Основной теоретической проблемой данного вопроса является освещение биологического смысла этого симбиоза компонента патологического с компонентом одаренности, а также биологического смысла этого скрещения

Прежде всего бросается в глаза противоречивость этого симбиоза. В самом деле, не есть ли это - величайшее противоречие в природе из всех противоречий: генез гения или замечательного человека и его величайшая биологическая продуктивность связана фатально с тем началом в биологии, задача которого как будто уничтожение, отрицание этой же биологической продуктивности? Само собой понятно, что это противоречие мы должны уметь вскрыть, это - основная задача нашей теоретической части. Мы должны уметь вскрыть смысл этого противоречия, но как мы можем сделать это? Каким методом?

Для этого у нас имеется один научный метод: это— диалектический метод, который ставит себе целью осветить всякую логику противоречий, где бы это противоречие в природе ни было, раз оно существует. А раз это противоречие в биологии гения и таланта налицо, раз эта биология гения диалектична, то ясно, что мы должны следовать диалектическому методу для вскрытия этой противоречивой логики гениальности.

Но, прежде чем следовать этой логике диалектики, мы должны (для освещения некоторых моментов) сделать экскурсию в область биологии, называемую “менделизмом”. В настоящее время ни одна область биологии не может не считаться с этим учением, поэтому и область биологии гения также не может не считаться с ним.

С точки зрения учения менделизма, все задатки какого-либо развивающегося организма можно разделить на две группы. Одна группа задатков находится в скрытом состоянии и при развитии фенотипа не проявляется наружу, потому что другая группа задатков, выявляющая себя наружу в этот фенотип, подавляет или тормозит эти задатки первой группы и не дает им выявиться, а потому эта группа задатков остается в состоянии гипостаза, т.е. в скрытом состоянии. Задатки же второй группы, выявляющие себя свободно и не дающие выявиться тем скрытым задаткам, характеризируются как состояние эпистаза. Таким образом, между скрытыми гипостатическими задатками и открытыми эпистатическими задатками организма существует определенное соотношение: они исключают как бы друг друга, антагонистичны между собой. Но стоит только какой-либо причине устранить эти господствующие эпистатические задатки, т. е. как только устраняется тормоз, тогда начинают выявляться наружу эти гипостатические задатки, до сих пор как будто бывшие не известными данному организму.

Но для того, чтобы выявились эти скрытые задатки, должен быть введен какой-то третий момент, нарушающий это нормальное соотношение между эпистазом и гипостазом. Должен быть введен новый диссоциирующий момент, устраняющий господство эпистатических тормозов, вследствие чего появляются у особей при скрещении новые признаки, до сих пор не бывшие у данного вида. Таковы соотношения, по учению менделистов, между различными группами антагонизирующих между собой задатков.

Теперь, если мы перенесем эти соотношения эпистаза и гипостаза в мир психический, то мы будем иметь такие же соотношения.Все психические состояния мы должны также делить на те, которые находятся в скрытом состоянии задатков, т. е. на гипостатическую психику (гипостаз скрытых психических задатков) и на психическое состояние открыто (или активно) проявляемых психических свойств, т. е. на эпистатическую психику, открыто господствующую и, в то же самое время, тормозящую проявление гипостатических (скрытых) признаков.

Если под эпистатическим состоянием психики мы должны понимать то состояние сознания, которое активно развертывает все свои обычные психические свойства и признаки со всеми психическими атрибутами, то под гипостатическим состоянием психики мы должны понимать все наши скрытые, так называемые подсознательные свойства психики, не проявляющиеся потому, что эпистатические свойства психики (т. е. весь наш аппарат сознания) господствует и тормозит всякое выявление гипостатических свойств. Таким образом, между эпистатическим аппаратом сознания и гипостатическими задатками психики существует то антагонистическое соотношение, о котором говорилось выше.

