногда высказывает идеи самоуничижения. Критична к пережитому.

Соматическое состояние. Внутренние органы без патологии. Нервная система без патологических признаков. Лабораторные данные — норма.

В таком состоянии выписана. После выписки приступила к работе. С обязанностями справляется. Остается энергичной. Восстановила прежние знакомства. Однако своими переживаниями ни с кем не делится. С матерью холодна, груба.

Заболевание возникло в возрасте 18 лет (в 1948г.)

у своеобразной неуравновешенной личности, склонной к немотивированным сменам настроения и к фантазированию. Первые признаки болезни в 18 лет выразились в циклотимических колебаниях настроения в виде гипоманиакальных фаз с повышенным настроением, с расторможенностью влечений и депрессивных фаз — с подавленным настроением, чувством неполноценности и идеями самоуничижения. Периоды гипоманиакального состояния чередовались с периодами депрессии, будучи по протяженности от 7—8 дней до 1 месяца. Указанное состояние наблюдалось в течение года. В ремиссии отмечались изменения личности — больная становилась менее общительной и откровенной с матерью. Первый приступ заболевания с онейроидным состоянием в картине проявлений развился в 1952 году (в возрасте 22 лет). В самом начале приступа появились подавленное настроение с идеями самоуничижения, с последующим нарастающим состоянием тоски, попытки к самоубийству. Расстроился сон, появился бред интерметаморфозы, значения, ментизм депрессивного содержания. На этом же фоне развились кататонические явления в виде переходящего застывания, отдельные стереотипные движения и гримасы. Вышеописанный период длился около двух месяцев. В дальнейшем указанные проявления сменились смешанным состоянием, продолжавшимся три недели, в котором маниакальные проявления в виде двигательной расторможенности со стремлением к деятельности сосуществовали с разнообразными идеями самоуничижения, подавленным настроением, элементами дереализации.

Следующий этап течения приступа можно определить как онейроидное состояние. Больная находилась в кататоническом субступоре, достигающем степени ступора, с появляющейся восковой гибкостью негативизме, застывании в приданных позах. На этом фоне временами проявлялись импульсивные действия. Отмечались гипертоксические явления (фебрилитет до 38°, резкое похудание за 2—3 дня, кровоподтеки и т. д.).

Как становится ясным из отдельных высказываний больной, в течение кататонического состояния и последующего отчета о пережитом по выходе из этого состояния, в это время сознание больной было загружено многообразными фантастическими грезоподобными переживаниями.

Развившееся далее состояние можно определить как ориентированный онейроид, в структуре которого имеют место, кроме фантастических переживаний, и аффективные иллюзии, ложные узнавания, бред интерметаморфозы, явления психического автоматизма. Периодически на описанном фоне развивался истинный онейроид, когда больная временами переживала себя попавшей в загробный мир, где ее за грехи посадили в ад и т. д.

В последующем развилось состояние, которое проявлялось фантастическим бредом при имеющейся двойной ориентировке в окружающей действительности. Вместе с тем отмечалось внешне правильное поведение. Значительно в меньшей мере была выражена растерянность. В дальнейшем состояние характеризовалось аффективными, иллюзорными восприятиями, бредом интерметаморфозы, явлениями психического автоматизма. На протяжении всех вышеописанных этапов аффект имел выраженный депрессивный характер и соответствовал содержанию переживаний. В процессе инсулинотерапии развилось маниакальное, затем гипоманиакальное состояние, в котором больная и выписана. Ремиссия продолжалась около шести лет, которую по характеру можно определить как гиперстеническую.

Второй приступ начался после психотравмы. Нарастала депрессия с постепенно усиливающимися суицидальными тенденциями. В последующем развился онейроид. В процессе инсулинотерапии онейроидное состояние сменялось депрессивным с идеями самоуничижения. Затем перешло в гипоманиакальное состояние, в котором больная выписалась.

Третий приступ с онейроидом развился в 1961 году (в возрасте 31 год), также после психотравмы. Появилось подавленное настроение с идеями самоуничижения, элементы кататонии. В дальнейшем развился депрессивный бред, характеризовавшийся идеями фантастически громадных масштабов. Вышеописанное состояние переходило в онейроидное, при котором обращают внимание многообразные необычайно богатые и чувственно яркие фантастические депрессивные переживания при исключительно напряженном аффекте страха. Одновременно имели место аффективно-иллюзорные восприятия, ложные узнавания, бред интерметаморфозы и метаморфозы. Состояние продолжалось около двух недель, затем сменилось депрессивным состоянием, по окончании которого больная была выписана.

У вышеописанной больной онейроид возник на фоне депрессивного аффекта и соответственно имел депрессивный характер. Однако могут возникнуть онейроидные расстройства со смешанной структурой проявлений. Примером чему является следующее наблюдение.

НАБЛЮДЕНИЕ No 29

3-ва, О. А., 1945 года рождения. Находилась в больнице им. Ганнушкина с 20/П—1961 г. по 15/V—1961 г. История болезни No 1365.

Анамнез. Отец в молодости один раз стационировался. В настоящее время здоров, продолжает работать, имеет вторую семью. По характеру замкнутый, необщительный, грубоватый. Мать страдает базедовой болезнью. По характеру мягкая, мнительная, заботливая.

Больная была в семье первым и единственным ребенком. В 8-месячном возрасте у девочки возникали периодические судороги ног и рук. Диагностировался менингит, в связи с чем была в больнице 3 месяца. Впоследствии судороги никогда не возобновлялись, девочка росла здоровой. Говорить и ходить начала до года. Росла веселой, общительной, подвижной. В школу пошла 8 лет, успешно кончила 10 классов. По характеру была общительной, живой, временами капризной и раздражительной. Имела много подруг, из них одну задушевную. Занималась общественной работой. Была членом совета отряда, в 9 классе — комсоргом. Любила много читать, посещала кино, театры. Всегда выглядела значительно моложе своих лет. Суждения были непосредственны, наивны.

В апреле 1959 г. (в 18-летнем возрасте) испытывала сильную головную боль, мало спала. При этом настроение было приподнятым, много гуляла, посещала множество кино и театров. Стала влюбчивой, всем хотела делать хорошее, «чтобы всем вокруг было хорошо». Это состояние продолжалось и во время экзаменов. Необычайно хорошо воспринимала материал. За 2 дня подготовила физику и сдала ее на отлично. С экзамена по химии была удалена из-за активного подсказывания. Вышла расстроенной, ощущала головную боль. 3—4 дня была тоскливой, в том числе и на выпускном вечере. Летом настроение было ровным, обычным.

В сентябре того же года поступила в техническое училище по радиомонтажу, которое закончила на «отлично» и была направлена на работу в качестве лаборанта. В этот же период, с августа до ноября 1960 г., без каких бы то ни было объективных причин настроение было подавленное, чувствовала себя «ужасно». Однако с работой справлялась.

В середине ноября 1960 г. стала чрезмерно веселой, говорила, что все к ней хорошо относятся, что ей хочется всем делать добро. В это время семья получила ордер на новую квартиру. Больная взяла на себя все заботы по переезду, вымыла пол, окна. В конце декабря и начале января настроение еще более повысилось, ездила по знакомым, поздравляла всех с новым годом, всему радовалась. При самой маленькой удаче прыгала «как маленькая», хлопала в ладоши. Часто пела лирические песни, декламировала стихи, цитаты из литературных произведений.

За 2 недели до поступления в больницу она рассказала матери о любви к одному инженеру, при этом показала его расческу, где не было трех зубьев, объясняя: «этим Юра говорит — «я тебя люблю», и тут же добавила, что она не придает этому значения, не считая себя достойной его, так как он инженер, а она не имеет высшего образования. В это время, находясь на работе, часто пела, с сотрудницей начала разговаривать о любви. Оказавшись выбранной в санконтроль, чрезмерно следила за чистотой. Однажды подошла к старшему инженеру (Юра) и на виду у всех рабочих вынула у него папиросу изо рта, заявив,. ну, что ты куришь».

С 16/П—61 г. почти не спала, и дома, и на работе все время пела лирические песни, очень мало ела, но продолжала ходить на работу. 18/11 вечером ушла с подругой, проводила ее и затем ходила по улицам до часу ночи. Видела вокруг множество гуляющего народа, все были очень хорошие, ей было «очень легко». Появилась мысль, что ее будут куда-то посылать как героя. В саду, казалось, что деревья как-то движутся, становится то больше, то меньше. Возвращаясь домой, хотела много раз войти в трамвай, но почему-то не успевала, трамваи двигались устрашающе быстро. Придя домой, сказала матери, что была «с ним», всю ночь не спала. Утром с постели поднялась неохотно, но продолжала петь. Затем вдруг заявила матери: «Сколько же можно человека испытывать, это же невозможно». Начала плакать, кричать, кататься по полу. Кричала «уйдите от меня, не подходите, я все чувствую». В это время думала, что над ней уже долгое время совершается испытание с целью подготовки к полету. Куда-то бежала, отгоняла от себя кого-то, как будто с кем-то вела телефонный разговор: «я тебя ненавижу, хватит играть, испытываешь меня, все надоело, я тебя убью, моя любовь тебе не нужна» и т. п.

Временами как бы приходила в себя, была спокойной, убирала комнату, но свое поведение не могла объяснить. При посещении районным терапевтом жаловалась на боли в боках, головную боль, «болят мозги», натирала виски нашатырным спиртом. Резко сопротивлялась осмотру, возбудилась. Когда мать ей дала таблетку от головной боли, решила, что ее хотят отравить. Беспрерывно говорила об этом, беспрестанно ходила полоскать рот. Отказалась от еды, выбросила в мусоропровод апельсины. Хотела ударить мать газовой горелкой, разбила зеркало, приказала матери и бабушке встать на колени, плакать, обещая в этом случае «для них все сделать».

Когда был вызван районный психиатр, не стала разговаривать с ним, а продолжала петь, декламировать, заявила, что когда допоет, тогда будет с ним разговаривать и что она не знает «где правда и где неправда». Была доставлена в больницу.

Психическое состояние. Первые дни в отделении непоседлива, суетлива. Возбуждена, не лежит на кровати. Берет свои постельные принадлежности, бросает их на пол. То длительно сидит неподвижно, то вдруг вскакивает, стремится к дверям, подбегает к окну и разбивает его. Сидя на кровати, взмахивает головой, ритмично ударяет руками по кровати, неожиданно вскакивает, набрасывается на окружающих, цепляется за одежду больных и персонала, царапается, дерется. Кричит «мама, я умираю». Недоступна, лицо малоподвижно, бледно, губы запекшиеся, сухие. Взгляд недоумевающий, временами куда-то устремлен поверх собеседника, восторженный.

С 24/11 весь день лежит в постели, сонлива, вяла, неряшлива, временами суетлива, говорит тихим голосом, не знает, где она, что с ней происходит, «кругом знакомые», прямо на ее глазах прибавляются палаты и быстро растет число людей. У людей лица постоянно меняются, становятся страшными, старыми. Все над ней издеваются, смеются, поют и все это для нее. Эта игра надоела. Считает себя «героем большой книги будущего», ее готовят для большого полета в межпланетное пространство. Временами возбуждена, бегает по кровати, подражает больным, берет у них передачу. Затем стихает, отвечает на вопросы врача. Тихо заявляет, что она играет роль Зои Космодемьянской, это она должна вынести. Сейчас же восклицает, что ей надоела эта игра, устала от нее, она Оля Зверева — «звереныш», и спрашивает врача — верит ли он в это. Слышит со стороны мужской голос, называет его голосом «Юры», иногда внутри головы ощущает голос матери. В теле чувствует «жар», как будто кто-то ею руководит. Говорит — «много мыслей в голове, не знаю, о чем начать говорить», «они разные… идут… идут». Добавляет, что так было и в декабре. Со слезами на глазах заявляет, что все за ней следят, в том числе и Хрущев. Мысли ее всем известны на расстоянии — «как у всех хороших людей». На свидании с матерью заявляет, что у матери другое пальто, говорит о «Юре», о Хрущеве.

В конце первой недели пребывания возбуждение резко усилилось, громко кричит, визжит, гримасничает, кривляется, хохочет, мочит голову из-под крана. Затем то вяла, сонлива часто застывает в одной позе. То становится суетливой, садится на чужие кровати. Неожиданно ложится навзничь на постели. Лицо становится неподвижным, глаза полузакрыты; чуть слышным тихим голосом говорит, что она в аду видит вокруг чертей, маленьких и больших, что она «главный черт», лечащий врач — «ангел». В, друг показывает рукой на потолок, заявляя «там маленький чертенок».

