Здесь решающую роль играет не самый факт половых сношений с лицом того же пола, а существование извращенного влечения к лицам своего пола. Эти два явления не нужно смешивать друг с другом. Извращенные половые сношения и извращенное половое влечение не одно и то же.

Очень часто приходится наблюдать извращенные половые сношения, в основе которых вовсе не лежит извращение полового чувства. Это в особенности относится к половым сношениям между лицами одного и того же пола, главным образом к педерастии. Здесь главную роль играет не сексуальная парестезия, а гораздо чаще гиперестезия, вследствие которой нормальный половой акт не дает физического и психического удовлетворения.

Так, мы находим склонность к сношениям с лицами того же пола у мужчин, сделавшихся импотентами вследствие мастурбации или разврата, у чувственных мужчин и женщин в тюрьмах, на кораблях, в казармах, в пансионах и т. д.

В этих случаях нормальные половые сношения восстанавливаются с устранением препятствий для них. Наиболее частой причиной подобного временного извращения является мастурбация с ее последствиями у лиц молодого возраста.

Этот порок, если ему предаются с юных лет, отражается в высшей степени вредно на всех благородных, идеальных чувствах, вытекающих из нормального полового развития; иногда он прямо-таки губит все эти чувства. Онанизм не дает распуститься зачаткам идеальной любви, он лишает растущий цветок его красоты и аромата и оставляет только грубое животное стремление к половому удовлетворению. Когда испорченный таким образом индивид достигает зрелого возраста, то оказывается, что у него недостает чисто эстетического, идеализированного стремления к другому полу. Это уменьшает и силу его чувственных ощущений, так что его влечение к лицам другого пола оказывается в значительной степени ослабленным. Этот дефект отражается крайне вредно на всей психике юных онанистов — как мужчин, так и женщин; у них страдает этика, характер, поведение, фантазия, настроение, вся их инстинктивная и чувственная жизнь. Нередко влечение к другому полу падает до нуля, так что мастурбант предпочитает свой порок естественным половым сношениям.

Иногда развитие высших половых чувств по отношению к другому полу извращается и вследствие других причин: здесь может играть роль боязнь заражения при половых сношениях, или действительно происшедшее заражение, или неправильное воспитание, внушившее преувеличенный страх перед опасностью заражения, или вполне основательное опасение последствий (особенно у девушек опасение беременности), или отвращение к мужу, вызванное его физическими и моральными недостатками. Во всех этих случаях неудовлетворенное половое влечение с болезненной силой направляется в сторону извращения. Слишком раннее и извращенное половое удовлетворение губит не только душу, но и тело; оно вызывает целый ряд неврозов полового аппарата (раздражительную слабость эрекционного центра и центра семяизлияния, ослабление сладострастного ощущения при половом акте и т. д.) и в то же время постоянно возбуждает фантазию и усиливает похотливость.

В жизни почти каждого мастурбанта наступает момент, когда он, узнав о грозящих последствиях его порока, или же испытав некоторые из этих последствий на самом себе (неврастению), либо почувствовав под влиянием примера и соблазна влечение к другому полу, делает попытку избавиться от своего порока и направить свою половую жизнь на нормальный путь.

При этом он оказывается в самых неблагоприятных моральных и физических условиях, какие только можно себе представить. В нем погасли все искры живого чувства, в нем нет жара здорового полового влечения; он, кроме того, не верит в свои силы, ибо все мастурбанты в большей или меньшей степени отличаются малодушием и робостью. Если этот юный грешник решается наконец на попытку совокупления, то дело оканчивается либо разочарованием вследствие того, что при недостатке сладострастного чувства совокупление доставляет лишь слабое наслаждение, либо неудачей вследствие недостатка физической силы для совершения полового акта. Это первое фиаско является настоящей катастрофой в жизни онаниста и ведет к абсолютной психической импотенции. Угрызения совести и воспоминания о пережитом стыде делают безуспешными и его дальнейшие попытки. Между тем половое влечение у него не исчезает, продолжая требовать удовлетворения. Из-за этого морального и физического извращения он начинает все более и более чувствовать отвращение к женщине.

В то же время различные причины (как, например, неврастенические явления, ипохондрический страх последствий и т. д.) могут его отталкивать и от мастурбации. В таких случаях дело иногда доходит до сношений с животными, по крайней мере в продолжение известного времени. Затем остается только один шаг до сношений с лицами собственного пола. Этому благоприятствуют какой-нибудь случайный соблазн или тесная дружба, которая на патологической почве легко ассоциируется с половым влечением.

Пассивный и перекрестный онанизм характерны именно для этой стадии извращения. Если — что, к сожалению, случается так часто — вовремя находится соблазнитель, то онанист превращается в педераста. Такого рода педераст хотя и совершает онанистический акт с лицом своего пола, однако выступает и чувствует себя при этом в активной роли, то есть в роли, свойственной его полу; в психическом отношении он относится индифферентно не только к лицам другого пола, но и к представителям собственного пола.

У психически здоровых индивидов, не отягченных болезненной наследственностью, половое извращение не идет дальше только что указанного предела. Не доказано, чтобы существовали случаи, когда у наследственно здоровых людей извращенные половые сношения сопровождались бы извращением полового чувства, то есть превратным половым влечением.

Иначе обстоит дело у индивидов с врожденным предрасположением; у них остаются, по-видимому, зачатки

половых чувств обоих полов, а не одного какого-либо пола. Эта ненормальность половой психики, остающаяся долгое время в скрытом состоянии, проявляется наружу под влиянием мастурбации, воздержания или вызванной какими-либо причинами неврастении.

При общении с лицами собственного пола начинает постепенно появляться половое возбуждение. Возникают эротические представления, связанные с чувством сладострастия и ведущие к соответствующим желаниям. Такого рода реакция, будучи безусловно дегенеративным явлением, служит началом целого процесса психофизических изменений, представляющих одну из самых интересных страниц психопатологии. Изображением этого процесса мы и займемся в настоящее время.

В указанной метаморфозе можно наметить несколько стадий или ступеней.

1-я ступень. Простое извращение полового чувства

На этой ступени стоят те субъекты, на которых лицо того же пола действует возбуждающим образом, вызывая у них половое ощущение. Но характер и способ развития этих ощущений остаются такими, какими они должны быть у лиц того пола, к которому он принадлежит. Субъект чувствует при этом активность своей роли, понимает, что стремление к собственному полу является ненормальностью, и ищет иногда помощи, чтобы избавиться от этого порока.

Если временно наступает уменьшение невроза, то вначале могут снова возвращаться нормальные половые чувства и даже сделаться преобладающими. Прекрасной иллюстрацией этой стадии психосексуального вырождения может служить следующее наблюдение.

Наблюдение 130. Приобретенное извращенное половое ощущение. «Я — чиновник и, насколько мне известно, родом из наследственно здоровой семьи. Отец мой умер от какой-то острой болезни, мать жива, несколько «нервна». Сестра за последние годы сделалась в определенной степени повышенно религиозной.

Сам я крупного сложения; в моей осанке, походке, речи нет ровно ничего женственного. В детстве я перенес корь, а с 13 лет страдал так называемыми нервными головными болями.

Моя половая жизнь началась с 13-летнего возраста, когда я познакомился с одним мальчиком старше меня, с которым мы с удовольствием касались гениталий друг друга. На 14-м году у меня было первое излияние семени. Наученный двумя старшими товарищами по школе, я стал заниматься онанизмом иногда вдвоем, иногда наедине; в последнем случае я всегда представлял себе в воображении лица женского пола. Половое влечение было у меня развито очень сильно, как это имеет место и до сих пор. Позднее я сделал попытку вступить в связь с одной красивой и здоровой девушкой, имевшей очень развитые груди; я неукоснительно придерживался того, что в мое распоряжение предоставлялась верхняя часть ее тела, и целовал ее в рот и груди, в то время как она захватывала рукой мой сильно эрегированный пенис. Однако, как бы настойчиво я ни просил о половом акте, она разрешала только касаться ее гениталий.

Вскоре после моего поступления в университет случилось одно событие, которое произвело во мне целый переворот. Однажды вечером я провожал домой своего приятеля; будучи в веселом настроении духа, я схватил его за половые органы. Он оказал слабое сопротивление; тогда мы вошли в его комнату и стали онанировать. С тех пор мы занимались взаимным онанизмом очень часто. Дело доходило иногда даже до введения пениса в рот с последующим семяизлиянием. Примечательно, что в этого приятеля я вовсе не был влюблен. В то же время я был страстно влюблен в другого моего товарища, в присутствии которого я, однако, не испытывал никакого полового возбуждения и который вообще не вызывал у меня никаких эротических представлений. Я стал реже посещать дом терпимости, где меня всегда встречали очень радушно; у моего приятеля я вполне находил половое удовлетворение и не чувствовал потребности в половых сношениях с женщинами.

Педерастией мы не занимались; даже слово это не употреблялось между нами. Со времени сношений с другом я сильнее стал предаваться онанизму; женские образы в моем воображении отходили, конечно, все более и более на задний план, я больше думал о молодых, красивых, крепких мужчинах, с возможно более крупными членами тела. Юноши в возрасте 16—25 лет без бороды казались мне наиболее привлекательными; но важно, чтобы они были красивы и чистоплотны. В особенности возбуждали меня молодые рабочие, носившие брюки из так называемого Манчестера, или из английской кожи, преимущественно каменщики.