К этим гипостатическим свойствам нашей психики надо отнести нескрытые задатки всякого рода одаренности (талантливость, гениальность и всякого рода другую одаренность), а потому они также находятся в антагонизме к аппарату сознания — эпистаза. Если мы представим себе, что отцовская линия Гоголя передавала такие скрытые задатки литературной одаренности из поколения в поколение благодаря тому, что эпистатический аппарат сознания, находясь в таком антагонистическом состоянии, с этими скрытыми гипостатическими задатками одаренности, не давал ему выявиться до сих пор, то спрашивается, почему эта скрытая одаренность выявилась в лице писателя Гоголя активной? Чем вызван этот скачок перехода скрытой энергии одаренности (бывший, несомненно, у отца Гоголя) в активную гениальность сына, писателя Гоголя? А тем, что изменилось каким-то образом то антагонистическое состояние между эпистазом и гипостазом психических задатков, о котором была только что речь. Изменились те нормальные соотношения психики, которые существуют обычно в структуре нормального психического аппарата, где эпистаз тормозил гипостаз. Введен был какой-то третий момент, который изменил нормальные соотношения антагонизма.

Какой же фактор изменил эти соотношения и каким образом?

Прежде всего, это должен быть такой фактор или такое начало, которое должно быть диссоциирующим началом, т. е. такое начало, которое бы диссоцииривало антагонистическое соотношение между гипостазом и эпистазом. И должно оно диссоциировать это соотношение таким образом, чтобы гипостатические задатки одаренности могли освободиться от тормозов эпистатической психики и из латентного состояния свободно перейти в кинетическое, активное.

Ясно, что таким диссоцирующим началом может быть нечто противоречивое нормальному аппарату психики, психотический момент или психотическое начало, уничтожающее цельность и гармоничность эпистатического аппарата сознания и тем самым освобождающее гипостатические силы одаренности. Этот психотический момент, который всегда вводится путем скрещения в биологическую цепь одаренной линии предков, несомненно, должен играть именно такую роль.

В этом и заключается весь биологический смысл того, что всегда линия одаренных предков скрещивается с линией предков психотических, в результате чего является гений, талант, замечательный человек. Гений тут (или талант) является как воплощение активного выявления скрытой до сих пор энергии одаренности, как воплощение такого нового психомеханизма, где антагонистическое соотношение эпистаза с гипостазом заменено, благодаря диссоциирующему действию психотического компонента, такой новой психической структурой, где гипостазу теперь уже не мешают эпистатические тормозы для выявления себя, или же, во всяком случае, тормозы эти так конституционально изменены, что гипостатической энергии одаренности не препятствуется постоянно (или при случае) быть активной. Так произошло с отцовской линией одаренных Гоголя, когда эта линия скрестилась с материнской линией, которая внесла это диссоциативное начало психотизма через посредство линии матери и благодаря чему кумулятивная энергия одаренности в лице Гоголя стала активной, явной. Так происходит и во всех тех случаях, иллюстрированных нами выше, где в линию одаренных всегда вводится этот диссоциативный момент психотизма посредством того или иного способа скрещения. Таков диалектический смысл симбиоза этих двух антагонизирующих начал в генезисе той феноменологии, которую мы называем “гениальной одаренностью”. Что это так, подсказывает нам эмпирически сама природа бесчисленными примерами повседневной жизни и повседневной клинической практики.

В клинической практике психиатров всем известны те яркие случаи экспериментов в вышеприведенном смысле, а именно (возьмем пример) - человек, будучи психическим "здоровым", не проявляет никаких симптомов какой-либо феноменальной одаренности. Он - обыкновенный дилетант, каких много, допустим, в живописи или других областях: рисует посредственные или даже "бездарные" вещицы. Случилось с ним несчастье: он заболевает прогрессивным параличом, наступает так называемый “маниакальный период” болезни, который протекает с необыкновенно быстрым и стихийным разрядом психической энергии, когда эпистатический аппарат со всеми его регулирующими и тормозящими центрами разрушается, и, следовательно, этим самым устраняются также и тормоза. Гипостатически скрытая энергия одарености, освободившись от этих тормозов эпистатических центров, начинает в этой стихии маниакального возбуждения творить феноменальное: выявляется скрытый феноменальный талант в живописи, быстро и стихийно создается полотно за полотном, шедевр за шедевром, пока вся эта гипостатическая энергия так же быстро не истощается, а психика окончательно не разрушается. Так творил, например, художник Брохис в Париже. Приблизительно аналогично создавал свои гениальные полотна Ван-Гог, так созданы многие величайшие произведения (о которых сейчас говорить не место), так творят много душевнобольных.