28/11 вяла, сонлива, временами беспокойна, приходится удерживать в постели, под краном часто мочит голову «чтобы быть красивой». Восторженно заявляет, что ее «на самом деле» готовят для большой цели — к полету в межпланетное пространство. Тут же взгляд становится отрешенным, восторженным, лицо радостным. С полузакрытыми глазами чуть слышно говорит, что она летит, видит звезды» «метеориты». На несколько минут становится недоступной. В дальнейшем рассказывает, что она переживала полет, видела метеориты, звезды и т. д. В последующие дни с 1/1II состояние изменчивое: то беспокойна, куда-то стремится, не сидит на месте. Чуть слышным голосом говорит, что ей «надоела игра». Все вокруг кажутся ей знакомыми. — Спрашивает врача о времени «когда ее возьмут в Кремль, так как она уже долго и много терпит», слышит голоса своего друга, матери. Говорит, что «голос» Печорина ей сказал о несоответствии ее жизни ей самой: она «затянута в трясину», из нее не выбраться, а она достойна лучшего». Возбуждение сменяется вялостью, сонливостью, затем вновь появляется беспокойство, ложится на чужие кровати, цепляется за халаты больных, персонала, царапается.

6/1II заторможена, неподвижно лежит в постели, сидя застывает в одной позе. Движения замедлены, лицо гипомимично, глаза полузакрыты. Тонус мышц повышен. Выражен симптом зубчатого колеса. Не отвечает на настойчивые повторные вопросы. Отмечается резкое падение веса. На теле многочисленные кровоподтеки.

7/1II температура 37,3°, пульс ритмичный, удовлетворительного наполнения и напряжения, 92 уд. в минуту, кровяное давление 110/70. Глаза полузакрыты, лицо гипомимичное. Губы сухие, запекшиеся. К вечеру возбуждена, ложится на пол, на чужие постели, не произносит ни слова, на вопросы не отвечает.

С 8/1II по 14/1II физическое состояние тяжелое. Резко истощена. Кожные покровы бледные. Губы запекшиеся. Температура от 36,9 до 37,3° утром до 37,6° — вечером. Лежит в постели с широко открытыми глазами редкое мигание век. Лицо неподвижное, не отвечает на настойчивые повторные вопросы. Неожиданно, в ответ на просьбу санитарки, обращенную к медсестре найти одну из больных, заявляет: «она здесь, на соседней кровати», называет ее имя и показывает место. Затем так же внезапно замолкает, взгляд становится безучастным, отрешенным, лицо неподвижным, не отвечает ни на один вопрос.

15/1II неподвижно лежит в постели, встает лишь есть и в туалет. В ответ на повторные вопросы врача плачущим голосом заявляет: «я уже все сказала, а вы говорите все тем же противным, не своим голосом».

С 16/1II спит тревожно. Куда-то стремится, рвется, часто плачет. Просит пить, поданный чай сталкивает на пол, резко отбрасывает принесенные родственниками конфеты. Во время беседы с врачом часто меняет позу — садится, встает, ходит по кабинету. Лицо тоскливое, часто хнычет, говорит капризным детским тоном, часто по-детски противоречит. Заявляет, что все кругом говорят измененными голосами. Ей все это надоело. Она «летала на корабле, который нарисован на потолке». Не знает, где она, не знает года, числа. Спустя некоторое время, после беседы, сама подошла к врачу, обычным естественным голосом и тоном сообщила, что все время не понимала — где она. Была на сказочном корабле. Вместе со своими одноклассниками ходила по палубе, спускалась вниз, видела всю обстановку и оснащение. Летала на корабле на Луну и Венеру. Вместе с тем, вся окружающая обстановка здесь постоянно менялась, вызывала чувство страха. Знала, что она попала сюда для выполнения особого задания. Все окружающие собраны с той же целью. Всем известны ее мысли. Она обладает гипнозом и тоже читает мысли всех окружающих. Для всего этого ее готовили с детства. Не могла пить воду, чай, так как считала их отравой, приготовленной ее врагами. Постепенно отвечает медленнее. Нарастает растерянность. Вновь говорит детским капризным тоном. Заявляет, что у врача опять «не его голос». Кто-то управляет ее руками и ногами. Они стали совсем тоненькие.

С 20/1II по 31/1II настроение повышенное. Движения быстрые. Помогает персоналу в уходе за больными. Часто смеется, поет лирические песни. Считает, что врач и ее любимый «Юра» — одно лицо. Среди больных узнает знакомых, говорит, что «переменили лица». За ней здесь одни следят, другие сочувствуют. Просит врача ничего ей не говорить, так как ей «уже все известно». Поданный чай нюхает и оставляет в сторону. Знает, что в больнице, но не знает в течение какого срока: «очень долго».

С 1/IV настроение остается приподнятым. Увеличилась растерянность, не знает — где она, неправильно называет год, число. Врача считает своим отцом. Заявляет, что попала для проверки и полета на любую планету. В течение одной беседы состояние меняется несколько раз: становится то менее, то более растерянной. Меняется доступность.

С 7/1V настроение повышенное. Активна. В часы трудотерапии работает, много смеется, поет лирические песни. Заявляет, что она здесь 10 лет. Врачей считает то следователями, то преподавателями. Вокруг видит своих знакомых всех прошедших лет. Уверена, что вокруг вмонтированы электрические приборы, действующие на всех радиоволнами, но на нее они «уже не действуют, т. к. она на испытании давно и закалилась». Замечает, что все говорят и действуют намеками. Она теперь «все поняла» и о ней «все знают».

14/IV начато лечение инсулином. Состояние остается прежним. Говорит, что если тарелка выпала из рук — это состояние невесомости. Собирается лететь в Космос. В пище видит признаки отравы. После купирования 2-й инсулиновой комы сообщила, что сегодня в начале лечения куда-то летала.

В дальнейшем настроение повышенное. Показывает вырезки из газет с фотографиями детей и заявляет, что это ее дети. Видит вокруг все подделанным, «изменным». Свою болезнь называет «любовь».

С 1/IV (10-я инсулиновая кома) — появилась частичная критика к перенесенному. Считает болезненными мысли об «отравлении», фантастические переживания, мысли о воздействии гипнозом, «подмена окружающей обстановки и людей». Ведет дневник своих переживаний, впечатлений. Читает. Участвует в трудотерапии. Следит за своим внешним видом. Остается уверенной в необыкновенной любви Юры, в которой он ей «объяснился песнями».

20/IV инсулинотерапия закончена (20 ком).

С 20/V—61 г. упорядочена, настроение остается приподнятым. Тяготится пребыванием в больнице. При расспросах об онейроидном периоде отмечает невозможность восстановить в памяти бывшую в то время окружающую обстановку. Смутно помнит, что была возбуждена. Фантастические переживания не может определить во времени, соотнести одно с другим. Все переживания определяет как кошмары «во сне».

Физическое состояние: выглядит значительно моложе своих лет. Внутренние органы без патологии. Нервная система — без патологических признаков. Лабораторные данные — в норме.

Выписана 25/V—1961 г. на поддерживающую аминазинотерапию.

Заболевание развилось в возрасте 18 лет (в 1959 г.) у личности с инфантилизмом, с наследственной отягощенностью в анамнезе. Первыми признаками начинающейся болезни явились циклотимические колебания настроения. В апреле 1959 г. развилось гипоманиакальное состояние, продолжавшееся около двух недель, затем сменившееся депрессивными проявлениями, прошедшими без лечения. В августе 1960 г. (19 лет) появилось подавленное настроение, через 3 месяца перешедшее в маниакальное состояние, усложненное любовным бредом, идеями особого значения. Последнее сменилось состоянием, выражавшимся наличием как маниакальных, так и депрессивных элементов, в связи с чем эго можно определить как смешанное. В ходе развития приступа присоединились иллюзорные восприятия, бред интерметаморфозы, ложные узнавания, явления психического автоматизма. В последующем при нарастающей растерянности возник грандиозный фантастический бред. Кататонические явления были незначительными, менялась своей выраженностью растерянность. Одновременно имели место нарушение чувства времени, дезориентировка во времени. Поведение в основном было внешне правильным. В отдельные моменты оно соответствовало фантастическим переживаниям. На фоне указанных проявлений периодически возникал ориентированный онейроид.

Как видно из клинических описаний переживаний, онейроид содержал ингредиенты как депрессивного, так и экспрессивного характера.

В последующем наблюдалось онейроидное состояние на фоне отмечавшихся токсических явлений. С течением времени онейроид вновь сменился состоянием с двойной ориентировкой, фантастическим бредом и другими вышеуказанными элементами. Постепенно исчез фантастический бред, появилась критика к этим переживаниям. Оставались ложные узнавания, бред значения, интерметаморфозы, явления психического автоматизма, любовный бред на фоне чуть заметной растерянности. Весь период после онейроидного состояния отличался маниакальными чертами. В последнюю очередь появилась критика к любовному бреду. Через фазу гипоманиакального состояния больная вышла в глубокую ремиссию.

В отчете больной о периоде онейроидного состояния обращает внимание амнезия окружающей реальности. В большей степени, хотя и частично сохранилось в памяти больной ее поведение. Наиболее четко и полно, при частичной амнезии, больная воспроизводит фантастические грандиозные переживания, однако совершенно не может их локализовать во времени и соотнести по отношению одного к другому.

НАБЛЮДЕНИЕ No 30

Б-ва, В. Н., 1941 года рождения. Поступала дважды в больницу им. Ганнушкина.

1-е поступление — 7/11—60 г. — 30/VIII—60 г. Ист. болезни No 520.

2-е поступление — 4/IV—61г. — 30/VIII—61 г. Ист. бол. No 542.

Анамнез. Отец больной — мягкий, добрый, общительный, хороший работник. Мать — заботливая, отзывчивая, трудолюбивая. Семья — 5 детей, все спокойные, уравновешенные люди.

Больная родилась первой по счету от нормальных родов, доношенной. До 1 года была крикливой. Ходить и говорить начала вовремя. В дошкольном возрасте перенесла корь, ветряную оспу, несколько раз пневмонию. Росла веселой, доброй, ласковой и послушной девочкой. В школу пошла с 7 лет. Училась хорошо, учение давалось легко. Увлекалась физикой, ботаникой. Помогала отстающим ученикам. Много внимания уделяла общественной работе. В 7 классе была вожатой, в 9-м — редактором стенной газеты. В свободное время много читала, ходила в гости. Театр и кино не любила. Была очень общительной, со всеми поддерживала хорошие отношения, но близких подруг не имела. С мальчиками не дружила. Менструации с 14 лет, регулярные, безболезненные. В старших классах училась в Калининграде у бабушки. Школу окончила в 1959 году с серебряной медалью. Одна из всего выпуска решила ехать в Москву учиться, несмотря на протесты родителей. Считая, что «сельскохозяйственное направление важнее», поступила учиться на агрономический факультет Тимирязевской академии. Быстро познакомилась со всеми студентами группы, но чувствовала себя менее развитой по сравнению с ними, стеснялась этого. Появлялось плохое настроение, вспоминала дом, школу, иногда хотела вернуться. Много и упорно училась. Первый год отличалась застенчивостью и робостью. В магазине боялась спросить нужную вещь, сама считала это «следами деревенского воспитания». Была дружна со всеми, но оставалась замкнутой. О себе рассказывала неохотно: избегала говорить о «личном». Была спокойной, сдержанной. Однокурсники ее называли «обтекаемой» за ее способность не говорить прямо о неприятных ей вещах. Отличалась рассудочностью, но часто меняла решение. В ответ на какое-либо предложение нередко соглашалась, но затем, обдумав все обстоятельно, отказывалась. Первое впечатление производила человека простого, незаметного, неразвитого. Всегда как-то застенчиво улыбалась. При более близком знакомстве поражала богатством и сложностью знаний и интересов: Училась очень хорошо, получала стипендию имени Калинина, но очень выдающимися способностями не отличалась. Общественную работу выполняла, главным образом техническую. Всегда пользовалась уважением и любовью сокурсников, имела много подруг, друзей. Активно помогала людям в трудные для них моменты. На втором курсе была секретарем комсомольской организации, членом товарищеского суда. В это время часто бывала в обществе одного из студентов IV курса, считала, что полюбила его. В январе 1960 года «до хрипоты» защищала на товарищеском суде студента, обвиняемого в пьянстве, не оправдывала его, но считала слабым, поэтому нуждающимся в помощи. Однако практически ему помочь не сумела. Производила необычное впечатление на окружающих своей крайней активностью, многоречивостью. После этого стала какой-то возбужденной, мало спала, часто переходила от смеха к слезам. Решила, что слишком толстая, в течение недели почти не ела, похудела на 4 кг. Отдалилась от подруг, заявляла, что ей надоело быть хуже всех, хвасталась своими способностями, была груба и пренебрежительна в обращении с людьми, стала беззастенчивой. К экзаменам на зимней сессии не готовилась, очень волновалась перед каждым испытанием, однако, все сдала на пятерки, получив 4 лишь на последнем экзамене. Считала, что отметку поставили неправильно, хотела пересдать. Но ушла домой, так как билет на поезд уже был взят. При встрече с родными была оживлена, смеялась, много быстро говорила. Сказала, что в поезде за ней «следили», делали особые знаки. Объясняла это тем, что «много болтала». Деревня ей казалась изменившейся к лучшему. Испытывала подъем сил. Спала мало. 3/11 весь день переставляла мебель, перекладывала свои вещи из чемодана в чемодан. Своих действий не объясняла. Отвечала только на вопросы, но замолкала, не окончив фразы. Ночью спала не более двух часов. С 4/11 стала говорить, что учиться больше не будет, выйдет замуж за офицера, с которым познакомилась в поезде. Не могла назвать его имени, но говорила, что он будет ждать ее в Москве.