Люди моего положения совсем не действовали на меня возбуждающим образом; напротив, при виде какого-нибудь коренастого парня из народа я ощущал заметное половое возбуждение. Прикосновение к его брюкам, их расстегивание, прикосновение к половому члену, равно как и поцелуи, казались мне величайшим наслаждением. Моя чувствительность по отношению к женским прелестям несколько ослаблена, однако при половых сношениях с женщиной, в особенности если у нее сильно развиты груди, я всегда оказываюсь потентным, не прибегая при этом к каким-либо воображаемым картинам. Я никогда не пытался, да и не буду пытаться сделать молодого рабочего или кого-нибудь другого объектом своей извращенной похоти, но влечение к этому я чувствую в себе очень часто. Иногда я прижимаю к груди изображение такого парня и онанирую у себя дома.

К женским занятиям у меня нет никакой склонности. Я сравнительно охотно провожу время в дамском обществе, танцевать я не люблю. Искусство вызывает во мне живой интерес. То, что я иногда испытываю превратное половое влечение, это, по-моему, является отчасти результатом больших удобств, которые представляет данный способ удовлетворения половой потребности; завести связь с какой-нибудь девушкой слишком хлопотливо, посещения дома терпимости кажутся мне противными с эстетической стороны. Оттого-то я и предаюсь отвратительному онанизму, от которого мне очень трудно отстать.

Я сотни раз убеждал себя, что для восстановления своих нормальных половых ощущений я должен прежде всего подавить в себе почти непреодолимую страсть к онанизму, к этому пороку, который так противен моему эстетическому чувству. Я уже неоднократно решался со всей силой воли бороться с этой страстью; до сих пор это мне не удавалось. Когда во мне с особенной силой разгоралось половое чувство, я, вместо того чтобы искать удовлетворения нормальным путем, прибегал к онанизму, ибо был уверен, что таким образом получу большее наслаждение.

При этом я знаю по опыту, что при сношениях с женщинами я всегда бываю потентным, и притом без всяких усилий и без помощи представлений о мужских половых органах, за исключением, впрочем, одного-единственного случая, где я не мог излить семени; но здесь причина лежала в проститутке (дело было в доме терпимости), которая лишена была всякой привлекательности. Я не могу отделаться от преследующей меня мысли, что развившееся у меня до известной степени превратное половое влечение есть результат неумеренного онанирования. Эта мысль действует на меня угнетающим образом в особенности потому, что я не чувствую в себе сил собственными усилиями избавиться от этого порока.

Влечение к противоестественному удовлетворению полового чувства значительно усилилось во мне вследствие упомянутых выше половых сношений с моим товарищем по школе, с которым до того я поддерживал простые дружеские отношения в продолжение 7 лет.

Позвольте мне описать еще один эпизод, который доставил мне много хлопот в продолжение нескольких месяцев.

Летом 1882 г. я познакомился с одним студентом, который был на 6 лет моложе меня и у которого было много рекомендаций ко мне и моим коллегам. Вскоре я заинтересовался этим замечательно красивым, пропорционально сложенным, стройным и здоровым юношей. Через несколько недель интерес перешел в интенсивное чувство дружбы, затем в страстную любовь и, наконец, в мучительное чувство ревности. Я скоро заметил, что во мне сильно говорит чувственность, и как я ни старался удерживать себя в присутствии этого человека, которого я помимо всего прочего высоко уважал за его прекрасный характер, я все-таки однажды вечером, когда мы после обильной выпивки сидели у меня в комнате за стаканом вина и пили за хорошую, искреннюю и долгую дружбу, не мог устоять против непобедимого желания прижать его к себе и т. д.

Когда я снова увидел его на следующий день, мне было так стыдно, что я не мог смотреть ему в глаза. Я испытывал горькое чувство раскаяния, и мне было больно, что я своим поступком осквернил нашу чистую и благородную дружбу. Чтобы показать ему, что со мной случилось только временное заблуждение, я стал уговаривать его совершить со мной в конце семестра путешествие. После непродолжительного сопротивления, причины которого были для меня слишком очевидны, он согласился на мое предложение. Во время путешествия нам приходилось много ночей спать в одной комнате, однако я ни разу не сделал попытки повторить прежний поступок. Мне хотелось объясниться с ним по поводу того происшествия, но это мне не удалось. В следующий семестр, когда мы жили порознь, я никак не мог заставить себя написать ему об этом. В марте я посетил его в городе X., но опять-таки не решился заговорить об этом предмете. Между тем я испытывал непреодолимую потребность откровенно разъяснить этот факт, легший темным пятном на нашей дружбе. В октябре того же года я был снова в X.; на этот раз я нашел в себе достаточно смелости для откровенного разговора. Я попросил у него прощения, и он охотно мне его дал. Затем я спросил его, почему он в тот вечер не оказал мне решительного сопротивления? На это он ответил, что отчасти уступил мне из любезности, отчасти потому, что после порядочной выпивки находился в состоянии известной апатии. Я ему подробно рассказал о своих ощущениях и выразил при этом уверенность, что найду в себе достаточно сил, чтобы окончательно победить свое противоестественное влечение. После этого разговора отношения между нами сделались самыми теплыми и искренними. Мы оба ощущаем глубокое, искреннее и, надеюсь, прочное чувство дружбы.

Если бы я не заметил улучшения в моем ненормальном состоянии, я бы охотно согласился всецело отдать себя в ваши руки для лечения, тем более что после подробного ознакомления с вашей книгой я не могу отнести себя к категории так называемых урнингов (гомосексуалистов). Напротив, я убежден теперь, или во всяком случае надеюсь, что сила воли, руководимая и поддерживаемая рациональным лечением, сделает меня наконец нормально чувствующим человеком».

Наблюдение 131. Ильма С., 29 лет, незамужняя, дочь торговца, происходит из семьи, отягощенной сильной патологической наследственностью. Отец был пьяница и кончил жизнь самоубийством; такова же была судьба брата и сестры пациентки. Другая сестра страдает истерией, сопровождаемой конвульсиями. Дед по матери застрелился в состоянии умопомешательства. Мать отличалась болезненностью и умерла в апоплексическом параличе. Сама пациентка никогда серьезно не болела, отличается хорошими способностями, мечтательностью, сильно развитой фантазией. Месячные с 18 лет, безболезненны, впоследствии крайне неправильны. На 14-м году хлороз и каталепсия от испуга. Позднее тяжелая форма истерии и приступ истерического помешательства. На 18-м году сошлась с молодым человеком, причем связь не осталась платонической. Она любила его горячо и страстно. Из ее рассказов можно понять, что она отличалась сильной чувственностью и предавалась мастурбации каждый раз, как расставалась со своим возлюбленным. В дальнейшем пациентка вела рассеянную жизнь, полную любовных приключений. Чтобы найти себе средства существования, она переоделась в мужское платье и поступила в один дом в качестве учителя; но вскоре она должна была оставить это место, так как хозяйка, не зная ее настоящего пола, влюбилась в нее и стала за нею ухаживать. Тогда она сделалась железнодорожным служащим. Чтобы скрыть свой пол, ей приходилось вместе со своими коллегами посещать дома терпимости и слушать самые циничные разговоры. Это в конце концов до того ей опротивело, что она бросила место, надела снова женское платье и стала искать женской должности. Воровство привело ее в тюрьму, а истерико-эпилептические припадки — в больницу. Здесь обнаружилась ее склонность и влечение к собственному полу. Ее неудержимая страсть к больным и сиделкам доставляла всюду много хлопот.

Ее половое извращение считалось врожденным. Пациентка сообщила в этом отношении интересные данные.

«Совершенно ошибочно думать, будто я испытываю одинаковые чувства к мужчинам и женщинам. По характеру моего мышления и чувствования я гораздо ближе к женщинам. Я, напротив, любила своего двоюродного брата так, как только женщина может любить мужчину.

Переворот в моих чувствах произошел тогда, когда я, переодетая в мужской костюм, имела возможность близко наблюдать своего двоюродного брата. Я увидела, что я в нем горько обманулась. Это доставило мне ужасные душевные муки. Я знала, что никогда не буду в состоянии снова полюбить мужчину, что я принадлежу к тем, которые любят только один раз.

К этому присоединилось еще то, что в обществе моих сослуживцев на железной дороге мне приходилось выслушивать самые отвратительные разговоры, посещать самые грязные места. Это знакомство с миром мужчин вызвало во мне непреодолимое к ним отвращение. Но так как по природе своей я очень страстна и ощущаю постоянную потребность любить кого-либо и принадлежать любимому существу, то я все более и более чувствовала влечение к женщинам и девушкам, которые были мне симпатичны, в особенности к тем, которые отличались своей интеллигентностью».

Превратное половое влечение этой пациентки — несомненно приобретенного характера — проявлялось часто в форме бурных, резко чувственных приступов и в дальнейшем создало почву для мастурбации, так как вследствие постоянного надзора в госпитале половое удовлетворение с лицами собственного пола сделалось невозможным. Характер и занятия больной оставались женскими. До явлений viraginitas (маскулинности) дело не доходило. Согласно краткому извещению, полученному автором, больная после двухлетнего пребывания в психиатрической больнице освободилась от своего невроза и от полового извращения и совершенно здоровая выпущена на свободу.

Наблюдение 132. X., 35 лет, холостой, служащий, рожден от душевнобольной матери. Брат ипохондрик.