Разве это не самый лучший эксперимент природы, когда в "нормальном" Брохисе нет художника, а в маниакально-паралитическом Брохисе с постепенно разрушающимся аппаратом сознания есть Брохис - феноменальный художник, благодаря случайному разрушению его тормозящего аппарата (заметьте, именно “случайному”), ибо, не будь этого случая (заболеть прогрессивным параличом), этот Брохис остался бы никем. Клинические наблюдения над творчеством душевнобольных дают нам бесчисленные примеры таких экспериментов именно в таком смысле.

Точно в таком же смысле экспериментирует природа с богато одаренными людьми; когда эти люди, инстинктивно чувствуя необходимость устранения тормозов своего аппарата сознания в творчестве, искусственно прибегают к устранению этих тормазов, к исскусственному "выходу из себя", к искусственному диссоциированию эпистатического аппарата посредством алкоголя,

Так, например, известный композитор Н. в своих периодически наступающих припадках творчества оглушает себя алкоголем, и весь этот период он пьет; он делается дипсоманом. Его лечат от этого запойного пьянства, лечение удается с успехом. Он перестает пить, но пропадает вместе с тем и его творчество: он перестает творить. Но, чувствуя свои творческие силы и сильную потребность в выявлении этих скрытых гипостатических сил, он, проклиная своего врача, вылечившего его от алкоголизма, снова прибегает к "выходу из себя", к опьянению и творчеству.

Таких примеров можно привести без конца, они общеизвестны даже и неспециалистам. Проделывая эти эксперименты более грубо, эмпирически и случайно, на таких примерах в жизни почти наглядно та же природа проделывает то же самое более тонко и закономерно, но несколько иначе со всеми теми великими людьми, которые, чтобы выявить свою потенциальную энергию одаренности, получают для "выхода из себя" необходимый им фактор, уже не искусственно-экзогенно и не случайно, а наследственно — эндогенно, или, так сказать, конституционально; там искусственный “выход из себя”, а здесь - наследственный, у одного — в форме гипоманиакальных приступов, у другого - в виде галлюцинаторных переживаний, у третьего — в виде эпилептических экстазов и т.д. Разница лишь в механизме: там — "выход из себя" искусственно, посредством алкоголя, здесь - "выход из себя" посредством яда, находящегося в крови и введенного наследственный механизмом эндогенно внутри самого организма. В обоих случаях смысл один: устраняется эпистатическое начало психики как нечто тормозящее. Выходит на сцену гипостатическое начало психики, бывшее заторможенным, пользуясь устранением этого эпистатического начала хотя бы на миг, на час, на месяц (смотря по тому, какова форма "выхода из себя").

Механизм происходящего здесь акта тот же самый, который нам известен в новейшем учении об эпилептических припадках. Как известно Fischer⁵ объясняет способность реагировать припадками не как результат раздражения коры мозга, а как результат устранения тормозов коры, благодаря чему чрезвычайно чувствительные к склонности реагировать эпилептическими судорогами подкорковые симпатические центры реагируют судорогами на тот или иной способ устранения тормозов. Устраняются ли эти тормоза экзогенно (травма, опухоль и пр.), устраняются ли эндогенно (нарушение внутренней секреции и пр.), результат один - судороги; только механизм устранения тормозов различен. Fischer называет эту способность реагировать судорогами, как "Krankbereitschaft", другие авторы — как "epileptische Reaktionsfahigkeit". По существу, эту эпилептическую реакцию можно было бы назвать как гипостатическую реакцию.