В ночь с 5 на 6 февраля не спала. Смеялась, каталась на лыжах. Заявила, что может действовать гипнозом.

6/П—60 г. была привезена отцом в Москву. В поезде среди пассажиров узнавала родных, оставалась возбужденной. В общежитии в окружающих узнавала своих знакомых, которых в это время там не было.

Вызванный психиатр направил больную 7/11—1960 г. в больницу им. Ганнушкина.

Психическое состояние. Неряшлива, растрепана. Быстро ходит, бегает по отделению — то садится, то вскакивает, сбрасывает халат, тапочки. Постоянно быстро о чем-то сама с собой говорит, повторяет сказанное окружающими. Фамильярно заговаривает с проходящими врачами, хохочет. Больных отталкивает, прожорлива, поедает чужие порции. В беседе с врачами держится развязно. Сидит, заложив ногу за ногу, прищелкивая пальцами, ерзает на стуле, хохочет. Начинает петь, приплясывает, говорит «здесь все прекрасно». Врачей называет «старыми хрычами», одному из них заявляет, что он «набрасывается как собака». Просит папиросу, неумело закуривает. Не знает даты, все дни называет «7 февраля». Речь непоследовательная, не заканчивая фразы, перескакивает на другое. Заявляет, что поет лучше Гаспарян, танцует как Уланова. Ее жених — Пушкин, Лермонтов. Она очень сильна физически. Ее приданое стоит больше миллиарда. Себя называет то Дмитриевой, то Бурменовой. Говорит, что это здание — корпус ее общежития. Этот корпус — «ее дом», «подаренный правительством». Она влюбилась в своего однокурсника и выходит за него замуж. В соседней комнате ее свадебный наряд. Вокруг — все родные и знакомые. Одного из врачей считает своим прежним учителем, одну больную — своей теткой, в другой узнает жениха, которого называет то «Козловым», то «Бурменовым». Сейчас идет свадьба, после чего она поедет в свадебное путешествие. Иногда жениха не видит, но узнает его присутствие по характерному пощелкиванию. Слышит голос жениха в правом ухе. Ведет с ним «мысленный разговор». Она обладает «гипнозом», который лежит в основе «мысленных разговоров». От нее исходят импульсы, которые направляются в кору головного мозга других людей, а там возбуждают особые центры. Таким путем она говорит жениху: «Коля, жди», а он ей — «Вера, спи!» Когда ей делают инъекцию аминазина, в этой ноге у нее возникает избыточное количество энергии. Нужно ногой «поколыхать, чтобы энергия равномерно распределилась». Просит врачей не говорить, так как от чужих слов у нее «путаются мысли».

С 7/11 начато лечение аминазином.

С 22/11 спокойная, настроение приподнятое. Пытается помогать персоналу в уборке отделения. Правильно называет дату. Знает, что в психиатрической больнице, но считает, что «попала сюда, так как это нужно женщинам». Ей стыдно того, что говорила раньше, но она все же выходит замуж за однокурсника, который демобилизовался, и его судили за пьянство. Он ехал вместе с нею и множеством ее родственников в поезде, и она тогда влюбилась в него. Она слышала ушами «голоса» родных. Это ей казалось. Но мысленные разговоры есть — это технически возможно, она в этом убеждена. Врач своим взглядом заставляет ее думать. Весь персонал своими жестами, движениями показывает, намекает, что ей нужно делать — принимать лекарство или нет, и т. д.

С 5/1II вновь нарастает возбуждение, много смеется. Пытается работать, но быстро бросает начатое. Беспрерывно ходит по отделению. То смеется, то плачет. Говорит, что ее «сглазили». Не знает числа, года. Говорит: «Сегодня была ночь перед рождеством… вставали покойники из могилы». В дальнейшем возбуждена, растеряна. Вскакивает с постели, куда-то бежит, оголяется, цинично бранится, грубо сопротивляется введению лекарства, кормлению. Вдруг говорит: «марсианин, зелененький…» С хохотом стереотипно повторяет: «Ой-ой, умру, ой-ой, умру…» Повторяет слова, сказанные окружающими. Неожиданно ложится навзничь с застывшим, растерянным выражением лица. Неподвижно, растерянно смотрит перед собой. Так же неожиданно вновь начинает куда-то стремиться, временами дурашлива. Неопрятна в постели мочой и калом.

16/III —спокойнее, знает, что в больнице, но не знает года, числа. Говорит, что ее кровать «атомная», подушки считает «отравленными».

26/III — растеряна. Считает, что находится у себя на родине в Ярцевской больнице. Не слушает опровержения, говорит: «Хоть убей, Ярцево!» Врача называет правильно. В последующем состояние неустойчивое — то возбуждена, дурашлива, то лежит с неподвижным восторженным лицом, прямо глядя перед собой; сидя, застывает в одной позе. То говорит, что она «на ТУ-104» затем и на «ТУ-104, и в больнице имени Ганнушкина». В дальнейшем рассказывает, что была на горе Эльбрус и ее сбросили в пропасть.

7/IV—1960 г. Сидит в еднообразной позе. Правильно называет дату. Говорит, что в больнице Ганнушкина и еще «у себя дома». «Вокруг психически больные». К концу беседы движения становятся быстрыми, хохочет, отвлекается, перескакивает с одной темы на другую. Заявляет, что здесь «Вера Павловна». Рифмует, повторяет слова по созвучию.

12/IV. Растеряна, угнетена. Затыкает пальцами уши, говорит, что слышит голос умершей сестры «из-под земли», произносит: «земля на небе». Пыталась повеситься.

С 14/IV по 20/IV — субфебрилитет (до 37,6°), явления лакунарной ангины.

С 16/IV спокойнее. Иногда разговаривает дерзким, капризным тоном. Во времени и месте ориентирована правильно. Говорит, что была больна: шумела, дралась. О фантастических переживаниях говорит мало, неохотно: ей казалось, что она летает на самолете. Была на Луне, Марсе, Венере, Нептуне. На Венере видела деревья необычайной красоты и огромных размеров. Летала со спутниками — четыре спутника и она. В начале беседы отвечает в плане заданного вопроса; постепенно ответы начинают следовать после длительных пауз. Отвечает невпопад. Начинает гримасничать, неестественно наклоняет голову, смотрит с широко открытыми глазами и неподвижным взглядом на врача, становится растерянной, перестает отвечать.

25/1V. Упорядочена. Участвует в трудовых процессах. Правильно называет дату. Знает, что в психиатрической больнице. Говорит, что была больна. Сообщает анамнестические данные, оставаясь некритичной к болезненному поведению до поступления в больницу. Уклоняется от рассказа о болезненных переживаниях. К концу беседы появляются элементы заторможенности, растерянности. В последующем спокойна. Временами настроение снижено. Говорит, что была больна, но еще и теперь не совсем здорова. Иногда ей кажется, что больные ей что-то «подстраивают», а врач действует гипнозом. То просит лечить инсулином, то — выписать.

С 4/IV упорядочена. Участвует в трудовых процессах. Настроение пониженное. Ориентирована. Сообщает, что два дня ей кажется, будто бы у одной больной распухла щека, в то время как понимает, что в действительности этого нет. Рассказывает, что в первое время болезни ей казалось, что она в своей поликлинике. Недолго ощущала себя находящейся на собственной свадьбе, где все было празднично убрано, все окружающие казались родными и знакомыми, которые «зачем-то переоделись в больничное». Временами, как сквозь туман, «сквозь дымку» видела, что она дома. Временами ощущала себя летающей на ТУ-104. То была на планетах, то под водой, вокруг шла атомная война. «Не может связать этих переживаний в их последовательности, не в состоянии указать продолжительность каждого. Смутно, фрагментарно помнит окружающую обстановку: «в первой палате плясала, бегала обнаженной». Помнит о визитах родных, но не может сказать, когда они были.

С 6/V по 11/V очень подвижна, настроение повышенное. Неадекватно хохочет, считает себя здоровой.

С 12/V (аминазин 300 мг). Глаза широко раскрыты, редко мигают. Лицо малоподвижное, грустное. Бесцельно ходит по отделению с отсутствующим видом. Заявляет об ухудшении настроения и действия на ее мысли и движения больных «гипнозом».

С 13/V угнетена. Движения замедлены. Лицо малоподвижно. Сохраняет постоянное тоскливое выражение. Говорит тихим монотонным голосом. Жалуется на усиливающуюся тоску: считает себя никчемной «неумелой, ничему практически не научившейся». Мысли медленные или их «вовсе нет», не может читать, так как не усваивает прочитанного. Стала плохой память; она уже никогда не сможет учиться. Родных не любит, мучительно ощущает к ним безразличие. Ничто вокруг не радует. Ничего не хочется. «Стала тупая, глупая, бесчувственная», винит себя в этом.

С 17/V параллельно с аминазином начато лечение нозинаном (0,05 в/м).

26/V отменен аминазин (проводился 100 дней).

30/V закончен нозинан в связи с отсутствием препарата (проводился 11 дней).

С 3/VI лечение аминазином 0,025 три раза в сутки.

С 4/VII больная отмечает уменьшение тоски. В часы трудотерапии работает.

С 5/VIII настроение ровное, спокойна. Общается с больными, помогает персоналу. Просит о выписке. Говорит о продолжении учения в институте. Фантастические переживания считает болезненными ощущениями; «гипнотическое влияние» врача — бывшим в действительности.

С 23/VIII возбуждена, настроение повышенное, много смеется-23/VIII возобновлено лечение аминазином.

30/VIII — несколько спокойнее. Настроение остается повышенным. Участвует в трудотерапии. Считает себя здоровой.

Соматическое состояние. Со стороны внутренних органов без патологии.

Нервная система — органических знаков нет.

Анализы крови, мочи — в норме.

По настоянию отца выписана домой. После выписки чувствовала себя хорошо, жила в деревне у родителей. Принимала аминазин по 0,1 ежедневно.

15/IX явилась в Смоленскую психиатрическую больницу. Врачи оценили состояние как хорошее и отменили аминазин.

С 6/П—1961 г. начала заниматься в институте. Когда 29/III сдала экзамен по немецкому языку, педагог посоветовал ей поступить в институт иностранных языков. В приеме в заочный институт ей отказали, сказав, что в двух институтах учиться нельзя. Расстроилась. Стала плохо спать. Раздражалась, стала обидчивой, то сердилась, то плакала.

4/IV, придя из института, не могла заниматься, так как комната показалась ей очень грязной. Убиралась до часу ночи, мешала всем спать. Кто-то из окружающих назвал ее «сумасшедшей», после чего сама больная его попросила позвонить в больницу.

4/IV—1961 г. была стационирована.

Психическое состояние. Состояние все время колеблется. То спокойное, выполняет указания врачей, пытается помогать персоналу в уходе за больными. Часто возбуждена, не сидит на месте. Начинает бегать, залезает на подоконник, оголяется. Задевает и больных, и персонал, бьет больных. Все время стремится в туалет. Лезет реками в унитаз; выражает желание убрать его, говоря, что там «священный благородный мусор». Много говорит, хохочет. Часто громко подолгу цинично бранится. Неряшливая, с растрепанными волосами бродит по палатам. Дурашлива. С громким смехом затягивает чулок вокруг шеи, стаскивает с больных одеяла выбрасывает из-под головы подушки. Ночью почти не спит. В беседу с врачом вступает неохотно, часто убегает. Манерна, речь быстрая, сбивчивая. Мысли выражает часто путанно, не вполне понятно. Правильно называет число, месяц, год. Знает, что в психиатрической больнице. Себя считает здоровой. Свое стационирование объясняет ссорой с соседками по комнате. Отвлекаема, постоянно перескакивает с одной темы на другую. Сообщает, что мысли «текут быстро, путаются». Заявляет, что ее «все тут раздражает», ей здесь «отравляют жизнь», надоедают, «мешают». Она «хозяйка этого большого дома». Считает, что ей здесь будет удобно готовиться к экзаменам. Требует перевода в беспокойное отделение, так как 13-е число ей не нравится (номер отделения). Когда смотрела телевизор, заявила, что, показывая балет, ее «изводят».

С 4/IV—61 г. начато лечение аминазином. С 24/IV — спокойная, занимается в часы трудотерапии. Дала катамнестические сведения. Настроение повышенное. Высмеивает больных, не замечая, что обижает их. Быстро реагирует на шутку. Временами дурашлива. Просит сделать ей ЭСТ, лоботомию. Со смехом рассказывает: «вчера взбесилась, сама не знаю почему, у меня сумасшествие в крови». Ест много, отбирает пищу у больных.