Пациент был здоровым, сильным мужчиной, имел живой, чувственный темперамент. Половое влечение у него развилось ненормально рано и в очень сильной степени; уже маленьким мальчиком он занимался онанизмом; первый половой акт на 14-м году, — при этом больной, видимо, испытывал вполне нормальное половое чувство и обнаружил полную потентность. Когда ему было 15 лет, один мужчина сделал попытку изнасиловать его. X. почувствовал отвращение и высвободился из этого «омерзительного» положения. Выросши, он стал предаваться с необузданной страстью половым излишествам, в 1880 г. он был болен неврастенией, страдал слабостью эрекции и преждевременной эякуляцией. Из-за этого его потентность все более и более уменьшалась, половой акт перестал доставлять ему наслаждение. В этот период половой слабости у него некоторое время существовало странное, до сих пор необъяснимое для него влечение к половым сношениям с несовершеннолетними девочками 12—13 лет. По мере падения половой силы его половое влечение все более возрастало.

Мало-помалу у него развилось влечение к мальчикам 13—14 лет. Он чувствовал желание прижимать их к себе.

Если ему предоставлялся случай трогать мальчика, который ему нравился, его пенис сильно возбуждался, в особенности, когда он мог прикасаться к его голеням. Сношения с женщинами не вызывали в нем желания. Иногда он совершал половой акт с женщиной, однако при слабой эрекции, преждевременной эякуляции и без всякого удовольствия. Интересовали его сколько-нибудь только мальчики. Они снились ему во время поллюций. Начиная с 1882 г. у него была время от времени возможность переспать с молодыми людьми. Его половое влечение было в то время сильно приподнято; прибегал он и к помощи мастурбации.

Только в виде исключения он решался прикасаться к партнерам по общению и предаваться взаимной мастурбации. Педерастия его отталкивала. Часто он бывал вынужден удовлетворять половую потребность обыкновенной мастурбацией. При этом он представлял себе образы нравившихся ему мальчиков. После половых сношений с мальчиками он чувствовал себя временно укрепленным, освеженным, но это оставляло в нем моральное угнетение вследствие сознания, что он совершил безнравственный, наказуемый поступок. Он страдал от сознания, что его отвратительный порок сильнее его воли.

X. полагает, что его любовь к собственному полу возникла вследствие чрезмерных эксцессов в естественных половых сношениях; он глубоко опечален своей болезнью; на консультации в декабре 1888 г. он спрашивал, нет ли средства вернуть ему нормальное половое чувство, так как он, в сущности, не испытывает вовсе страха перед женщиной и охотно бы женился.

Кроме половой и спинальной неврастении умеренной степени, этот пациент, вполне интеллигентный и не имеющий никаких признаков вырождения, не обладал никакими другими болезненными явлениями.

2-я ступень. Эвирация и дефеминация

Если превратное влечение продолжает прогрессировать, то дело может дойти до более глубоких и более длительных изменений психики личности. Развивающийся при этом процесс обозначается коротко термином эвирация (у женщин — дефеминация). У больного замечается глубокое изменение характера, в особенности его чувств и склонностей — в смысле развития женской личности. Он начинает и при половых сношениях чувствовать себя женщиной, обнаруживает большую склонность к пассивной половой деятельности и при известных обстоятельствах опускается до положения куртизанки. В этой стадии глубокого и длительного психосексуального перерождения больной ничем не отличается от (врожденного) урнинга (гомосексуалиста) самой высокой степени. Здесь уже исключена всякая возможность восстановления прежних психических и половых признаков личности.

Следующее наблюдение является классическим образчиком подобной длительной формы приобретенного полового извращения.

Наблюдение 133. Ш., 30 лет, врач, сообщил мне историю своей жизни и своей болезни, прося руководства и совета по поводу несомненной аномалии его половой жизни.

Следующие строки взяты почти дословно из его обширной автобиографии, которую мы только частью сократили.

«Я происхожу от здоровых родителей; в детстве был слабым ребенком, но благодаря хорошему уходу сносно развивался и хорошо учился в школе.

На 11-м году жизни школьный товарищ склонил меня к онанизму, которому я и стал предаваться с увлечением. До 15 лет учение давалось мне легко. Однако, из-за все более учащавшихся поллюций, моя трудоспособность стала понижаться, и я стал гораздо хуже учиться. Когда меня вызывал учитель, я становился неуверенным, угрюмым, застенчивым. Испуганный упадком своих способностей и понимая, что в этом виновата обильная потеря семени, я бросил онанизм, но одновременно с этим участились поллюции, так что иногда в одну ночь случалось 2—3 поллюции.

В отчаянии я стал переходить от одного врача к другому. Ни один из них не мог мне помочь.

Так как потеря семени все более и более увеличивала мою слабость и так как в то же время половая потребность все усиливалась, то я решился отправиться в дом терпимости. Но это не доставило мне удовлетворения, ибо, несмотря на то что вид обнаженной женщины вызывал во мне наслаждение, у меня не наступало ни оргазма, ни эрекции и даже ручные манипуляции со стороны девицы не могли вызвать эрекции.

Но как только я ушел из дома терпимости, половое чувство стало меня снова мучить и у меня наступили сильные поллюции. Мне было стыдно перед женщинами, и я больше не посещал домов терпимости. Так прошло около двух лет. Моя половая жизнь исчерпывалась поллюциями. Мое влечение к другому полу все более и более остывало. На 19-м году я поступил в университет. Меня более привлекал театр, и я хотел посвятить себя искусству. Но этому воспротивились мои родители. В столице мне приходилось время от времени вместе с товарищами посещать проституток. Я избегал этих похождений, ибо знал, что половой акт мне не удается. Я боялся, что друзья мои узнают о моей импотентности и поднимут меня на смех.

Однажды вечером в опере около меня сидел пожилой господин. Он стал любезничать со мной. Я от души смеялся над глуповатым стариком и отвечал на его шутки. Внезапно он схватил мой половой член, так что у меня тут же произошла эрекция. Я в испуге спросил его, что ему надо. Он стал мне объясняться в любви. Так как в клинике мне уже приходилось слышать о гермафродитах, то я решил, что имею дело именно с подобным экземпляром и из любопытства выразил желание посмотреть на его гениталии. Старик с радостью согласился и пошел со мною в туалет. Поскольку его пенис находился в состоянии такой сильной эрекции, то я в страхе удалился.

Господин этот стал меня преследовать и делать мне странные предложения, которые я не понимал и отвергал. Он не оставлял меня в покое. Я узнал тайну любви мужчины к мужчине, чувствовал, как это возбуждает мое сладострастие, однако я устоял против этой позорной (как мне тогда казалось) страсти и в ближайшие три года оставался от нее свободным. Неоднократно за это время я делал попытки к совокуплению с женщинами, но каждый раз неудачно. Точно так же бесплодны были мои старания избавиться от своего бессилия при помощи врачей.

Однажды, когда половое влечение стало меня снова мучить, я вспомнил слова старика, который говорил мне, что на бульваре имеется место, где сходятся мужчины, одержимые любовью к мужчинам.

После усиленной душевной борьбы я с трепещущим сердцем отправился туда и завел знакомство с одним блондином, который и совершил со мною половой акт. Первый шаг был сделан. Этот вид половой любви был как раз по мне. Наибольшее наслаждение я испытывал в объятиях сильного мужчины.

Половое удовлетворение заключалось во взаимной мастурбации. Иногда в поцелуях пениса друг у друга³. Мне было тогда 23 года. Сидение рядом с другими студентами во время лекций действовало на меня сильно возбуждающим образом, так что я не мог следить за словами лектора. В том же году у меня завязалась с одним 34-летним торговцем настоящая любовная связь. Мы жили как муж и жена. X. играл роль мужа и все более и более влюблялся в меня. Я уступал ему, но время от времени и я становился мужем. С течением времени я пресытился им, стал изменять ему, а он ревновал меня. Между нами начали разыгрываться ужасные сцены, потом наступало примирение, и наконец дело дошло до разрыва. (Впоследствии этот торговец сошел с ума и кончил жизнь самоубийством.)

Я завязывал обширные знакомства, влюблялся в самых обыкновенных людей. Я предпочитал мужчин с большой бородой, высокого роста и средних лет — таких, которые были способны играть активную роль.

У меня сделался проктит. Профессор полагал, что это. от усидчивой работы перед экзаменами. Образовалась фистула, потребовалась операция, но все это не излечило меня от моего влечения пассивно служить другим. Я сделался врачом и поселился в провинциальном городе, где мне пришлось вести монашеский образ жизни.

У меня появилась склонность вращаться в дамском обществе; дамы меня охотно принимали, находя, что я далеко не так односторонен, как большинство мужчин, и что я интересуюсь туалетами и обычными женскими разговорами. При всем том я чувствовал себя очень несчастным и одиноким.

К счастью, я познакомился в этом городе с одним мужчиной, который испытывал те же чувства, что и я. Некоторое время я был удовлетворен. Когда этот человек уехал, наступил период отчаяния и меланхолии; часто посещали меня мысли о самоубийстве.

Так как я дольше не мог оставаться в этом городке, то сделался военным врачом в большом городе. Здесь я снова ожил, стал делать знакомства и иногда по 2, по 3 в день. Никогда я не любил мальчиков или юношей, но всегда только зрелых мужчин. Мысль, что я могу когда-либо попасть в руки полиции, казалась мне ужасной. Это, однако, не могло удержать меня от удовлетворения моей страсти.

Через несколько месяцев я влюбился в одного 40-летнего чиновника. Я был ему верен в продолжение целого года. Мы жили как пара влюбленных. Я был женой, и мой возлюбленный меня положительно баловал. Однажды я был переведен в один маленький городок. Мы были безутешны. Всю последнюю ночь мы провели в объятиях и поцелуях'.