Точно так же и здесь при выявлении скрытой энергии одаренности при устранении тормозов сознания мы имеем такую же "hipostatische Reaktionsfahigkeit” - гипостатическую реакцию, способность к которой имеется в скрытом состоянии у каждого человека. Но чтобы выявить эту скрытую гипостатическую реакцию одаренности, необходимо устранение действия тормозов коры, будет ли это устранение тормозов коры экзогенно (травма, отравление алкоголем, ядом сифилиса и пр.), или это устранение тормозов коры эндогенно (нарушение внутренней секрецией при психозах и психоневрозах и получаемых наследственно), суть остается та же — гипостатическая реакция одаренности. Эта скрытая гипостатическая реакция одаренности присуща всем без исключения людям, ибо в большинстве случаев творчество душевнобольных (бывших нормально обыкновенными людьми и не творивших) есть именно результат такой гипостатической реакции одаренности. По существу, нет разницы между гипостатической реакцией душевнобольных и гипостатической реакцией гениальноодаренных Есть только разница в механизме количественного выявления той специфической энергии, которая называется “одаренностью”.

Если количество накопленной энергии одаренности при гипостатической реакции велико, то при наличии этой гипостатической реакции это количество переходит в качество (т. е. делается тот "скачок" перехода из количества в качество, который мы всегда замечаем по всех диалектически протекающих процессах в природе), и тогда мы имеем феноменальную одаренность, "талантов", "гениев", "замечательных" и других феноменально творящих людей.

Творящего гения или таланта связывает с творящим душевнобольным одинаковая способность реагировать гипостатически. Разделяет их громадная разница количественного выявления кумулятивной энергии одаренности при этой гипостатической реакции, где у гения эта энергия велика, а у творящего душевнобольного она в размерах невелика. Гений имел в своем предшествующем прошлом длительное накопление скрыто одаренной энергии, у творящего душевнобольного этого накопления было еще мало. Гений, получивший, благодаря вышеупомянутому механизму скрещения, способность гипостатически реагировать, пользуется этим для выявления скрытой энергии в качество благодаря количеству. Душевнобольной пользуется также гипостатической реакцией, не имея кумулятивного количества, а потому в его творчестве нет того качества, присущего таланту или гению, ибо его гипостатическая реакция произошла преждевременно.

Итак мы констатировали, что для выявления гипостатической реакции гениальной одаренности необходимо скрещение двух факторов в родовых условиях:

1) Необходимо родовое накопление гипостатической энергии, называемой “одаренностью”. Наличие этой энергии есть лишь потенциальная возможность, а еще не есть сама гениальность. Гениальность (или талантливость) есть механизм выявления этой скрытой энергии. Для того, чтоб создался такой механизм выявления этой энергии в конституциональном смысле, должен быть фактор, создающий эту новую конституцию. Тогда на сцену выступает:

2) Второй родовой фактор — диссоциативный (в форме скрытого или явного психотизма), изменяющий психическую структуру так, что создает такие новые условия, где, благодаря гипостатической реакции, создается механизм выявления этой до сих пор скрытой гениальности.

1-й фактор - накопляющий, поэтому мы его называем “кумулятивный компонент одаренности”.

2-й фактор - диссоциирующий (т. е. устраняющий тормоза эпистаза, благодаря чему растормаживаются эти скрытые кумулятивные силы и благодаря чему появляется гипостатическая реакция), а потому этот компонент мы обозначаем как “диссоциативный компонент одаренности и гениальности”.

Симбиоз этих двух компонентов и их скрещение в биологии великих людей является “биогенетическим законом гениальности”, а гипостатическая реакция есть результат этого закона скрещения. Вот почему нам делается понятным, почему у великих людей отягчанность достигает 100%, т. е. сплошная, и вот почему евгеникам приходится считаться с этим фактом как со специфическим атрибутом генетики великих людей.

Если этот закон верен, то в связи с этим возникает целый ряд вопросов:

1) Как объяснить значение тех вариаций психотического компонента, когда в одном случае скрещения этот компонент идет только по одной линии предков (по матери или по отцу), а в других случаях он идет в обоих линиях (и с материнской, и с отцовской линии)?

2) Какова роль этого диссоциативного компонента при образовании отдельных типов одаренности?

3) Какова роль среды в образовании этих компонентов?

Все эти вопросы, а также целый ряд других мы должны осветить с точки зрения вышеизложенных соображений, но об этом будет речь в других работах.

Д-р Г.В Сегалин