С 15/V—61 г. начато лечение инсулином в сочетании с аминазином. 22/V—61 г. инсулин отменен на 28 единицах. В дальнейшем лечение аминазином до 600 мг в сутки. В последующем настроение повышенное, украшается, на голове бумажный бант. Груба, развязна, часто раздражается, становится злобной, агрессивной, цинично бранится. Когда более спокойна, участвует в трудовых процессах. Говорит, что все к ней плохо относятся, в основном потому, что завидуют. Ее успеху у мужчин завидовали в общежитии, ее «избивали няньки», так завидуют, что она «в сессию не спала». Родители к ней тоже плохо относятся. Вообще — они не родители. Мать взяла ее в приемные дочери в роддоме первую попавшуюся. Ее отец похож на «Жуковского, на Ганнушкина, она дочь Ленина». В дальнейшем заявляет: она своих настоящих родителей не знает, но ее отец — Ганнушкин и другие известные деятели. Говорит, что «уже от рождения умеет переводить немецкий и работала переводчицей у немцев». Она — все равно что «с другой планеты, земные люди ее не прельщают». У нее «другой склад мышления». Она — продолжатель дела всемирной революции. Она «изобрела телескоп», знает все о всех планетах, должна улететь на Венеру». Она убеждена, что знатные люди бессмертны, они живут на других планетах, она верит в бессмертие человека. Уверяет, что в больнице она не для лечения, а скрывается от практики, так как один из преподавателей ее выделил и дал ей задание «убить 150 насекомых». В дальнейшем заявляет, что может «мысленно общаться с Космосом, мысленно вызвать изменение погоды… знает мысли других на расстоянии, владеет гипнозом». Сообщает, что слышит «голос со стороны», говорящий: «ищи!». Слышит оклики по имени. Считает, что больные ей что-то подстраивают. Подруги ей тоже «подстраивали, подбрасывали». Одну из больных называет «шпионом». В дальнейшем настроение повышенное, фамильярна, развязна, разболтана, часто гневлива, злобна, временами дурашлива. Узнав о болезни отца, заявила: «я и сама в больнице.. о них у меня голова не должна болеть».

Со 2/VIII более спокойна. Помогает в работе персоналу. Общается преимущественно с дефектными больными. К перенесенным болезненным переживаниям относится без достаточной критики. В дальнейшем упорядоченнее, спокойна. Критика к болезни остается недостаточной.

Физическое состояние — без патологических особенностей.

Неврологическое состояние: Зрачки — левый больше, чем правый, реакция на свет вяловата. В остальном — без патологических отклонений.

Лабораторные данные — в пределах нормы.

30/VIII—61 г. выписана на поддерживающую аминазинотерапию.

Первый приступ заболевания с выраженным онейроидом развился у больной в 18-летнем возрасте. Проявления маниакального типа нарастали и усложнялись ложными узнаваниями, явлениями психического автоматизма. В последующем идеи величия приобрели характер громадности, фантастичности, проявилась двойственная ориентировка в собственной личности и окружающем. В дальнейшем при нарастающих напряжении аффекта растерянности и возбуждения указанный этап перешел в «ориентированный» онейроид. В картине последнего значительное место занимали ложные узнавания. Ориентированный онейроид перешел в состояние с упорядоченным поведением. Больная была ориентирована, доступна. Затем развилось истинное онейроидное состояние. В последующем вновь в состоянии острого фантастического бреда, затем — бреда интерметаморфозы, значения. Последнее в свою очередь перешло в ориентированный онейроид, затем истинный онейроид. Онейроид сменился состоянием с внешне правильным поведением, когда больная рассказывала об онейроидных переживаниях, вместе с тем оставались бред интерметаморфозы, ложные узнавания, сохранялись элементы растерянности. Затем проявился депрессивный синдром, впоследствии перешедший в гипоманиакальный, с чем больная и выписалась.

Второй приступ характеризовался аналогичным отмеченному в первом приступе переходом этапов маниакального, бреда интерметаморфозы и значения, фантастического экспансивного бреда. Онейроидное состояние не развилось. На протяжении приступа имели место выраженные галлюцинации. Маниакальный аффект отличался грубостью, расторможенностью влечений.

НАБЛЮДЕНИЕ No 31

Л-к, Л. X., 1939 года рождения. Поступала в психиатрическую больницу им. Ганнушкина четыре раза.

1-е поступление — 30/XI—1956 г. — 13/V—1957 г. Ист. бол. No 3897.

2-е поступление — 16/VI—1958 г. — 19/IX —1958 г Ист. бол. No 3119.

3-е поступление — 6/VII1 — 1959 г. — 10/XI—1959 г Ист бол No 4235.

4-е поступление — 13/IV—1960 г. — 15/VII—1960 г. Ист. бол No 2201.

Анамнез. Наследственность не отягощена. В раннем детстве ничего патологического, спокойная, послушная, веселая. В дошкольном возрасте болела скарлатиной в легкой форме.

В школе училась отлично и одновременно занималась скрипкой в музыкальной школе Была серьезной, энергичной, целеустремленной, ласковой, сдержанной, любила пошутить. Увлекалась шахматами фотографией, любила стихи. С интересом занималась общественной работой. Участвовала в кружках, все успевала, дома помогала матери по хозяйству.

В начале февраля 1956 г. (17-ти лет) изменилась. Возвращалась из школы и вместо приготовления уроков часами играла на скрипке, говорила, что сочиняет музыку, которая потрясет человечество. Много без причины смеялась, говорила, что в школе «все над ней смеются, а она смеется над собой». Начала проявлять повышенный интерес к нарядам, что ей было несвойственно, ходила от одной подруги к другой. Домашним сообщала, что открыла новый великий биологический закон, но отказалась объяснить в чем его смысл, В школе стала резка, фамильярна. На уроке истории суетливо ходила около доски, жестикулировала, пыталась объяснить учителю, что он неправильно понимает слово «опричник». На вечере в школе была неестественно оживлена, пела, говорила, что она необыкновенно талантлива, что ее примут в консерваторию, сравнивала свой голос с голосом Неждановой.

Вернувшись с вечера 5/11 домой, хлопала дверями, вмешивалась в разговор соседей, говорила, что в доме «пахнет чем-то неприятным», что в голове у нее звучит музыка, которую она хотела бы записать. Матери сказала, что чувствует приближение чего-то непонятного, просила успокоительного, испытывала неопределенный страх, говорила, что все «как во сне».

С начала февраля плохо спала и ела. Была 7/П—1956 г. стационирована в больницу им. Кащенко, где находилась два с половиной месяца. В больнице была тревожна, растеряна, манерна, возбуждена. Отмечались ложные узнавания, слуховые галлюцинации. Считала, что вокруг действует «сигнализация» и стоит ей повести глазами в стороны, как сигнализация исчезает. Говорила, что у нее раскололось на две половины сердце и туда положила алмаз, вынутый на кремлевских звездах. Речь была разорванной. Внезапно стремилась бежать, кричала «живой не сдамся», «меня отравляют», говорила, что в пищу подсыпают яд и требовала, чтобы другие больные ее не ели. Высказывала любовный бред и бред величия. Собиралась венчаться как королева в Кремлевском соборе, говорила, что она прославит родину, что умеет читать и разгадывать мысли людей, что слышала в эфире прием рации из межпланетного пространства. Мало спала, кормилась с рук. Лечилась аминазином. К выписке состояние хорошее, критична, адекватна, неохотно вспоминает о болезни. Настроение слегка приподнятое с элементами экзальтации. На этом фоне колебание в сторону легкой депрессии со страхом перед будущим, перед возможным возвратом болезни. Работоспособна, имеются разумные планы на будущее, расстройств мышления не обнаруживает.

В соматическом статусе в остром периоде отмечалось следующее: обложенный язык, запекшиеся губы, субфебрилитет — явления общего токсикоза.

Диагноз больницы — шизофрения, галлюцинаторно-бредовая форма.

После выписки в апреле 1956 г. приступила к занятиям в школе. На приготовление уроков тратила больше времени, чем раньше. От экзаменов была освобождена. По окончании школы готовилась к поступлению в Тимирязевскую академию, но не прошла по конкурсу. Устроилась работать на лодочную станцию при Тимирязевской академии, а по окончании сезона, т. е. с 1/Х—56 г. — лаборантом в научно-исследовательском институте. С работой хорошо справлялась. По характеру стала более «спокойной», как бы «равнодушной». Но вместе с тем, более откровенной и общительной. Появился интерес к нарядам, к своей внешности, что раньше не было ей свойственно.

24/XI—-56 г. на работе у больной внезапно закружилась голова, по словам сослуживцев, была как «пьяная», что-то бессвязно говорила, через несколько часов эти явления прошли и на следующий день больная снова вышла на работу. Но через два дня поведение изменилось: стала груба, дерзка, внезапно начинала смеяться без причины, писала записки с бессвязным содержанием, не спала по ночам.

28/XI не пошла на работу, а взяла дома деньги и отправилась к подруге. Подруге сказала, что собирается замуж за одноклассника и просила передать ему свои золотые часы. Приведенная подругой домой — плакала, жаловалась на головную боль, говорила, что ее «не уберегли». На следующий день — 29/XI — много ходила по квартире, то плакала, то смеялась, патетически простирала руки, произносила вычурные речи, внезапно бросилась матери на шею, тут же грубила ей. Лицо было грустное, глаза блестели, больная производила впечатление лихорадящей. Температура была 37 с десятыми.

30/XI—56 г. больная была доставлена в больницу им. Ганнушкина.

Психическое состояние. Впервые после поступления в больницу — резко возбуждена, размахивает руками, качает головой, гримасничает, застывает в приданных позах. То широко раскрывает глаза, с ужасом откидывается на подушку, то с восторгом осматривается вокруг, встает на постели, произносит патетические речи. Содержание их непоследовательно, фразы состоят как бы из набора отдельных слов. На вопросы, заданные обычным голосом, также шепотом — не отвечает. Выведенная из палаты — на ноги не становится, не ходит, валится со стула. Тонус мышц верхних и нижних конечностей, корпуса — то резко повышен, то, напротив, становится слабо выраженным. Напряжение мышц возникает при попытке раздвинуть челюсти, открыть веки, поднять голову. На лице время от времени появляется то гримаса плача, то недовольства, то неадекватная улыбка. От приема пищи отказывается, отрицательно качает головой, выплевывает пищу, стонет. Ночью не спит. Ночью возбуждение — как двигательное, так и речевое, усиливается. Часто бывает неопрятна мочой и калом в постели. Вид у больной лихорадящий, на теле мелкопапулезная ярко-розовая сыпь, на щеках румянец, глаза блестят, язык обложен коричневатым налетом, пульс учащен, температура в первые полторы недели почти ежедневно повышалась до 37° с десятыми — 38°. Кожа лица сальная, от больной исходит резкий запах пота.

В таком состоянии больной было начато лечение аминазином. Уже через несколько дней температура упала до нормальных цифр, нормализовался сон, больная начала самостоятельно принимать пищу. Как и до начала лечения, двигательное возбуждение с речевой бессвязанностью сменялось периодами застывания в нелепых, причудливых позах, с отсутствием речи.

На 5-й день лечения аминазином на коже спины и правого бедра у больной появились пузыри размером 6 X 6 и 3 X 4 см с прозрачным содержанием, которое на следующий день превратилось в эрозированные участки кожи с явлениями поверхностного некроза. Кожные явления были расценены как аллергические проявления. Лечение аминазином было прекращено. Перерыв в лечении продолжался около месяца.

За это время состояние больной было следующим: больная возбуждена, шумлива, бегает по палате, смеется, беспрерывно говорит, гримасничает, приплясывает, размахивает руками. Вызванная в кабинет, охотно беседует с врачом, на вопросы не всегда отвечает по существу, откидывается на спинку стула, улыбается, кокетничает, доверительно наклоняется к врачу, просит дать ей один миллиард рублей, чтобы убить человека, который мешает прогрессу нашей страны, а также для реконструкции собора Успения и Храма Василия Блаженного к 1 мая. Правильно ориентирована во времени. На вопрос что за люди ее окружают, говорит, что это «люди с болезнями человеческого ума». О себе сказала, что она на пути к выздоровлению. Внезапно начинает подмигивать, усмехается, громко смеется, повторяет «так, так, так…». Затем вновь становится серьезной, внимательно смотрит на врача, говорит, что внутренний голос приказывает ей освободить ее друзей, наружный же голос — «взять анализ крови»… Говорит, что она вышла замуж за Господа, который подарил ей лошадку, после чего она стала волшебницей, она может потушить дневной свет и разжечь луну. Недавно она была в монастыре на острове Св. Элены, куда приходил ее знакомый мужчина под видом прекрасного принца. Неожиданно начинает говорить, что она находится в царстве Кащея за семью дверями, за семью свечами. Нужно убить Кащея, освободить ее, имеющую власть над всеми людьми мира. Иногда бывала тоскливой, тревожной, напряженной — металась в постели, с зачарованным видом откидывалась на подушке — в глазах стояли слезы. Шептала: «Родина гибнет, я предлагаю мир — народам, царство — богам, я — невеста Иисуса Христа».

10/1—1957 г. больной вновь начато лечение аминазином. С первых же дней стала лучше спать, но была как и прежде беспокойной, прыгала, смеялась, гримасничала, непоследовательно отвечала на вопросы, плавно размахивала руками.