В Т. я был бесконечно несчастен, несмотря на то что я нашел там несколько «сестер». Я не мог забыть своего возлюбленного. Для того чтобы удовлетворить свою глубокую страсть, я прибегал к помощи солдат. За деньги они соглашались на все, но они оставались холодными, и я не испытывал с ними никакого наслаждения. Мне удалось наконец снова перевестись в столицу. Здесь возникла новая любовная связь, омраченная ревностью, так как возлюбленный охотно проводил время в обществе «сестер», был легкомыслен и кокетлив. Мы разошлись.

Я был безгранично несчастен и обрадовался переводу, чтобы уехать в другой город. Одинокий, безутешный сижу я теперь в С. Я приспособил для своих целей двух пехотинцев, но это по-прежнему не дает мне удовлетворительного результата. Когда же я снова узнаю истинную любовь?!

Я выше среднего роста, хорошо развит, но имею несколько поблекший вид, так что когда я хочу нравиться, то прибегаю к помощи косметики. По осанке, походке, голосу я произвожу впечатление мужчины. Физически я чувствую себя молодым, как юноша в 20 лет. Я люблю театр и вообще искусство. На сцене мое внимание приковывают к себе актрисы; я замечаю и критикую всякое их движение и каждую складку на их платье.

В обществе мужчин я чувствую себя застенчивым, робким, в обществе себе подобных я шаловлив, шутлив; если мужчина мне нравится, я бываю ласковым, как кошка. Если у меня нет любви, то я впадаю в меланхолию, которая, однако, исчезает при первых ласках красивого мужчины. В остальном я отличаюсь легкомыслием и честолюбием. Профессия моя меня не удовлетворяет. Мужские занятия мне несимпатичны. Охотнее всего я читаю романы, хожу в театр и т. д. У меня мягкий, чувствительный нрав, я вспыльчив, обидчив, нервен. От неожиданного стука я весь начинаю трястись и должен употребить усилия, чтобы не закричать».

Эпикриз. Описанный случай принадлежит, несомненно, к приобретенному половому извращению, ибо первоначально половые ощущения и половое влечение были направлены на женский пол. Неврастения развилась здесь на почве мастурбации и вызвала, в свою очередь, ослабление эрекционного центра и относительную импотенцию. Вследствие этого — при вполне сохранившемся половом влечении происходит постепенное охлаждение влечения к женщинам. Приобретенное извращение носило в данном случае характер болезни, так как уже первое соприкосновение с лицом собственного пола образует адекватное раздражение эрекционного центра. Извращение полового чувства имеет очень выраженный характер. Вначале пациент во время полового акта еще чувствует себя в роли мужчины, но затем все более и более развивается стремление к такого рода удовлетворению полового чувства, какое имеет место у прирожденного урнинга.

Эвирация делает пассивную роль и пассивную педерастию приятной для больного. Это накладывает отпечаток на весь его характер, который становится женским. Пациент предпочитает женское общество, чувствует все больше и больше склонность к женским занятиям, начинает даже прибегать к косметике, для того чтобы казаться более привлекательным и иметь «успех».

Приведенные выше положения относительно приобретенного превратного полового влечения и эвирации находят себе интересное подтверждение в следующих этнологических данных.

Уже у Геродота мы находим описание одной странной болезни, которая очень часто встречается у скифов. Болезнь заключалась в том, что мужчины становились женственными по характеру, надевали женские платья, занимались женскими работами и даже в смысле внешности приобретали женские черты.

Для объяснения этого «скифского помешательства» Геродот приводит следующий миф: богиня Венера, разгневавшись на скифов, которые разрушили ее храм в Аскалоне, превратила осквернителей храма и их мужское потомство в женщин.

Гиппократ, не веривший в сверхъестественные болезни, полагал, что здесь непосредственной причиной является импотенция, но происхождение этой последней он объясняет неправильно, думая, что она является следствием распространенного у скифов обычая лечить болезни, возникавшие от продолжительной верховой езды, кровопусканием из вен околоушной области. Гиппократ думал, что эти вены имеют очень большое значение для сохранения половой способности и что надрез их ведет к импотенции. Так как скифы считали импотенцию божьим наказанием и смотрели на нее как на неизлечимую болезнь, то импотенты надевали женское платье и жили как женщины среди женщин.

Примечательно, что, по Клапроту (Reise in den Kaukasus. Berlin, 1812. V. S. 285) и Хотомскому, еще в настоящее время импотенция составляет частое явление у татар, как результат верховой езды на неоседланной лошади. То же самое наблюдается на западном материке у племен апачей и навахо, которые почти никогда не ходят пешком, необыкновенно злоупотребляя верховой ездой. Эти племена отличаются малыми размерами половых органов, мало выраженным половым влечением и слабой половой способностью. То, что неумеренная верховая езда вредна для половых органов, знали уже Шпренгель, Лаллеман и Нистен.

В высшей степени интересные наблюдения такого же рода сделал Хэммонд в Новой Мексике у индейцев пуэбло, потомков ацтеков.

Они воспитывают у себя так называемых мухерадо, по одному на каждый род. Эти мухерадо используются для весенних религиозных церемоний, представляющих собой настоящие оргии, в которых педерастия играет значительную роль.

На роль мухерадо выбирают по возможности сильного мужчину, которого усиленно мастурбируют и заставляют много ездить верхом. Постепенно у него развивается раздражительная слабость половых органов в такой сильной степени, что во время езды у него происходят обильнейшие семяизлияния. Это состояние раздражения переходит в паралитическую импотенцию. Половой член и яички атрофируются, борода выпадает, голос теряет глубину, телесная сила и энергия уменьшаются.

Склонность и характер становятся женскими. Мухерадо теряет свое положение мужчины, перенимает женские манеры и нравы и начинает жить в обществе женщин. В то же время из религиозных соображений его окружают почетом. По всей вероятности, знатные пуэбло пользуются им вне времени празднеств для педерастии.

Хэммонд имел случай исследовать двух мухерадо. Одному из них было 35 лет; мухерадо он был уже 7 лет. До того он был вполне мужчиной и обладал половой способностью, как все. Постепенно у него развилась атрофия яичек и члена; он утратил половое влечение и способность к эрекции. Одеждой и видом он не отличался от женщин, между которыми и встретили его.

Волос в лобковой области у него не было, член был сморщенный, мошонка вялая, отвисшая, яички сморщены до минимальных размеров и совершенно нечувствительны к давлению.

У него были большие груди, как у беременной, и он уверял, что вскормил уже несколько младенцев, матери которых умерли.

Другой мухерадо, 36 лет, находился в этом состоянии 10 лет и, обладая теми же особенностями, не имел только сильно развитых грудей. Как и у предыдущего, у него был высокий и тонкий голос и тучное тело.

3-я ступень. Стадия перехода к параноидальному сексуальному превращению

Дальнейшую ступень развития представляют те случаи, где и физические ощущения претерпевают видоизменение в смысле transmutatio sexus (превращения пола).

Следующее наблюдение является в этом отношении единственным.

Наблюдение 134. Автобиография. «Я родился в Венгрии в 1844 г. Долгое время был единственным ребенком у своих родителей, так как все другие дети умирали от врожденной слабости. Только спустя много лет родился еще брат, который остался жив.

Я происхожу из семьи, где было много нервных и психических больных. По словам окружающих, я был очень красивым ребенком с белокурыми локонами и прозрачной кожей; был очень послушен, скромен, так что меня охотно оставляли в дамском обществе, и я никого не стеснял своим присутствием.

Благодаря очень пылкой фантазии, которая была недругом моим в продолжение всей жизни, мои способности развились чрезвычайно быстро. В 4 года я уже умел читать и писать; воспоминания мои простираются до 3-летнего возраста. Я играл всем, что мне попадалось под руки — оловянными солдатиками, камешками, ленточками, устраивал детский магазин; только столярный прибор, который мне подарили, я не любил. Больше всего мне нравилось оставаться дома у матери, которая была для меня всем. У меня было двое-трое друзей, с которыми я охотно играл, но столь же охотно я играл и с их сестрами, которые смотрели на меня, как на девочку, что меня вначале нисколько не обижало.

Я, вероятно, имел склонность сделаться совсем похожим на девочку; по крайней мере, мне очень часто приходилось слышать слова: «это мальчику не идет». Поэтому я старался играть с мальчиками, подражать им во всем, тягаться с ними в диких выходках, что мне и удавалось: не было такого высокого дерева или здания, куда бы я ни забрался. Любил вертеться около солдат, перестал дружить с девочками, так как не хотел играть в их игрушки и так как меня стало оскорблять, что они считают меня ровней себе.

Но по-прежнему я вел себя очень скромно в обществе взрослых, которые охотно допускали меня к себе. Часто меня преследовали во сне фантастические звери; однажды я даже, не просыпаясь, соскочил с кровати. Одевали меня всегда просто, но в то же время со вкусом; отсюда у меня возникла любовь к красивой одежде. Примечательно, что, начиная со школьного возраста, у меня развилось влечение к женским перчаткам, которые я надевал потихоньку при каждом удобном случае. Однажды, когда моя мать хотела подарить кому-то свои перчатки, я энергично запротестовал против этого и попросил, чтобы она лучше отдала их мне. Меня зло высмеяли, после чего я стал остерегаться проявлять свою склонность к дамским вещам. Но все-таки они доставляли мне большое удовольствие. В особенности мне нравились женские маскарадные костюмы. Я завидовал тем, кто их носил. Я с завистью смотрел на двух молодых людей, переодевшихся в белые женские костюмы с красивыми масками молодых девушек; сам я все-таки ни за что не показался бы в образе женщины, боясь насмешек. В школе я обнаружил необыкновенное прилежание, был всегда впереди других. Родители с детства внушили мне уважение к исполнению своих обязанностей, и сами они подавали мне в этом пример. Да и вообще, посещение школы было для меня наслаждением; учителя были добрые, и старшие ученики не обижали младших. Но вот нам пришлось покинуть мою родину, так как отец должен был ради своего призвания расстаться на год с семьей. Мы переехали в Германию. Здесь в школе господствовал более строгий и более грубый тон среди как учителей, так и учеников. Моя женственность сделалась снова предметом насмешек.

Вместе со мною училась девочка, которая была очень похожа на меня. Школьники стали звать ее моим именем, а меня — ее именем. Я возненавидел эту девочку, хотя впоследствии, когда она вышла замуж, я был с ней в дружественных отношениях. Мать продолжала красиво одевать меня, и это очень меня злило, так как делало мишенью для насмешек. Когда мне наконец сшили настоящие мужские брюки и настоящую мужскую куртку, я был необыкновенно рад. Но это принесло мне новые огорчения: брюки стесняли половые органы, особенно если они были сшиты из грубой материи. Невыносимо было мне также, когда портной во время примерки прикасался к половым органам, что вызывало неприятное щекотание. Затем начались физические упражнения; многое, что трудно дается девушкам, так же трудно или вовсе не давалось и мне. Во время купания я очень стыдился раздеваться, однако делал это очень охотно. До 12-летнего возраста у меня была большая слабость в крестце. Плавать я выучился поздно, но потом стал плавать очень хорошо и мог проплыть большое расстояние. В 13 лет я достиг половой зрелости, имел 6 футов роста, но лицо у меня оставалось женственным. Такое лицо я сохранил до 18-летнего возраста, когда у меня стала расти борода, и я наконец отдохнул от своего сходства с женщиной. Меня очень беспокоила — в особенности при физических упражнениях — паховая грыжа, которую я приобрел еще в возрасте 12 лет. Освободился я от нее только в 20 лет. Затем, начиная с 12-летнего возраста, я страдал зудом, жжением и дрожанием в области полового члена и до крестца. Вызывались эти явления долгим сидением, в особенности же ночной работой. Я не мог тогда ни сидеть, ни стоять; простуда усиливала эти явления. Но мне даже в голову не приходило, чтобы это имело какую-нибудь связь с половыми органами. Так как такой болезни не было ни у кого из моих друзей, то она казалась мне странной; мне приходилось делать громадные усилия, чтобы переносить все это, тем более что нижняя часть живота еще, кроме того, причиняла мне часто беспокойство.

В половом отношении я был совершенно невинен, но уже в это время, то есть в 12—13 лет, я чувствовал вполне определенное желание быть женщиной. Мне нравился вид женщины, ее спокойствие, скромность, но больше всего мне нравились женские платья; я, однако, остерегался обнаруживать это. Могу с уверенностью сказать, что я не побоялся бы даже кастрацион-ного ножа, чтобы достигнуть своей цели. Если бы меня спросили, почему мне хотелось ходить в женском платье, то я бы мог ответить только одно: меня к этому влечет. Может быть, я сам себе казался более похожим на женщину вследствие своей удивительно нежной кожи. На лице и на руках кожа была у меня особенно чувствительна. Девушки принимали меня охотно; и хотя я в душе стремился к их обществу, я не упускал случая посмеяться над ними, так как считал необходимым выказывать к ним преувеличенное пренебрежение, чтобы самому не казаться женственным; внутренне я им постоянно завидовал. В особенности разгоралась во мне зависть, когда какая-нибудь из моих приятельниц надевала длинное платье, перчатки и вуаль. Во время одной поездки, которую я совершил, когда мне было 15 лет, одна молодая дама, в доме которой я жил, предложила мне переодеться в женское платье, чтобы сопровождать ее во время прогулки. Так как она была не одна, то я, несмотря на все свое желание, не согласился на это. Со мною вообще мало церемонились. Во время этой поездки пришлось в одном городе видеть мальчиков, носивших блузы с короткими рукавами; мне доставляло удовольствие смотреть на их голые руки. Разряженная дама казалась мне богиней, и я был счастлив, если она дотрагивалась до меня своей ручкой, обтянутой лайковой перчаткой. Я чувствовал зависть к ней, охотно оделся бы в ее красивые одежды и принял бы ее изящный вид. Несмотря на все это, я учился очень прилежно, прошел в 9 лет реальную школу и гимназию и сдал хорошо экзамен на аттестат зрелости. л вспоминаю, что, когда мне было 15 лет, я впервые высказал перед своим другом желание быть девушкой. На его вопрос: почему? — я не мог дать никакого ответа. 17 лет я попал в распутную компанию, стал сильно пить пиво и курить и пытался заигрывать с кельнершами. Последние охотно принимали меня в свое общество, но всегда смотрели на меня так, как будто бы я ходил в юбке. Я не в силах был посещать уроки танцев, они меня отталкивали; если бы я мог ходить туда в замаскированном виде, тогда было бы, конечно, иначе. Друзей своих я любил очень нежно, только одного ненавидел за то, что он научил меня онанизму. Проклятие этому дню, который принес мне несчастье на всю жизнь. Я занимался онанизмом довольно сильно, но чувствовал себя при этом как бы раздвоенным; это чувство я описать не могу; мне кажется, что оно было мужским, но с примесью женского элемента. Я не решался прикоснуться к девушкам — я их боялся, но в то же время они не были мне чужды. В общем, они все-таки гораздо больше импонировали мне, чем представители моего пола, я завидовал им и отказался бы от всех своих удовольствий, если бы после уроков дома я мог быть как девушка, мог одеваться, как они. Кринолин, перчатки, обтягивающие руку, — это был мой идеал. Каждый раз, когда я видел, как одевается дама, я испытывал ощущения, как если бы я был на ее месте. К мужчинам у меня отсутствовало влечение.

Впрочем, я вспоминаю, что относился с большой нежностью к одному моему другу, имевшему удивительно красивое женское лицо и длинные темные локоны. Но мне кажется, что я испытывал не столько любовь, сколько желание, чтобы оба мы были девушками.

Уже будучи студентом, я испытал наконец половой акт. При этом мне нравилось лежать под девушкой и я предпочитал представлять свой пенис в виде женского полового органа. Девушка, к своему удивлению, должна была вести себя со мною как с девушкой, что, впрочем, ей понравилось (она была еще не очень опытна и потому не высмеяла меня).

В пору студенчества я бывал иногда буйным, но чувствовал, что я сам напускаю на себя это буйство. Я пил, дрался, но танцевать я все-таки не учился, ибо боялся выдать себя. Дружба у меня всегда была интимная, без всяких задних мыслей; больше всего мне доставляло удовольствие, когда кто-либо из друзей переодевался в женское платье или когда я наблюдал где-нибудь на балу дамские туалеты. У меня был в этом отношении вкус; постепенно я начал чувствовать по-женски.

Несчастные обстоятельства заставили меня два раза покушаться на самоубийство. Без всякой причины я однажды не спал 14 дней кряду, имел много зрительных и слуховых галлюцинаций, видел живых и умерших людей, что осталось у меня до настоящего времени.

Была у меня и подруга, которая знала мои слабости, надевала мои перчатки, но смотрела на меня как на женщину. Я лучше, чем другие мужчины, понимал женщин, и как только последние это узнавали, то начинали относиться ко мне, как к женщине, как к своей подруге. Я терпеть не мог сальностей, и если говорил их, то исключительно из ухарства. Вначале у меня было отвращение к дурным запахам и к крови, но потом это у меня прошло; некоторые предметы я, впрочем, никогда не мог видеть без отвращения. В одном я не мог никак разобраться: я знал, что у меня есть женские наклонности, но считал себя все-таки мужчиной, тем не менее я сомневался, могу ли я увлечься женщиной (я не говорю о попытках к совокуплению, которые мне никогда не доставляли удовольствия, что я приписывал онанизму), не испытывая при этом желания быть на ее месте, носить ее платье и пр. Изучать акушерство мне было очень трудно, я стыдился за лежавших женщин и чувствовал к ним сострадание. Присутствуя при родах, я до настоящего дня должен подавлять в себе чувство страха. Случалось даже, что я как бы чувствовал боль при извлечении плода. В разных местах я занимал должность врача; в качестве добровольного врача я совершил военный поход. Очень неприятна была мне верховая езда, которую я не любил еще во времена студенчества, ибо она вызывала в половых органах женские ощущения. (В женском седле мне было бы, вероятно, легче ездить.)

Я все еще думал, что я представляю собою мужчину с неопределившимися чувствами. Когда я приходил в общество дам, то со мною обращались, как с дамой, надевшей военный мундир. (Надев в первый раз мундир, я испытывал желание переменить его на женское платье. Когда смотрели на мою форменную одежду, я всегда чувствовал какую-то неловкость.) В частной практике мне очень везло по всем трем главным отделам медицины. Затем я проделал еще один военный поход. Здесь характер мой оказал мне большие услуги, так как мне пришлось обнаружить необыкновенное терпение. Было в этом походе немало и декоративного, но к этому я оставался совершенно равнодушным.

Так пробирался я по жизненной тропке, не будучи никогда доволен собой, полный какой-то мировой скорби, колеблясь постоянно между сентиментальностью и напускной дикостью.