На 10—12 день лечения состояние ее изменилось — стала спокойней, занималась вышиванием, говорила, что была больна, что сейчас «мысли идут стройнее». В начале беседы с врачом — правильно отвечает на вопросы, далее речь становится непоследовательной, отрывочной, затем вновь начинает правильно отвечать на вопросы. Говорит, что она создана для того, чтобы вскрывать и раскрывать тайны. Она предназначена для высокой цели в будущем, уже сейчас она может отгадывать мысли, выйдет она замуж лишь за такого человека, который победит смерть. Она верит в свое счастье, т. к. родилась под счастливой звездой — Марией. Просит у врача лист бумаги, чтобы послать телеграмму правительству о том, что она может сделать рай для человечества. Рассказывает, что когда она была возбужденной — окружающее казалось ей причудливым и необычным, казалось, что она находится в индийской гробнице, что она танцовщица и должна исполнять какой-то необычный танец. Отделение казалось ей роскошным дворцом индийского шаха, окружающие больные и сестры — рабынями, вельможами и рабами. В одном месте ей казался алтарь необыкновенной красоты; там, по ее мнению, должен быть зарыт клад.

О прошлом приступе болезни рассказывает, что больницу она принимала за огромную межпланетную ракету, которая летала на Марс со способными людьми, так как американцы взорвали землю. Видела на ракете борьбу американцев и русских. Своим телом больная закрывала дверь, которую считала люком, ведущим в безвоздушное пространство. Проснувшись однажды, увидела, что находится на Черноморском побережье, вокруг кипарисы, вдали видела море и огромное ярко-красное заходящее солнце. В последующем настроение повышено, отсутствует чувство дистанции, считает себя полностью здоровой, настойчиво требует выписки. Постепенно стала спокойнее. Затем настроение несколько понижено, вяла. С критикой говорит о пережитом. Выписана домой.

После выписки стала несколько спокойнее, чем до болезни. Оставалась активной, трудоспособной, посещала кино, танцы, общалась с подругами. Поступила в заочный сельскохозяйственный институт, успешно и с удовлетворением занималась.

Весной 1958 года, будучи на практике, переутомилась. В июне стала угнетенной, говорила, что ее незаслуженно обвиняют в нечестности. Неожиданно начинала смеяться, временами появлялась растерянность. Высказывала предположение, что заболевает. 11/VI—1958 г. была стационирована в больницу им. Ганнушкина.

Психическое состояние. То неподвижно лежит в постели, то неожиданно вскакивает, прыгает, внезапно обнажается, произносит и повторяет слова, сказанные окружающими, не знает где находится, не отвечает на вопросы о числе.

20/VI начато лечение аминазином.

С 27/VI состояние неустойчивое, временами спокойное, узнает врача. Затем вновь становится возбужденной, недоступной. Со 2/VII много лежит, спокойна. Ориентирована во времени, отвечает формально. С 16/VII постепенно становится оживленной, много шьет, с увлечением говорит, что она «очень способна» и сможет быть хорошим почвоведом. Постепенно нарастает возбуждение. Поет, танцует, хохочет. Вскоре гримасничает, дурашлива, временами агрессивна. Со 2/VIII спокойна, ориентирована. Рассказывает, что ощущала себя в древнем Риме. В мире происходила борьба между православными и неправославными, Христос ее спас от болезни и она — вершительница правосудия над народами. В последующем упорядочена, с критикой относится к пережитому.

19/IX—1958 г. выписана домой.

После выписки чувствовала себя хорошо, училась заочно в сельскохозяйственном институте. Настроение было ровным. Помогала матери по хозяйству, посещала кино, выставки. С подругами не встречалась, с посторонними была замкнутой. Принимала аминазин. В конце июля 1959 г. прекратила принимать аминазин. С 3 августа ухудшился сон. Вновь принимала аминазин, но состояние не улучшалось: нарастало возбуждение.

С 6/VIII—59 г. по 10/XI—59 г. стационирована в больницу им. Ганнушкина.

Психическое состояние. Возбуждена. Быстро ходит по отделению, многоречива, смеется, подхватывает слова окружающих. Манерна, гримасничает. Щурит глаза. Во время беседы часто умолкает, перескакивает на неожиданную тему. Сама говорит, что слышит «голоса», которые говорили «веселые вещи». Во времени ориентирована.

С 6/VIII начата аминазинотерапия. С 11/VIII по 4/IX —инсулинотерапия. В последующем растеряна, иногда неточно ориентирована, возбуждена. Временами заявляет, что «находится не в больнице, а живет среди природы». Она стоит на полу, пол — это пыль; пыль — это молекулы. Все это — природа. Заявляет, что она «царица». Один из врачей — ее муж. У нее под сердцем дочь от него. У нее бессмертные дочь Рита и сын Рам. В последующем заявляет, что выйдет замуж за бога. Она его не видела, но ощущает его реальность. В дальнейшем возбуждена, весела, эротична. Собирается стать «ученой», говорит, что раньше ей казалось, что она — жена фараона с длинными косами. Она — спасительница нашего народа от американцев, намеревавших погубить страну. Говорит, что с нею происходили «сны наяву».

20/Х — спокойнее, с критикой к пережитому. 2/XI аминазинотерапия закончена.

10/XI—1959 г. выписана домой.

Физически, неврологически — без особенностей.

После выписки успешно занималась в институте. В конце марта стала хуже спать, настроение повысилось. С 8/IV—60 г. совсем не спала, была напряжена, высказывала идеи религиозного содержания.

С 13/IV—1960 г. по 15/VII—1960 г. стационировалась в больницу им. Ганнушкина.

Психическое состояние. При поступлении сообщает, что слышит «голоса чьих-то душ», отмечает насильственный характер религиозных мыслей. В отделении состояние изменчивое. Возбуждена, принимает патетические позы, дурашлива, гримасничает. Неожиданно застывает в одной позе, восторженный взгляд устремлен прямо перед собой. Дезориентирована. В дальнейшем нарастает возбуждение. Выкрикивает отдельные слова: «Голливуд», «Вашингтон», «Это обезьяны… «. В последующем более доступна. Рассказывает, что видела себя «входящей в храм божий». Она стояла там вечность у мраморных колонн. Говорит патетическим тоном. Заявляет, что беременна от бога, слышит «голоса ангелов». Во время беседы застывает в одной позе, явления восковой гибкости, произносит бессвязный набор слов. Затем бегает, обнажается, мутична, неопрятна в постели мочой и калом.

С 14/V — спокойнее. Отвечает последовательно. Ориентирована правильно. Настроение повышенное. Считает себя одаренной необычными способностями. Остается манерной, неадекватной, малодоступной. На этом фоне иногда наступает злобное возбуждение с агрессией. В дальнейшем манерна. В общении вежлива. При формальной готовности к беседе, по существу недоступна. Не удается получить связанный катамнез. Подтверждает, что она стала религиозной, или хотела бы, чтобы родители не мешали посещать церковь, а «наукой она пересытилась».

Проведено аминазинотерапия в течение 84 дней до 450 мг в сутки.

Физически, неврологически — без особенностей.

Выписана по настоянию родных на поддерживающую аминазинотерапию по 200 мг в день.

Катамнез. (21/VI—1961 г.). На амбулаторном приеме приветлива, опрятно одета. Охотно рассказывает о себе, без достаточной критики к перенесенным болезненным переживаниям. Сообщает, что временами повышается настроение, в эти моменты вновь появляются отдельные идеи религиозного содержания. Работоспособность снижена, нет прежнего интереса к учению. Малообщительна, бывает груба с родными.

У описанной больной характерным для течения всех приступов заболевания являлось: в начале приступа имели место нарушения сна. Аффективные расстройства маниакального типа. В дальнейшем при эпизодически появлявшейся растерянности возникали бред значения, отношения, иллюзорные восприятия, чувственно-образный ментизм. В последующем нарастал маниакальный аффект и возникал яркий, с масштабами громадности, фантастически-маниакальный бред.

При максимальной интенсивности маниакального аффекта, растерянности, речедвигательном возбуждении развивался онейроид экспансивного вида (вначале ориентированного типа, затем — истинный).

Отчетливо проявлялись на протяжении приступа многократные чередования истинного и ориентированного онейроида, состояния острого фантастического бреда, состояния с бредом интерметаморфозы, значения, ложными узнаваниями.

На этапе до выздоровления длительно отмечалось повышенное настроение.

Последний приступ был сравнительно кратковременным, состояние, не доходя до онейроидного, выражалось аффективными расстройствами маниакального типа, отдельными явлениями бреда значения, психического автоматизма, фантастическими высказываниями.

НАБЛЮДЕНИЕ No 32

Ф-ва, Г. И., 1933 года рождения. Поступила в психиатрическую больницу им. Ганнушкина два раза.

1-е поступление-15/XI1—1959 г.— 4/Ш—1960 г. Ист. бол. No 6959.

2-е поступление— 8/XII—1960 г.— 22/1II—1961 г. Ист. бол. No 7090.

Анамнез. У отца алкоголизм. Психических заболеваний у родственников не отмечалось. Больная родилась в срок. Росла здоровой, ласковой, но упрямой девочкой. Перенесла дифтерию, скарлатину, корь. По окончании 7 классов работала фасовщицей на аптечном складе, училась в вечерней школе. Затем одновременно окончила курсы бухгалтеров, училась на заочном отделении биологического факультета педагогического института. В последующем работала бухгалтером. В 1959 году заочно закончила институт. В связи с рождением ребенка один год не работала, затем с сентября 1959 г. приступила к работе учительницей. Работала хорошо, с увлечением, брала несколько нагрузок. В конце октября жаловалась на пониженное настроение. На работе стала проявлять подозрительность, неуживчивость. Затем стала тревожной, неуверенной в себе, делала грубые грамматические ошибки. Ночью 15/XII слышала какие-то «стуки», стала недоверчивой к мужу, заявила, что он «экспериментирует над нею». Ночью в тревоге поехала к матери, там беспорядочно суетилась, повторяла без смысла отдельные слова, просила налить не чаю, а «чистой воды».

Была стационирована в больницу им. Ганнушкина с 15/XII—1959 г. по 4/Ш—1960 г.

Психическое состояние. Резко возбуждена, тревожна. Куда-то рвется, оголяется, патетически заламывает руки, напряжена. Просит «не убивать тех, кто дома». Больницу считает «исследовательским институтом». Числа не знает, год и месяц называет правильно. Речь часто бессвязна. С 11/ХП начато лечение аминазином. С 18/ХП возбуждение нарастает. На губах, крыльях носа — герпетические высыпания, температура в пределах нормы. Высказывает идеи самоообвинения. Во время беседы вне темы вдруг говорит: «где белогвардейцы?».

С 22/ХП то неподвижно лежит в постели с сонливым лицом,, то куда-то неожиданно, быстро устремляется. Во время беседы безмолвно плачет. Отказывается от еды. Падает перед врачом на колени, умоляет спасти. Вдруг говорит: «кошечки… кошечки». Спрашивает:

«Кто они — больные или артисты?» В последующем несколько спокойнее. Говорит, что вокруг все меняется, все имеет особый смысл. Остается дезориентированной во времени.

С 12/1—1960 г. заторможена. Бродит по отделению с застывшим выражением недоумения на лице, взгляд зачарованный, растеряна. На вопросы почти не отвечает или отвечает отдельными, несвязанными с темой беседы, словами. Угнетена. Явления восковой гибкости.

С 1/П — подавлена. В беседе с врачом сообщила некоторые данные анамнеза. Понимает, что в больнице. Не может понять своего состояния. Говорит, что слышит «голоса женщин, говорящих о коровах» Иногда застывает в одной позе. С 10/11 исчезают кататонические явления. Остается подавленной. Во времени ориентирована. Говорит, что раньше все казалось «подстроенным», «не настоящим». Были разные «кошмары». Многое за время пребывания в больнице не может вспомнить. С 23/П упорядочена, спокойна, участвует в трудотерапии. Просит о выписке. Говорит, что в период болезни «много казалось… где только ни была».

Соматическое состояние — без патологии.

Нервная система — без патологических знаков.

Лабораторные данные — в норме.

4/11—1960 г. выписана на поддерживающую аминазинотерапию — по 150 мг в сутки.

После выписки 3 месяца не работала, оставалась с ребенком дома. Занималась хозяйством, жила в тяжелой обстановке ссор и конфликтов. Начиная с 1/IX стала раздражительной, часто плакала. Когда приступила к работе, говорила, что учителя смеются над ней. Появился страх, боялась выходить на улицу. Нарастало беспокойство, много говорила, во все вмешивалась. Появилась бессонница, но продолжала работать.

2/XII—1960г. была госпитализирована в больницу им. Ганнушкина.

Психическое состояние. Беспокойна, тревожна. Все дни ходит быстро по отделению. В беседе высказывает беспокойство о родных, несколько раз тревожно спрашивает, реален ли врач? Ориентирована правильно.