Очень интересны мои похождения в качестве жениха. Я охотно остался бы холостым, но семейные отношения и практика побуждали меня к браку. Я женился на энергичной и очень милой женщине, которая происходила из семьи, где процветала власть женщин. Я был влюблен в нее так, как это доступно таким натурам, как моя. Я любил ее всем сердцем, меня тянуло к ней, но все это проявлялось далеко не так бурно, как у настоящего мужчины. Я любил свою невесту с какой-то чисто женской глубиной, почти как жениха, но я не отдавал себе в этом отчета, так как все еще думал, что я — только недоразвившийся мужчина, который благодаря браку может найти самого себя. Но уже в первую брачную ночь я убедился, что представляю только женщину в мужском образе; я видел себя на месте женщины. В общем, мы жили дружно и счастливо, около 2 лет оставались бездетными. После очень тяжелой беременности, во время которой я был в неприятельской стране, где смертельно заболел, и после трудных родов жена родила мальчика. Это был ребенок с меланхолическим характером, который сохранился у него до настоящего времени. За первым родился второй, довольно спокойный, потом третий, крайне шаловливый, затем четвертый и пятый — все с наклонностью к неврастении. Так как я никогда не чувствовал себя на своем месте, то я проводил много времени в веселом обществе, но в то же время работал насколько хватало сил, учился, оперировал, экспериментировал со многими лекарствами и лечебными методами, всегда на самом себе. Что касается семейной жизни, то всю власть в доме я отдал жене, так как она очень хорошая хозяйка. Мои супружеские обязанности я выполнял удовлетворительно, но без всякого наслаждения. Начиная с первого совокупления и до настоящего дня роль мужчины слишком тяжела для меня и кажется мне неприятной.

Я охотнее взял бы на себя противоположную роль. Когда мне приходилось принимать детей у моей жены, то у меня чуть не разрывалось сердце, так как я живо ощущал ее боли. Так мы жили долгое время, пока тяжелая подагра не сделала меня неврастеником и не заставила начать лечение на разных курортах. В то же время я сделался до того анемичным, что должен был чуть не каждые два месяца принимать железо; иначе я делался не то хлоротичным, не то истеричным или тем и другим одновременно. Часто меня мучила стенокардия, потом сделались односторонние судороги в носу, подбородке, шее, гортани, я стал страдать мигренью, судорогами диафрагмы и мышц грудной клетки. Около трех лет я испытывал беспрерывное ощущение, как будто у меня увеличена предстательная железа, затем чувство давления, как при родах, боли в бедрах, в крестце и т. п. В отчаянии я всеми силами боролся против этих болезненных явлений, казавшихся мне женскими, пока наконец три года назад сильный приступ артрита не подкосил меня окончательно.

Еще до этого ужасного приступа подагры я с отчаяния начал делать себе горячие ванны, по возможности близкие к температуре тела. И вот однажды мне показалось, что я умираю, и я, собрав последние силы, выскочил из ванны; при этом я ощущал в себе чисто женское половое чувство. Далее, когда появился усиленно рекомендуемый экстракт индийской конопли, я, боясь приближающегося подагрического приступа и удрученный своим равнодушием к жизни, принял громадную (в 3—4 раза больше обыкновенной) дозу экстракта и совершил чуть ли не смертельное отравление гашишем. Со мною сделались приступы судорожного смеха, я чувствовал в себе нечеловеческие силы, необыкновенную быстроту, испытывал какое-то своеобразное ощущение в мозгу и в глазах, мне казалось, что миллиарды искр несутся от мозга к коже. Однако я мог еще говорить, хотя и с трудом. Вдруг мне стало казаться, что от ног до груди я сделался женщиной, что половые органы мои сморшились, таз расширился, груди поднялись; я испытал невыразимое чувство сладострастия. Чтобы лицо не показалось мне тоже изменившимся, я закрыл глаза. Голова моего врача казалась мне громадной картошкой, у жены на туловище я увидел лунный диск. И все-таки я еще был настолько крепок, что мог, когда жена и врач на минуту удалились, занести в записную книжку мою последнюю волю.

Но кто опишет мой испуг, когда я на другой день почувствовал, что совершенно превратился в женщину и стал во время ходьбы и стояния ощущать у себя матку и женскую грудь.

Когда я наконец поправился, я почувствовал, что во мне произошел целый переворот. Уже во время моей болезни один из навещавших меня сказал: «Он слишком терпелив для мужчины», — и подарил мне букет цветов; это меня поразило, но в то же время и обрадовало. С этого времени я стал терпелив, избегал шума, сделался упрямым, как кошка, но в то же время кротким, миролюбивым, незлопамятным — одним словом, совсем как женщина по характеру. Во время последней болезни у меня было много зрительных и слуховых галлюцинаций, я беседовал с покойниками, видел и слышал духи близких, чувствовал свою личность раздвоенной, но на одре болезни я все-таки еще не замечал, что мужчина во мне окончательно угас. Перемена настроения была для меня счастьем, так как в это время я пережил удар, который при прежнем настроении, наверно, убил бы меня; теперь же я его перенес с такою покорностью, что я сам себя не узнал. Так как я все еще принимал свою неврастению за подагру, то я продолжал лечиться ваннами, пока наконец у меня не развился кожный зуд, который от ванн не уменьшался, а усиливался. Тогда я бросил. все наружные средства (под влиянием ванн у меня развилось еще сильное малокровие) и стал себя по возможности закалять. Но навязчивое чувство, что я женщина, не исчезло, наоборот, усилилось, так что я только ношу образ мужчины, но во всех отношениях и во всех частях своего тела я чувствую себя совершенно женщиной и временами теряю даже воспоминания о прошлом.

То, что сохранилось еще во мне здорового после подагры, разрушила впоследствии инфлюэнца.

Настоящее состояние. Я высокого роста, волосы у меня редеют, борода поседела, спина делается сутулой. После инфлюэнцы я потерял четвертую часть своей физической силы. Лицо вследствие порока клапанов имеет красный цвет. У меня большая борода; страдаю хроническим конъюнктивитом; мускулы развиты сильнее, чем жир; на левой ноге, видимо, развиваются варикозные вены, часто они немеют, заметной опухоли еще на ней нет, но, по-видимому, уже развивается.

Область грудей ясно, хотя и на небольшом пространстве, выступает вперед. Живот имеет форму женского живота, ноги имеют женскую постановку. Икры тоже. Так же обстоит дело с руками и кистями. Ношу женские чулки и перчатки 7г. Могу без труда носить корсет. Вес колеблется между 168—164 Фунтами.

В моче нет белка, нет сахара, большое количество мочевой кислоты; когда количество мочевой кислоты уменьшается, моча становится светлой, а после какого-либо возбуждения почти бесцветной, как вода. Стул по большей части регулярен, если же нет, то наступают все обычные явления женских запоров. Сон плохой; иногда в продолжение многих недель всего лишь 2 — 3 часа в сутки. Аппетит порядочный, но в общем желудок переносит не больше, чем у здоровой женщины. Острые вещества вызывают тотчас же кожную сыпь и жжение в мочеиспускательном канале. Кожа белая, в общем очень гладкая. Невыносимый зуд, мучивший меня два года, за последние недели уменьшился, но в области подколенных ямок и мошонки он, напротив, усилился.

Наклонность к потению. Раньше у меня не было никаких испарений, теперь они имеют все отвратительные нюансы женских испарений, в особенности в нижней части живота, так что я должен еще больше следить за своей чистотой, чем женщина. (Я пользуюсь надушенными носовыми платками, пахучим мылом, одеколоном.)

Общее чувство. Я чувствую себя женщиной в мужском образе. Если я иногда и ощущаю свои мужские формы, то соответствующий орган все-таки ощущает по-женски, так, например, пенис чувствует как клитор, уретра как женский мочеиспускательный канал и влагалище: я всегда чувствую в ней влажность, хотя бы она и была совершенно сухой; мошонка кажется мне как labia majora (большие губы); короче, я всегда ощущаю у себя матку, а что это значит, это может оценить только тот, кто это сам чувствует или чувствовал. Вся кожа на всем моем теле воспринимает по-женски все впечатления — прикосновения, теплоту, раздражение, — она такая, как у женщин; соответствующие ощущения таковы же. Я не могу ходить с голыми руками, так как и жар и холод для меня одинаково тягостны. Когда мужчине неудобно ходить с зонтиком, я испытываю большие страдания, так как кожа на лице у меня очень нежна. Когда я утром просыпаюсь, то некоторое время не могу прийти в себя, а как бы ищу сам себя, наконец во мне просыпается преследующее меня ощущение, что я женщина. Я чувствую присутствие у меня матки. День я встречаю громким или тихим вздохом, потому что я уже начал снова бояться своего вынужденного маскарада. Это не шутка чувствовать себя женщиной и быть вынужденным вести себя как мужчина. Мне пришлось все изучать чуть ли не заново; ножи, аппараты — все я в продолжение последних трех лет ощущаю совсем иначе; вследствие изменений в мышечном чувстве я должен был всему учиться снова. Это мне удалось, только пила и костное долото доставляют еще мне затруднения; мне кажется, что у меня просто не хватает физической силы для пользования этими инструментами. Напротив, лучше удаются мне манипуляции с острой ложечкой в мягких тканях; особенно неприятно, когда я при обследовании женщин переживаю их ощущения; им это, впрочем, не кажется странным. Но хуже всего для меня — это ощущение движений плода. Долгое время, много месяцев я мучился от того, что угадывал мысли у обоих полов; и до сих пор я еще борюсь с этим. Мне легче удается чтение мыслей у женщин, чем у мужчин. Три года назад я еще не сознавал, что смотрю на мир глазами женщины. Эта метаморфоза в области зрения достигла мозга как-то внезапно, сопровождаясь сильными головными болями. Дело было так: я был у одной женщины, страдавшей превратным половым ощущением, и мне вдруг показалось, что она чувствует так, как я, то есть она мужчина, а я женщина, я ушел от нее с плохо скрываемой досадой. Больная в то время еще не понимала своего состояния.