4/ХП начато лечение аминазином. Вскоре тревога исчезла, следит за внешностью. Познакомилась со многими больными. Говорлива Настроение повышенное, во все вмешивается. Рассказывает, что ей временами кажется, что все нереально, все меняется. В последующем — подвижна, многоречива, делает замечания, часто гневлива, вступает в драки. Начинает множество дел и не заканчивает их. В беседе отмечает повышенное настроение, громко говорит, голос охрипший, хохочет, легко отвлекается, переходит с одной темы на другую. Заявляет, что за ней следят больные, так как она очень красивая. В последующем настроение неустойчивое — то плачет, то хохочет. Спрашивает — сможет ли она выздороветь.

10/1 —61 г. начато лечение инсулином.

15/П — лицо напудрено зубным порошком. Хохочет, двигается быстро. Легко раздражается, цинично бранится, эротична. Говорит, что слышит «голоса Зои Космодемьянской и Николая Островского». Заявляет, что хочет полететь «на Луну». Замечает, что выздоравливать будет десять лет. Многоречива. Элементы соскальзывания, иногда ответы мимо. Заявляет о желании поступить в аспирантуру и «быть профессором». Считает себя «выше всех советских учителей». Вдруг начинает говорить, что никогда не увидит своего сына, она тяжело больна.

17/111 инсулинотерапия отменена. В дальнейшем спокойнее. Появилась критика к состоянию. Занимается трудотерапией. Просит о выписке.

Соматическое состояние — без патологии.

Нервная система — без патологических знаков. Лабораторные данные — в норме.

22/1II выписана домой.

Катамнез. На амбулаторных приемах была подавленной, малоподвижной, временами раздражительной, опасалась возврата болезни, не проявляет интереса к кино, театрам.

Постепенно настроение выровнялось, однако больная остается вялой, недостаточно критичной к перенесенному заболеванию

В первом приступе онейроидное состояние возникло как кульминационный этап развития приступа. Предонейроидный и послеонейроидный периоды выражались последовательно переходящими этапами, аналогичными отмеченным у всех ранее анализированных больных.

Для второго приступа особенным было двуфазная смена аффективного фона в начале и в конце приступа (в конце приступа в обратном порядке по отношению к проявлениям в начале приступа).

Приступ характеризовался состоянием бреда интерметаморфозы и значения с отдельными элементами фантастического бреда. Онейроидное состояние не развилось

НАБЛЮДЕНИЕ No 33

С-ва, В. Г., 1921 года рождения. Поступила в больницу им. Ганнушкина 17/V—61 г.—11/VI—61 г. Ист. бол. No 3386. Анамнез. Душевнобольных среди родственников нет. Преморбидно — экзальтированная, фантазерка. Мечтала быть актрисой. Училась на декоративном отделении студии Малого театра, в дальнейшем окончила педагогическое художественное училище. Работала художником-декоратором. Всегда производила впечатление моложе своего возраста, отличалась непосредственностью и наивностью суждений. Из перенесенных заболеваний: корь, скарлатина, дифтерия, крапивница. В 25-летнем возрасте — короткая неудачная, полная конфликтов семейная жизнь. В дальнейшем — непродолжительная связь В возрасте 35 лет (1957 г.), после перенесенного выкидыша, стала тоскливой. Появились непроизвольные мысли о неправильно прожитой жизни. Вскоре муж оставил ее, уехал к другой женщине. Тоска усилилась, появились мысли покончить с собой. Днем, в присутствии окружающих, бросилась к окну с намерением выброситься, была удержана и доставлена в больницу им. Яковенко. О пережитом в начале заболевания помнит неясно: из реального то, что была привязана к койке. Сознание было заполнено какими-то фантастическими переживаниями, испытывала страх. Казалось, что гибнет весь мир, вокруг — кладбище. Люди должны перебрасываться на другие планеты. Она — Ева или Венера, видела Гитлера и понимала, что это ее муж. Их страсть рушит весь мир. Затем ощущала себя связанной с Зоей Космодемьянской, была ее преемницей, находилась в глубокой шахте. Это состояние сравнительно быстро прошло. Знала, где находится, стала ориентированной во времени. Испытывала подъем, радость. Была переведена в санаторий Петровское-Стрешнево. Там постепенно настроение стало ровное.

Через 1,5 —2 месяца пребывания выписалась домой и сразу вернулась к работе. С работой справлялась, была активной. Через несколько месяцев почувствовала влюбленность в одного из сотрудников на 10 лет моложе ее. Несмотря на отсутствие каких-либо реальных подтверждений, считала чувство взаимным. Каждый его обычный жест принимала как объяснение в любви. Через 1 — 1,5 года «влюбленность» достигала наибольшей интенсивности. Металась, была напряжена. Мать уговорила поехать к врачу. В машине показалось, что конец мира.

Была вновь стационирована в больницу им. Яковенко (с 10/ХП — 59 г. по 16/П—60г.). В больнице была возбужденной, гримасничала, временами отмечалась дурашливость. Ориентировка в месте и времени отсутствовала. Отмечались слуховые галлюцинации, нарушение сна. Высказывания были преимущественно сексуального содержания. В отделении больной казались все мужчинами. В одной из больных узнавала своего «возлюбленного». Вскоре окружающую реальную действительность заслонили кошмары: «война, бомбежка, гитлеровские застенки». Люди делились на два лагеря — ее друзей и ее врагов Откуда-то доносилась чудесная музыка. Дня через четыре состояние это прошло. Делали инсулин, гипогликемические дозы. Через месяц вернулась к работе. Увидев сотрудника, поняла, что он ее ждал, вновь жила мыслями о их «любви». Настроение было повышенным. С работой справлялась.

С ноября 1960 года стала угнетенной, появились идеи самообвинения. Замечала, что все окружающие говорят о ее любви.

Вновьс24/Х1—60r. no 17/ХИ—60 г. стационировалась в больниц} им. Яковенко. Была напряжена, принимала патетические позы, была недоступна. Уже в приемном покое казалось, что рушится Кремль, вокруг бояры в живописных костюмах. Она призвана что-то совершить, кого-то спасать. Через несколько дней поняла, что в больнице.

Настроение на протяжении остальных дней пребывания было приподнятым. В физическом состоянии отмечалось пониженное питание, тиреотоксикоз. Вернулась к прежней работе. С целью подавить свое чувство к сотруднику, сошлась с одним пожилым, пьющим художником. Начала думать о создании семьи. В мае 1961 г. у него дома разыгрался скандал, он ударил больную по лицу. Больная была оскорблена, но помирилась с ним тут же. В последующие дни была угнетена, мучительно переживала свою «беспринципность», ни о чем другом не могла думать. Расстроился сон, появилась растерянность.

17/V—61 г. была стационирована в больницу им. Ганнушкина.

Психическое состояние. При поступлении настроение изменчивое. То задумчива, грустна, то оживлена, кокетливо улыбается. Ориентирована. Говорит: «мне так много нужно сказать», но по существу ничего не говорит. Начинает упоминать «Евгения Онегина», декламирует отдельные стихи из этой поэмы. Предполагает, что ее мысли известны врачу.

С 18/V—61 г. начато лечение аминазином до 300 мг, андаксином до 0,4. Настроение ровное. Включилась в занятия по трудовой терапии. Кокетлива, общается с активными дефектными больными, знает всех их по имени. Охотно, обстоятельно рассказывает о себе, о своем успехе у мужчин. Временами легко отвлекается. В окружающем видит приметы, намеки, словно ведется какая-то игра. Испытывает чувство недомогания, единичные навязчивости.

С 5/VI—61 г. настроение ровное. Адекватна. Отошла от дефектных больных. С критикой говорит об «игре и приметах». Стала тяготиться обстановкой, говорит о желании приступить к работе.

8/VI — была грустна. Свое настроение объяснила месячными. Лечение аминазином с андаксином получала 21 день.

Соматически и неврологически — без выявленной патологии. Лабораторные данные в норме.

11 /VI—61 г. выписана на поддерживающую терапию аминазином з комбинации с андаксином.

У описанной больной течение заболевания было ремиттирующим. Приступы характеризовались последовательным переходом этапов, аналогично этому у ранее описанных больных.

Онейроид проявлялся при максимальном нарастании аффекта смешанного типа. Последний приступ не развился до онейроидного состояния, выразился в аффективных расстройствах с элементами бреда значения.

НАБЛЮДЕНИЕ No 34

К-на, Т. Е., 1940 года рождения. Поступала в больницу им. Ганнушкина дважды.

1-е поступление — 29/IV—58 г.— 3/IX— 58 г. Ист. болезни No 2795.

2-е поступление — 3/XI—58 г. — 19/1—59г. Ист. болезни No 6033.

Анамнез. Мать больна шизофренией. Больная родилась в срок. Раннее развитие правильное. Ничем не болела. В школу пошла 8 лет. Училась хорошо. Была вспыльчивой, капризной, подруг почти не имела. Менструации с 15 лет, болезненные, часто с задержками. За несколько дней и в первые дни менструального периода всегда было угнетенное настроение, повышалась раздражительность. По окончании десятилетки поступила в Автодорожный институт. По характеру оставалась замкнутой, очень раздражительной.

В 1957 году, на 1 курсе института, появилась тревога. Сомневалась, что не сможет учиться. Испытывала слабость, часто плакала, на занятиях была рассеянной. У невропатолога получила годичный академический отпуск. Два месяца была спокойнее.

В январе 1958 года резко изменилась. Была необычайно оживлена, чрезмерно следила за своей внешностью. Говорила, что все мужчины в нее влюбляются, кокетливо улыбалась прохожим на улице. Заниматься не могла, так как трудно было сосредоточиться. Жаловалась на «наплыв, хаос мыслей».

29/VI—58 г. пришла ночью к матери, в ответ на что мать ее грубо оскорбила. Больная, рыдая, выбежала на улицу, долго сидела в сквере. Была стационирована в больницу им. Ганнушкина.

В больнице: В глазах лихорадочный блеск. Губы запекшиеся. Состояние изменчивое. То возбуждена, обнажается, заявляет, что она «спящая красавица», гримасничает, хохочет, куда-то рвется. То в страхе и исступлении заламывает руки, кричит: «куда ведете?», без слез рыдает. То застывает в одной позе. Выражение лица экстатическое, веки полуопущены. Тонус мышц повышен, явления восковой гибкости. Недоступна. Иногда неопрятна мочой в постели. Отказывается от еды. Температура 37,3°.

С 3/VI по 16/VI—58 г. аминазин 0,25 четыре раза в день. Менее возбуждена, остается растерянной. В беседе после долгого молчания неожиданно стала говорить, что не понимает, где находится. «Мир переродился». То ей казалось, что здесь институт им. Герасимова, то что она летит на ТУ-104. То видела какие-то толпы народа, приветствовавшие ее. В настоящее время лечащий врач ей кажется знакомым, считает, что «всех в больнице она вылечила». Она — актриса, поэтому поет и танцует. Начинает хохотать, делает танцевальные движения.

С 17/XI —депрессивна, тревожна, выражается, при обращении к ней монотонно повторяет, что у нее «плохое настроение».

С 23/VI — начата инсулинотерапия, с 30/XI инсулин (24 ед.). Резко возбуждена, обнажается, дурашлива. Читает стихи, рифмует, вербигерирует. Временами поет. В беседе говорит о гипнозе, «колдовстве», ждет, что ее убьют. Затем еще более возбуждается, становится вполне недоступной.

С 23/VII — спокойнее, настроение повышенное. Иногда дурашлива. Гримасничает. Временами эротична. Иногда охотно разговаривает с больными. Считает себя здоровой.

30/VII инсулинотерапия закончена. Проведено 30 ком. Стала спокойнее, но критики к заболеванию нет.

3/IX выписана родителями под расписку. Дома в течение Р/г месяцев настроение было ровное. Была внимательна и заботлива к родителям, занималась домашним хозяйством. С подругами не общалась, не проявляла интереса к развлечениям. Иногда читала, но не дочитывала до конца книг. Появилось желание учиться. Вопреки советам врача, приступила к занятиям. Через две недели жаловалась на усталость. Стала нарастать тоска. Отчаивалась от мысли, что нужно навсегда оставить учебу. Будущее представлялось в черном цвете. Вновь получила академический отпуск. Состояние внутреннего напряжения сменилось апатией, дни проводила в безделье. Бесцельно бродила целыми днями по улицам. При встрече с матерью услышала от последней тяжелые упреки в праздном образе жизни, — очень расстроилась. Вернулась домой в отчаянии. Тайком от окружающих выпила химические чернила. Через три дня в приступе невыносимой тоски пыталась повеситься.

3/IX была стационирована в больницу им. Ганнушкина.

Психическое состояние. Движения замедлены. Лицо печальное. Ориентирована правильно. Доступна. Подробно отвечает на все вопросы. Уверена, что здорова. Попытку к самоубийству называет «глупостью», обвиняет во всем мать. В процессе беседы вдруг замолкает. Выражение лица становится беспокойным, тревожным, напряженным. На вопрос о ее мыслях в этот момент отвечает уклончиво. Уверяет, что полностью здорова. Тяготится пребыванием в больнице. Просит о выписке. Депрессивна, отдельные идеи самообвинения удерживаются в ней в течение недели.