С тех пор все мои органы чувств воспринимают все по-женски и так же передают это центрам. Непосредственно за центральной нервной системой начали изменяться и физиологические отправления, так что все болезненные явления стали принимать женскую окраску: чувствительность всех нервов, в особенности слухового, обонятельного и тройничного, достигла степени нервозности. Стоит захлопнуться окну, чтобы я содрогнулся — правда, внутренне, но и это не к лицу мужчине. Если пища не вполне свежая, то мне кажется, что от нее пахнет трупом. Тройничный нерв никогда не оставлял меня в покое, боли перебегают с одной ветви на другую, с зубов в глаза и пр.

При всем том со времени совершившейся со мной перемены я легче переношу зубную и головную боль и меньше испытываю страх при стенокардии. Примечательно, что, чувствуя себя более робким и слабым созданием, я в то же время, по-видимому, гораздо спокойнее и хладнокровнее встречаю опасность и переношу тяжелые операции. Желудок при малейшем нарушении диеты (то есть женской диеты) сейчас же мстит за себя так же, как у женщин, отрыжкой и другими болезненными явлениями. В особенности сильно протестует желудок против алкогольных излишеств; никакое похмелье не может сравниться с теми отвратительными ощущениями, которые испытывает мужчина, чувствующий себя женщиной; я готов думать, что такой человек находится исключительно во власти физиологической системы.

Как ни малы мои грудные соски, но они все-таки требуют себе места и я их чувствую как грудные железы, как, впрочем, было у меня в юношеский период, когда соски припухали и болели. Вследствие этого белая сорочка, жилетка, сюртук очень стесняют меня. Таз дает мне такие ощущения, как если бы он был женским. Вначале меня очень стесняли женские ощущения живота, который совсем не переносил брюк и постоянно напоминал мне о моей женственности. Есть у меня и ощущение талии. У меня такое чувство, как если бы с меня сняли мою собственную кожу и надели на меня женскую, которая оказалась мне совершенно впору; но я постоянно ощущаю, что меня окружает женщина, чувства которой пронизывают мое тело, запертое со всех сторон, и вытесняют из него мужские чувства.

Хотя яички у меня и не атрофированы, и не дегенерированы, однако это уже для меня не яички; часто они причиняют мне боль и вызывают такое впечатление, будто им место в животе; их подвижность меня часто очень стесняет.

Раз в 4 недели, в период полнолуния, в продолжение 5 дней я чувствую у себя расстройства, точь-в-точь как женщина; я испытываю все соответствующие физические и психические ощущения; у меня не бывает только выделения крови, но зато я чувствую, что у меня вытекает жидкость, что половые органы и нижняя часть живота (внутри) припухают. Это очень приятное время, в особенности когда после прекращения месячных появляется физиологическая потребность в половом удовлетворении со всей ее силой, проникающей весь организм женщины. Все тело мое полно тогда этого ощущения, которое пропитывает его как вода кусок сахара или губку; его можно выразить так: на первом плане — жаждущая любви женщина, на втором — человек вообще; при этом потребность направлена, как мне кажется, не столько на совокупление, сколько на зачатие. Но сила естественного инстинкта и женского сладострастия подавляет чувство стыдливости и вызывает непосредственное стремление к половому акту. Как мужчина я чувствовал половой акт не больше трех раз за всю мою жизнь, да и в этом я не уверен, в остальных же случаях я был совершенно равнодушен; в последние же три года я во время совокупления ясно ощущаю себя пассивным, как женщина, иногда даже испытываю женское чувство эякуляции; после этого я всегда чувствую себя усталым, удовлетворенным, иногда даже несколько нездоровым — как это у мужчины никогда не бывает. Иногда половой акт доставляет мне такое большое наслаждение, что я не могу его ни с чем сравнить; это самое блаженное, самое сильное чувство на земле, которому можно принести в жертву все. В эти моменты женщина только матка, в которой тонет вся ее личность.

За последние три года я ни на один момент не терял ощущения, что я женщина. Благодаря привычке это уже не мучит меня так, как раньше, хотя я и потерял очень много в своих глазах. Это ощущение можно еще переносить с трудом до тех пор, пока нет сладострастных желаний. Но невыносимо становится, когда эти желания появляются. Тогда теряешь самообладание; появляется жжение, теплота, напряженность в половых частях (при полном отсутствии эрекции). Это ощущение ужасно, как будто что-то присасывается к половой щели и влагалищу, это сладострастное ощущение доставляет прямо адские муки, становится невыносимым.

Если я в это время имею возможность совершить совокупление, то мне становится легче, но полного удовлетворения это мне не дает вследствие понижения чувствительности. Меня угнетает при этом еще сознание своего бесплодия, я мучаюсь чувством пассивности при совокуплении и потерей чувства стыдливости. Я чуть ли не кажусь сам себе проституткой. Рассудок бессилен в этих случаях, навязчивое чувство женственности охватывает меня всего и не дает мне покоя. Легко понять, как трудно мне в такое время исполнять свои профессиональные обязанности. Но, конечно, приходится принуждать себя. Почти невозможно бывает сидеть, ходить или лежать; во всяком случае невыносимо бывает долго оставаться в одном из этих положений вследствие беспрерывного раздражения со стороны брюк и т. д.

Брак в подобных случаях производит впечатление сожительства двух женщин, из которых одна только переодета мужчиной; в моменты совокупления мужчина чувствует себя оплодотворяемым. Если периодические месячные вдруг исчезают, то появляется чувство беременности или полового пресыщения — чувство, которого здоровый мужчина не знает. Это чувство пронизывает все тело так же, как и чувство женственности, с той только разницей, что первое чувство имеет специфически отталкивающий характер, так что с нетерпением ждешь возвращения периодических месячных. В сновидениях и представлениях эротического характера видишь себя в тех положениях, какие принимают женщины, видишь эрегированные половые органы; так как и задний проход чувствует по-женски, то очень нетрудно сделаться пассивным педерастом; только запрещение со стороны религии еще удерживает от этого, все другие соображения теряют силу.

Поскольку подобного рода состояние не может не внушать отвращения, то появляется желание быть бесполым или сделать себя таковым. Будь я холостой, я бы давно расстался и с яичками, и с мошонкой, и с половым членом.

Что может дать наивысшее ощущение женского сладострастия, если все-таки для тебя недоступно зачатие? Какая польза от всех этих порывов женской любви, если для своего удовлетворения тебе приходится довольствоваться женщиной же, если даже во время совокупления она принимает тебя за мужчину? Как приходится стыдиться своего женского запаха! Как унижает мужчину эта привязанность к нарядам, к одежде. Даже подвергшись полному превращению, даже забыв совершенно половое чувство мужчины, он все-таки не может чувствовать себя женщиной; он хорошо знает, что раньше он не всегда обладал половой чувствительностью, что он тоже был просто человеком, не подвергшимся еще половой дифференциации. И вот теперь он принужден вдруг забыть свою прежнюю индивидуальность, должен носить ее как маску, чувствовать себя постоянно женщиной и страдать то от периодически наступающих через каждые 4 недели расстройств, то от неудовлетворенного женского сладострастия в промежутках. Когда же наконец он, проснувшись утром, не будет чувствовать себя женщиной? Он жаждет момента, когда ему можно было бы поднять маску, но этот момент не наступает. Небольшое утешение в своем несчастье он получает, когда надевает какую-нибудь часть женской одежды — белье, наряд и пр. Одеваться вполне как женщина он не смеет. Исполнять свои профессиональные обязанности в качестве актрисы, переодетой в мужской костюм, и не видеть конца этой игры — задача нелегкая. Только религия спасает в этих случаях от грубых проступков, но она не избавляет от мучений, когда индивид с женскими чувствами подвергается таким же искушениям, как настоящая женщина. Разве это не муки, когда солидный мужчина, пользующийся большим доверием и авторитетом, только и думает что о своей — хотя бы даже воображаемой матке; когда он, вернувшись после тяжелого дневного труда, не находит лучшего занятия, как оценивать дамские туалеты, критиковать их женскими глазами, читать на лице женщин их мысли; когда модный журнал (это было у меня уже в детстве) доставляет такой же интерес, как и научное сочинение; когда приходится скрывать свое душевное состояние от своей жены, мысли которой, однако, прекрасно понимаешь по ее лицу, потому что сам чувствуешь по-женски, и когда знаешь, что она все-таки видит происшедшее в тебе физическое и психическое превращение? Как мучительно постоянно подавлять в себе женскую мягкость характера! Иногда, правда, во время отпуска, когда остаешься наедине, удается некоторое время жить как женщина, например, носить женское платье, в особенности ночью, иметь при себе постоянно перчатки, надевать в комнате маску, вуаль и т. д.; это успокаивает несколько чрезмерное половое влечение. Но женственность, раз внедрившись в организм, настоятельно требует признания; часто она довольствуется какой-нибудь скромной уступкой, например браслетом, надетым под манжетой, но все-таки те или иные уступки приходится ей делать постоянно. Единственное счастье заключается в том, чтобы можно было, не стыдясь, одеваться по-женски и чтобы в маске или под вуалью действительно ходить в женском платье. Тогда следишь за модой как настоящая модница — вот до чего доходит психическое перерождение! Для того чтобы привыкнуть к мысли, что ты чувствуешь по-женски и что прежние твои чувства остались только в их воспоминаниях, откуда ты их извлекаешь лишь для сравнения, — чтобы привыкнуть к этой мысли, для этого нужно много времени и тяжелая борьба.