С 11/XI—58 г. настроение становится повышенным. С улыбкой рассказывает о попытке к самоубийству, со смехом — о знакомстве с пожилым человеком, назвавшимся режиссером, а оказавшимся пенсионером: «тогда я страдала, узнав, что он лжет, теперь мне смешно». Отмечает «замедление мыслей», спрашивает — «нельзя ли их ускорить?». Рассказала, что при первом стационировании слышала «голоса». Всех больных считала артистами, участвующими в кинофильме «Цирк». Были разные фантазии, о которых она вспоминать не хочет.

С 15/XI начата аминазинотерапия. В дальнейшем настроение выравнивается. Оживлена, мимика выразительная. Быстро раздражается. Затем постепенно становится вялой, бездеятельной, безразличной ко всему. В часы трудотерапии работает без интереса.

Соматическое состояние — без патологии. Нервная система без патологических знаков. Лабораторные данные — в норме.

В таком состоянии выписана 19/1—59 г. Аминазинотерапия в течение 65 дней по 300 мг.

Катамнез (6/1V—61 г.). На амбулаторном приеме подчеркнуто хорошо одета, разговаривает приветливо, но с некоторым чувством превосходства. Манерна, монотонна. О перенесенном заболевании говорит скупо. Охотно рассказывает, что работает и учится в вечернем институте. По объективным данным — периодически повышенно оживлена, кокетлива, манерна, поет лирические песни, но вместе с тем раздражительна, груба. Живет одна, необщительна, безразлична к родным.

В начале приступа длительно проявлялись лабильные аффективные расстройства маниакального типа. При максимальной их напряженности и усложнении развился онейроид экспансивного вида. При обратном развитии приступа маниакальный аффект сменился депрессивным, который удерживался продолжительное время.

НАБЛЮДЕНИЕ No 35

С-ва, С. С, 1928 года рождения. Поступала в психиатрическую больницу им. Ганнушкина девять раз.

1-е поступление — 14/1II — 54 г. — 21/VI —55 г. Ист. бол. No 677.

2-е поступление — 15/1 —55 г. — 1/1II —55 г. Ист. бол. No 166.

3-е поступление — 6/IX —65 г. — 22/Х —55 г. Ист. бол. No 2528.

4-е поступление — 23/V —56 г. — 6/VII —56 г. Ист. бол. No 1641.

5-е поступление — 15/VII—56 г. — 3/VIII—56 г. Ист. бол. No 2232.

6-е поступление — 13/V —57 г. — 6/VIII—57 г. Ист. бол. No 1867.

7-е поступление — 26/V —58 г. — 4/VIII—58 г. Ист. бол. No 2729.

8-е поступление — 18/III —60 г. — 10/VI —60 г. Ист. бол. No 1444.

9-е поступление — 29/V —61 г. — 2/VII —61 г. Ист. бол. No 3686.

Анамнез. Душевнобольных среди родственников не было. Больная родилась в срок. Росла и развивалась здоровой, подвижной девочкой. В 8-летнем возрасте перенесла скарлатину. Учиться пошла девяти лет. Училась средне. Была общительной, веселой, отзывчивой. По окончании 4-х классов работала на заводе токарем, затем там же — контролером. Затем работала и училась в школе рабочей молодежи, где окончила десять классов.

С 7/111—1954 г. после неприятностей во время устроенной сотрудниками вечеринки стала возбужденной. Говорила матери, что ее хотят уволить. Настроение было повышенным. Много смеялась, шутила. Легко раздражалась. Поссорилась с мастером. 13/1II была осмотрена на заводе врачом, так как ее поведение показалось окружающим странным. Когда шла домой, заметила, что один из сотрудников следит за ней, пыталась прятаться. Пркдя домой, была очень говорлива, хохотала, временами застывала в одной позе. 14/111 внутри головы услышала «мысленный голос» врача, осматривавшего ее накануне. Громко ему отвечала. Ощущала путаницу в мыслях, туман в голове. Думала, что ее гипнотизируют. Что было с ней затем — не помнила.

В связи с неправильным поведением 14/1II—54 г. была стационирована в больницу им. Ганнушкина.

Психическое состояние. Оживлена, подмигивает, строит веселые гримасы, временами принимает вычурные позы. На вопросы отвечает с улыбкой, монотонно, часто не в плане вопроса. Иногда коверкает слова, чаще отвечает «не знаю». Правильно называет год и число, но говорит, что это было неделю тому назад. Не знает, где находится, затем говорит, что в пионерском лагере, а «за стеной заключенные». Заявляет, что на нее действуют гипнозом. Часто повторяет одни и те же цифры и буквы, не поясняя — почему. Среди больных и врачей видит множество своих знакомых, называет их именами знакомых. Временами говорит сама с собой, вербигерирует, произносит отдельные бессвязные фразы, перескакивая с одной темы на другую. В последующем остается возбужденной. Настроение повышенное, гримасничает, часто меняет позы. Иногда сидит с застывшей на лице улыбкой. Отвечает чаще бессвязно. Заявляет, что вокруг «рабочие и пионеры». Не знает даты, не может назвать год. Говорит, что она в госпитале для инвалидов Отечественной войны. Видела офицера на соседней кровати. Видела, как приходили люди и выкручивали больным руки. («Они — то не больные: она была в другой зоне, поэтому ее не тронули»). В другой раз сказала, что приходил «черноусый горбун с черными глазами», зловеще расхаживающий по палатам. Вверху висел «красный с желтым фонарь, все было залито оранжевым цветом». Ей было очень приятно и интересно. В одной из бесед заявила, что была «на Красной площади… было много флагов, людей». При уточняющих вопросах перестала отвечать совсем.

С 7/IV—54 г. начата инсулинотерапия. Сидя, принимает вычурные позы, дурашлива, временами цинична, негативистична. В ответ на настойчивые вопросы говорит, что всюду идет «электрический ток», которым управляет она сама.

С 21/IV (инсулин — 48 ед.)—гипогликемические состояния. В дальнейшем более спокойна. Речь связная, понятная. С 27/IV спокойна, упорядочена. Знает, что в психиатрической больнице. Ориентирована во времени. Рассказывала, что испытывала страх, ощущала «прохождение тока». Считала, что идет «какое-то сражение», видела «мерцание прожекторов». В последующем спокойна, вяла. Настроение пониженное. О пережитом говорит неохотно, не понимает его болезненное происхождение. Общается с больными, просит о выписке. Собирается приступить к работе. Проведено 27 инсулиновых ком.

Физическое, неврологическое состояние — без особенностей.

21/IV—54 г. выписана.

После выписки работала, занималась хозяйством. С подругами посещала кино, театры. Много времени проводила со знакомым молодым человеком. 12/1—1955 г. поехала в дом отдыха. 14/1 внезапно возбудилась (пела, плясала, цинично бранилась). Была стационирована в больницу с 15/1—55 г. по 1/Ш— 55 г.

Психическое состояние. На лице застывшая улыбка, глаза полузакрыты. Однообразно, беспорядочно возбуждена. Речь бессвязная. Рифмует, повторяет отдельные слова. В беседе из отдельных фраз понятно, что среди больных и врачей «узнает» множество знакомых, чувствует как кто-то «включает и выключает ток».

С 1/Н—55 г. спокойна. С однообразной улыбкой ходит по отделению. Правильно ответила на вопрос о числе и году. Внезапно отошла к окну и заявила, что врач делает «оптический обман». Сказала, что переключает «желтый свет на белый».7/11—55 г. бесцельно ходит по отделению, говорит — чтобы успокоились нервы. Рассказывает, что врача принимала за свою бывшую учительницу, что обстановка часто менялась. Во время беседы неожиданно становится бессвязной. Затем говорит, что испытывает «всемирный закон тяготения», говорит: «Нужно за нее подержаться… своими локтями… и сейчас работает губами… был тигр, кошка… лев». Видела комету, когда терла глаза… капало в море, когда плакала».

С 9/11—55 г. спокойнее. Внешне упорядочена. Правильно ориентирована. Рассказывает об остром периоде. Помнит о нем смутно и частично. Сообщает, что «мысли путались… все делала механически». В последующем спокойна, остается несколько угнетенной. Критика к пережитому неполная. Закончено лечение аминазином.26/11 выписана домой.

Дома настроение было ровным, работала, занималась домашним хозяйством. Общалась с подругами. По характеру оставалась такой же, как и до болезни, лишь несколько более утомляемой. В августе была направлена на курсы МПВО, очень утомлялась, недосыпала. С середины августа стала повышенно активной, оживленной, все свободное время проводила на танцплощадках. Стала плохо спать. Затем несколько дней не спала совсем. 5/1X не вышла на работу. Хохотала, пела, плясала. Отправилась на танцы и вернулась домой к утру. Говорила, что «сходит с ума».

Стационирована в больницу им. Ганнушкина 6/1V—1955 года.

Психическое состояние. Возбуждена, бегает, прыгает, хохочет, гримасничает. Неожиданно с побоями набрасывается на больных. Отвечает не по существу, односложно, чаще не отвечает совсем. Сказала, что находится «под гипнозом».

С 12/IX—55 г. начато лечение аминазином. С 13/IX движения замедленные, веки полуопущены, лицо сонливое. Временами неожиданно агрессивна. С 24/1X настроение повышенное, бесцельно бродит по отделению с постоянной дурашливой улыбкой на лице. Временами импульсивна. С 3/Х спокойна, упорядочена. Просит о выписке. Ориентирована правильно. Смутно помнит о первых днях пребывания в больнице. Часть воспоминаний постепенно восстанавливается. Неясно помнит, что была путаница мыслей, как будто была чрезмерно подвижной. Временами помнит ощущение гипноза. Соседних больных считает «Микояном», «Козловым». Постепенно вспоминается, что в сознании «перемежались обрывки пережитого, прочитанного, слышанного». Рассказала, что только при первом приступе слышала по радио «голоса своих», тогда же «имела мысленный разговор». Этот приступ считает более коротким и легким, чем два предыдущие. Считает, что выздоровела, так как появились прежние интересы, желание работать. Отмечает лучшее состояние по сравнению с выпиской после первого и второго приступов, так как теперь настроение ровное, хорошее, — тогда было пониженным. Аминазинотерапия закончена.

22/Х—55 г. выписана домой. После выписки приступила к работе. Занималась хозяйством. Не восстанавливала связей с прежними подругами. О себе рассказывала неохотно. Часто менялось настроение. В начале мая перенесла грипп с высокой температурой.

С 20 мая стала беспокойной, плохо спала. Стала крайне вспыльчивой, цинично бранилась. Заявила, что может есть только дорогую пищу. Намеревалась жить весело. Встречалась с молодыми мужчинами. В это время чужие люди на улице больной казались родными. 23/V— 56 г. поступила в больницу им. Ганнушкина.

Психическое состояние. Возбуждена, принимает вычурные позы, гримасничает, временами дурашлива, речь бессвязная. На повторные вопросы отвечает, что видит «розовое», какие-то «особые знаки», «букеты цветов», она «все вкусила».

С 24/V начато лечение аминазином. Через неделю стала спокойнее. Узнает отделение, где много раз лежала. Правильно называет дату. Остается повышенное настроение, часто дурашлива. По-особому раскладывает вещи, заявляет, что это «изоляторы от пыли». У врачей предполагает «наличие аппаратуры – психометра», что вполне возможно при современной технике. Говорит, что она испытывала «зрительные галлюцинации»: на нее действовал «спектр» и она «видела разложение спектра». В последующем настроение несколько понижено. Вяла, мимика манерная, голос мало модулированный. Безынициативна. Рассказывает, что в состоянии болезни ей казалось, будто бы она с помощью карандаша и расчески ведет «мысленные разговоры». Критика к состоянию неполная. Высказывает желание приступить к работе.

Физическое и неврологическое состояние — без особенностей.

Аминазинотерапия закончена. С 6/VII—56 г. выписана домой.

С первых же дней дома вела себя неправильно, уходила из дома, заводила случайные знакомства, грубила матери. Вскоре перестала спать; считала, что наступила «стадия коммунизма». Ей «подражает весь народ» — она умывается и «все умываются». Перестала понимать время.

15/VII—56 г. была стационирована в больницу им. Ганнушкина.

Психическое состояние. Возбуждена, дурашлива, речь бессвязная. 16/VII—56 г. начата аминазинотерапия. Вскоре стала спокойнее, нормализовался сон. Появилась критика к переживаниям в остром периоде. Рассказала, что казалось, будто бы она живет в коммунизме, «весь народ повторяет ее действия». Вела какие-то «мысленные разговоры», о которых почти не помнит. Все происходящее помнит очень неясно, смутно.

Физическое и неврологическое состояние — без особенностей.

3/VIII—56 г. закончено лечение аминазином. Выписана домой.

После выписки приступила к работе. Со служебными обязанностями справлялась. С матерью была грубой, однако, помогала ей по хозяйству. С подругами почти не встречалась, С апреля 1957 г. стала плохо спать, без надобности передвигала мебель по комнате. Много смеялась, говорила, что заболевает.

13/V—57 г. была стационирована в больницу им. Ганнушкина.

Психическое состояние. Возбуждена, напряжена. Много хохочет, временами гневлива, злобна, агрессивна, иногда дурашлива. При обращении к ней не отвечает, задает встречные вопросы, начинает вычурно, малопонятно рассуждать. По существу, недоступна.

С 16/V начата аминазинотерапия. Скоро стала внешне упорядоченной. Настроение повышенное. Работает в часы трудотерапии. Ведет нелепые записки—»дневник». Вместе и времени ориентирована. О переживаемом не рассказывает. Сознания психического заболевания нет. Резонерствует однообразно. С 17/VII спокойна, вяла. Понимает, что была больна, но о содержании болезненных переживаний ничего не рассказывает. Стремится приступить к работе.

Физическое и неврологическое состояние — в пределах нормы. 1 /VIII закончено лечение аминазином. 6/VIII—57 г. выписана домой.

Дома чувствовала себя удовлетворительно. С обязанностями на работе справлялась. С 20/V—58 г. стала возбужденной, многоречивой, временами агрессивной к матери. Без стеснения рассказывала о любовных похождениях.

26/V—58 г. была стационирована в больницу им. Ганнушкина. Психическое состояние. Возбуждена, быстро бесцельно ходит по отделению, поет песни, хохочет. Временами злобна, агрессивна. На вопросы не отвечает. С многозначительным видом торжественным тоном произносит бессвязные фразы.

С 28/V начато лечение аминазином. Постепенно возбуждение прекращается. Настроение повышенное. Вычурно резонерствует на обычные темы. С 3/VI — спокойнее. Много лежит. Пассивна. Затем более общительна, читает, занимается в часы трудотерапии. Просит о выписке. Говорит, что была больна, но о переживаниях не рассказывает. Выписана 4/VIII—58 г. на поддерживающую аминазинотерапию — по 100 мг в сутки.

По выписке приступила к работе. С обязанностями справлялась. В апреле 1959 года поступила в хирургическую больницу с острым аппендицитом. Через две недели в больницу стала чрезмерно веселой, раздражительной, цинично бранилась. Была переведена в психиатрическое отделение больницы им. Боткина. Выписалась в июле 1959 года с соматическим диагнозом: «острый холецистит».

Поведение дома было правильным, настроение спокойным, работала. 15/II —1960 г. перенесла грипп. Стала раздражительной, грубила матери, много гуляла, плохо спала.

С 18/111 по 10/VI—60 г. стационировалась в больницу им. Ганнушкина.

Психическое состояние. Внешне неряшлива. Возбуждена, подвижна, поет песни, танцует. Пристает к больным, делает им замечания. Громко смеется, громко говорит. Ведет какие-то записи непонятного общего смысла: адреса больных, репертуары театров, список цвета глаз и т. д. Держится развязно, без чувства дистанции. Отвечает охотно. Ориентирована. Легко отвлекается. В начале беседы отвечает правильно, затем менее последовательно, стремится к рассуждательству. В процессе лечения — спокойнее, упорядочена. Занята в часы трудотерапии. Критична к прежнему состоянию и поведению. Выписана на поддерживающую аминазинотерапию по 200 мг в сутки.

Физическое и неврологическое состояние — без патологии.

После выписки была угнетенной, ничем не хотела заняться, но приступила к работе, с обязанностями справлялась. 25/IV получила очередной отпуск. Появилось повышенное настроение. Много смеялась, громко говорила. Поехала за город, в Сокольники, знакомилась там со множеством мужчин, вечером вновь ездила в Сокольники на танцплощадку. Ночами почти не спала. По возвращении из отпуска на работу вела себя неправильно. Бесконечно беседовала на сексуальные темы, хохотала.

29/V—61 г. поступила в больницу им. Ганнушкина.

Психическое состояние. Настроение повышенное. Много смеется. Громко и быстро говорит. Легко раздражается, конфликтует с больными. В беседе многоречива. Довольным тоном рассказывает о своем поведении во время отпуска. Считает, что поступила в больницу без признака болезни, «просто так», «по добровольному соглашению в беспокойное отделение». Бредовые, галлюцинаторные явления не наблюдаются. Начата аминазинотерапия. С 21/VI становится постепенно спокойнее. Упорядочена. Общается с больными и персоналом. Рассказала, что этот же раз только временами появлялся «наплыв воспоминаний». Часто это бывало до засыпания. Просит о выписке.

Соматическое состояние — без патологии. Нервная система — без патологических знаков. Лабораторные данные — в норме. 2/VII выписана домой на поддерживающую аминазинотерапию — 150 мг в сутки.

У описанной больной все приступы заболевания, кроме двух последних, развивались с типичной последовательностью этапов. Онейроидные переживания отличались особой яркостью, красочностью, расцвеченностью. Соответственно этому отмечалось экстатическое настроение.

В последних двух приступах, аналогично всем предыдущим, господствовал маниакальный аффект. Однако все эмоциональные проявления отличались грубостью, было выраженным сексуальное возбуждение. Эти приступы в своем развитии не достигали степени онейроида, на всем протяжении наблюдались указанные аффективные расстройства, образный ментизм.

У всех изученных больных циркулярной формой шизофрении заболевание протекало приступообразно. Первый этап, как правило, начинался с расстройств сна, продолжался от 1—2 недель до 4 месяцев и характеризовался маниакальным или депрессивным состоянием. Маниакальный или депрессивный синдром в процессе развития приступа усложнялся иллюзорными восприятиями, ложными узнаваниями, бредом значения, интерметаморфозы, явлениями психического автоматизма, чаще в виде образного ментизма. В дальнейшем бредовые идеи величия или самоуничижения у ряда больных приобретали масштабы громадности, фантастичности. У многих больных на этом этапе отмечался любовный бред, у отдельных — идеи отравления.

В течение дальнейшего развития приступа переход в онейроидное состояние совершался на высоте маниакального или депрессивного аффекта при нарастающих растерянности, возбуждении, полной или частичной дезориентировке, потере чувства времени.

Внешне онейроидное состояние проявлялось чередующимся кататоническим возбуждением и субступором, иногда доходящим до ступора. Типичный отрешенный взгляд больных, как бы устремленный внутрь, то остается неподвижным, зачарованным, сияющим, лучистым, выражающим напряженный экстаз. В онейроидном состоянии больные были недоступны, временами спонтанно произносили отдельные слова, соответствующие их внутренним переживаниям. Сознание больных было заполнено многообразными фантастическими переживаниями грандиозных масштабов (больная — участница исследовательских работ в Космосе, она летает в межпланетном пространстве, видит яркие сигналы; другая больная — была на Луне, Марсе, Венере, Нептуне. На Венере видела деревья необычайной красоты. Летала со спутниками — четыре спутника и она. Одна из больных была в пустыне Сахаре среди индусов, на Северном полюсе… считала, что она находится в заколдованном загробном мире, Земля соединилась с Солнцем, что нет ни дня, ни ночи. Светит одно искусственное солнце, словно прожектор, освещающий сердца людей. Вся земля заполнена гробами и развалинами и т. п.).

Если в онейроидном периоде был выражен маниакальный аффект, содержание переживаний имело экспансивно-фантастический характер, часто космический, в переживаемых событиях больные являлись значительными личностями с ролью открывателей, героев и т. д. Собственное отношение больных, их внутренняя эмоциональная реакция соответствовали содержанию переживаний (экстаз при торжественных величественных переживаниях) (наблюдения No No 27, 30, 31, 34, 35).

В случае развития онейроида после депрессивного предшедствовавшего периода содержание онейроидных переживаний было депрессивно (крашенным (больные в аду, в войнах, всемирных катастрофах и т. д.) наблюдения No No 28, 29, 32).

У двух больных отмечена смешанная структура онейроидного состояния. Однако и в этих случаях преобладает один — экспансивно-маниакальный аффект, в основном определяющий вид эмоционального отношения к переживаемому самой больной, так и внешних проявлений (больная в аду, ее пытают, но она героиней переживает возвышенность героической роли; у другой происходит мировая катастрофа. Она в глубокой шахте, но больная переживает себя последовательницей Зои Космодемьянской — наблюдения No No 29, 33).

Как это видно из представленных историй болезни, несмотря на отмечающуюся многосюжетность переживаний, общая объединяющая их тема едина. Наиболее ярким и образным переживаниям, как правило, соответствует в максимальной степени выраженный аффект (больные ощущали необычайный подъем, экстаз, видя себя в обстановке манифестации, среди людей в ярких одеждах, в солнечный день, с множеством красных знамен и т. д. Больные видели чертей, испытывали страх, ужас и т. д.).

В структуру онейроидного состояния входили отдельные элементы аффективных иллюзий, галлюцинаций, ложные узнавания, бред интерметаморфозы, явления психического автоматизма чувственного и идеаторного порядка. В анализируемом периоде больные были полностью дезориентированными, отмечалась потеря чувства времени. По выходе из приступа больные не могли локализировать онейроидные переживания во времени, не в состоянии были соотнести их друг с другом. Окружающая обстановка восстанавливалась ими в памяти частично. Больные фрагментарно, смутно и часто не в связи с переживаниями помнили свое поведение, наиболее полно вспоминали содержание самих переживаний. У многих больных на высоте онейроидных расстройств имели место токсические явления.

Онейроидное состояние в последующем переходило в фазу, которую можно квалифицировать как «ориентированный» онейроид. В указанном состоянии кататонические явления были выражены значительно меньше, больные внешне держались правильно и были способны к элементарному самообслуживанию. Фабула переживаний обычно являлась продолжением таковой онейроидного периода. Однако значительное место в содержании переживаний занимали явления и факты окружающей реальной действительности (рушился весь мир, но пострадало — московское метро, высотные здания и т. д., больная — в Сорренто, слушает музыку Бетховена. Другая больная — на свадьбе в корпусе общежития, подаренном ей государством, и т. д.) (наблюдения No No 27, 28, 30).

В сравнении с истинным онейроидным состоянием, при ориентированном онейроиде больные более доступны. Однако доступность проявлялась, в основном, в плане их болезненных переживаний. Больные не сообщали о себе действительных анамнестических сведений. Большее место, чем в состоянии истинного онейроида, занимают аффективные иллюзии, ложные узнавания, бред интерметаморфозы, бред значения, явления психического автоматизма.

В течение приступа ориентированный онейроид переходил как вновь в истинный, так и в состояние острого чувственно образного фантастического бреда.

По особенностям клинической структуры это состояние полностью соответствовало таковому у больных ранее рассмотренных групп.

У некоторых больных весь приступ, не достигая степени онейроида, выражался вышеуказанным состоянием, развивающимся на маниакальном или депрессивном аффективном фоне (наблюдения No No 30, 31).

В последующем состояние острого фантастического бреда могло вновь переходить в онейроидное. Чаще за ним следовал период, проявляющийся в различной степени выраженными ложными узнаваниями, бредом значения, бредом интерметаморфозы, явлениями психического автоматизма. Поведение больных было правильным, иногда с оттенком параноидности. Растерянность отсутствовала или была выражена чуть заметно. У всех больных имелась ориентировка, однако, у некоторых неуверенная, неполная. У отдельных больных иногда проявлялся образный ментизм, частые ночные сновидения Отмечалась критика к бывшим фантастическим переживаниям.

У некоторых больных все течение одного из повторных приступов выражалось описанным состоянием (наблюдения No No 32, 33, 35). Данный этап часто вновь переходил в вышеописанные состояния (онейроид, ориентированный онейроид, острый фантастический бред). У всех больных указанный этап был более или менее выраженным на выходе из онейроидного состояния.

Как правило, за ним следовал период, характеризующийся маниакальным или депрессивным синдромом, усложненным отдельными элементами ложных узнаваний, явлениями психического автоматизма, бредом интерметаморфозы, иногда — паранойяльным бредом. Через последующий этап маниакального или депрессивного состояния совершался переход в ремиссию. У многих больных ремиссия отличалась неустойчивостью настроения, гиперстеническими, в отдельных случаях астеническими чертами.

Как видно из представленных историй болезни, циркулярные черты заболевания часто имели смешанный или противоположно меняющийся характер. Маниакальность выражалась не столько в веселости, приподнятости, ускорении идей, сколько напряженностью грубостью, расторможенностью влечений. При наличии депрессивного синдрома тревога и страх чаще преобладали над аффектом тоски. Была выражена диссоциация между двигательным и речевым возбуждением. В картине приступов имели место типичные для шизофрении малая доступность, негативизм, амбивалентность, большое место занимал синдром Кандинского—Клерамбо.

Следовательно, у больных циркулярной шизофренией типичным для развития приступов заболевания был переход этапов от периода начальных явлений (бессонница, аффективные колебания и т. д.) к состоянию с выраженными аффективными расстройствами, чаще экспансивного или депрессивного типа; наряду с бредом значения интерметаморфозы и т. д. В дальнейшем при увеличении интенсивности аффекта маниакальный или депрессивный бред приобретал масштабы громадности, переходил в фантастический бред экспансивного, депрессивного или смешанного вида; в последующем при максимальном напряжении аффекта, нарастающих растерянности и дезориентировке — к ориентированному, затем истинному онейроиду.

Обратное развитие приступа было подобным таковому у больных двух ранее описанных групп (от сложных синдромов к простым).