При всем том случается, что совсем бессознательно проявишь какое-нибудь женское чувство, хотя бы в половой области; скажешь, например, что женщина ощущает то-то и то-то, между тем как неженщина этого вовсе не может и знать, или случайно выдашь себя, сказав, что кому-нибудь идет или шло бы женское платье. Наедине с женщинами это еще не беда, ибо женщина просто рассмеется, когда услышит, что вы понимаете кое-что в ее делах. Но беда, если это случится в присутствии собственной жены! Как я однажды испугался, когда моя жена сказала своей знакомой, что у меня очень тонкий вкус к женским нарядам. Одна важная дама была очень удивлена, когда я указал ей на ее ложные представления о воспитании ее дочери; я устно и письменно изложил ей все женские чувства, причем обманул ее, сказав, что свои познания я почерпнул из писем. Но зато теперь ее доверие ко мне необыкновенно велико, и дочь ее, которой грозил ложный путь, осталась разумным и радостным ребенком. Она раньше смотрела на все проявления своей женской натуры как на грех, теперь же знает, что она, как девушка, должна переносить и что она должна подавлять в себе с помощью воли и религии; и теперь она чувствует себя человеком. И мать и дочь, вероятно, расхохотались бы от души, если бы узнали, что все свои советы я черпал из собственного опыта. Я должен еще прибавить, что за последнее время у меня развилось гораздо более тонкое чувство температуры и более тонкое осязание: я ощущаю эластичность кожи у пациентов, напряжение кишок; прежде я этого ощущения не знал. При операциях и вскрытиях посторонние жидкости гораздо легче проникают через кожу (неповрежденную), чем раньше. Каждое вскрытие доставляет мне страдание, каждое обследование проститутки или женщины с белями, с запахом рака и т. п. кажется мне мучительным. Вообще я в настоящее время нахожусь под сильным влиянием антипатии и симпатии, начиная с цветов и кончая оценкой человека. Женщины обыкновенно понимают половое настроение друг друга, поэтому они носят вуаль, как будто бы никогда и не спускали ее, употребляют духи, ибо очень чувствительны к женскому запаху. Вообще запах действует на женский организм чрезвычайно сильно. Так, например, запах фиалки и розы успокаивает меня, другие цветы вызывают отвращение своим запахом, иланг возбуждает во мне половое чувство. Прикосновение женщины кажется мне гомогенным; акт совокупления с моей женой возможен для меня потому, что в ней есть некоторые мужские черты, что у нее плотная кожа; при всем том это все-таки скорее лесбийская любовь.

Кроме того, я всегда чувствую себя пассивным. Часто, когда я ночью не могу заснуть вследствие возбуждения, мне в конце концов помогает такое положение, когда бедра у меня расставлены, как у женщины, спящей с мужчиной. Иногда я ложусь на бок, но при этом ни рука, ни одеяло не должны касаться моих грудей, иначе я не могу заснуть. Точно так же и живот боится всякого давления. Лучше всего я сплю в женской рубашке или в ночной сорочке; охотно надеваю на ночь перчатки, так как у меня легко зябнут руки. Женские кальсоны и нижние юбки кажутся мне также очень удобными, так как они не раздражают половых органов. Больше всего нравились мне женские платья в то время, когда носили кринолины. Женское платье не стесняет человека, чувствующего себя женщиной, так как он ощущает его не как что-нибудь чуждое, а как предмет, принадлежащий его личности.

Охотнее всего я провожу время в обществе одной дамы, страдающей неврастенией [см. наблюдение 135]; со времени последних родов она чувствует себя мужчиной; с тех пор, как я ей разъяснил это чувство, она старается по возможности приспособиться к своему положению, воздерживаясь от совокупления, что мне, как мужчине, недоступно. Эта женщина своим примером помогает мне переносить мое состояние. Она еще хорошо помнит свои женские чувства и не раз уже давала мне полезные советы. Если бы она была мужчиной, а я — молодой девушкой, я бы старался увлечь ее собой, связать с нею свою судьбу. Но ее теперешняя фотография совсем не похожа на прежнюю. Несмотря на свои груди и на прическу, она имеет вид элегантно одетого мужчины; говорит она коротко и основательно; то, что меня забавляет, ей не доставляет никакой радости. Она страдает своего рода мировой скорбью, но несет свой крест с покорностью и достоинством, находит себе утешение в религии, в исполнении своих обязанностей, в периоды регул она чуть не погибает, она не любит больше женского общества, женских разговоров, не любит также и сладостей.

Один мой приятель, друг детства, с ранних лет чувствует себя девушкой, но имеет склонность к мужскому полу. У его сестры наблюдалось обратное явление; когда же матка все-таки заявила о своих правах и когда она, несмотря на свои мужские склонности, почувствовала себя любящей женщиной, она разрешила это затруднение очень просто: взяла и утопилась.

Главные изменения, происшедшие во мне со времени моей полной эффеминации, сводятся к следующему:

1) Постоянное ощущение, что я женщина от головы до пяток.

2) Постоянное ощущение, что я имею женские половые органы.

3) Периодически, через каждые 4 недели повторяющиеся расстройства.

4) Регулярно появляющиеся приступы женского сладострастия, однако без влечения к определенному мужчине.

5) Пассивное, как у женщины, чувство во время совокупления.

6) После этого чувство женщины, подвергшейся совокуплению.

7) Женские ощущения при представлении о половом акте.

8) При виде женщин чувство общности с ними и ощущение женского интереса к ним.

9) При виде мужчин ощущение женского интереса к ним.

10) То же и при виде детей.

11) Изменения характера, большее терпение.

12) Развившаяся во мне в конце концов покорность судьбе, чем я, в сущности говоря, обязан религии, иначе я давно лишил бы себя жизни.

Ибо быть мужчиной и чувствовать, что всякая женщина присутствует в тебе или вызывает желание быть ею — это почти невыносимо».

Только что приведенная автобиография, в высшей степени ценная для науки, была мне прислана в сопровождении следующего письма, представляющего также большой интерес.

«Прежде всего считаю долгом извиниться, что утруждаю вас своим посланием. До того как я прочел ваши сочинения, я был в полном отчаянии и смотрел на себя как на чудовище, которое вызывало во мне самом отвращение. Ваши сочинения влили в мою душу бодрость, и я решил изучить этот вопрос основательно и просмотреть всю мою жизнь с самого начала совершенно беспристрастно, не думая о выводах. И вот теперь я считаю долгом благодарности сообщить вам свои воспоминания и наблюдения, так как я не нашел у вас вполне аналогичного случая. Затем я думал, что, может быть, вам покажется интересным узнать о мыслях и чувствах человека, живущего под гнетом сознания, что он женщина, — из автобиографии, принадлежащей перу врача.

Не все у меня вышло достаточно согласованным, но у меня нет уже сил предаваться дальнейшему самоанализу и еще более углубляться в себя. Встречаются у меня и повторения, но я прошу принять во внимание, что любой актер может не выдержать своей роли, в особенности если эта роль не взята им на себя добровольно, а навязана ему против его воли.

Из ваших сочинений я почерпнул надежду, что, исполняя свои обязанности врача, гражданина, отца и супруга, я имею право причислять себя к тем людям, которые заслуживают не одного только презрения.

Наконец, я хотел вам сообщить результат моих воспоминаний и размышлений для того, чтобы показать, что и человек с женскими ощущениями и мыслями может быть врачом; я считаю большой несправедливостью закрывать доступ к медицине женщинам. Женщина при помощи одного только чувства может в некоторых случаях напасть на след болезни, между тем как мужчина, несмотря на все орудия диагностики, бродит в темноте. В особенности это имеет место при женских и детских болезнях. Если бы это было в моей власти, я бы сделал так, чтобы каждый врач хотя бы на четверть года превращался в женщину: тогда он стал бы больше уважать и больше понимать ту половину человечества, от которой он сам происходит, и научился бы ценить величие женской души и в то же время и тяжесть женской доли».

Эпикриз. Пациент — невропатический индивид, с резкой ненормальностью психополовой сферы, выражающейся в том, что он по своему характеру и при половых сношениях обнаруживает женские ощущения. Это извращение чувства остается долгое время чисто душевной аномалией, но три года тому назад на почве тяжелой неврастении оно получает сильный толчок со стороны навязчивых физических ощущений, имеющих характер превращения пола. К своему ужасу, пациент начинает себя и физически чувствовать женщиной; под давлением своих навязчивых «женских чувств» он замечает, что все его представления, стремления и даже вся его половая жизнь претерпевают полное превращение в смысле эвирации. При этом, однако, его «я» обладает достаточной силой, чтобы не потерять окончательно власти над всеми этими болезненными психофизическими процессами и удержаться от паранойи, — замечательный пример навязчивых ощущений и представлений на невропатической почве — пример, имеющий громадное значение для понимания тех путей, по которым развивается психополовая трансформация. В 1893 г., то есть через три года, несчастный коллега описал мне снова свое состояние, касающееся его чувств и мышления. Все осталось по-прежнему. Пациент и физически, и психически чувствует себя совершенно женщиной, но его интеллигентность остается незатронутой и удерживает его от превращения в параноика. До самого последнего времени (1900 г.) он остается врачом, исполняющим свои профессиональные обязанности, и никаких существенных перемен в нем не замечается.

В дополнение к этому примечательному в клиническом и психологическом отношении случаю приведем другой, касающийся женщины.

Наблюдение 135. X., дочь высокопоставленного чиновника; мать умерла от нервной болезни. Отец был здоров и умер в преклонном возрасте от пневмонии. Некоторые из братьев и сестер носят печать психопатического вырождения, один брат страдает ненормальностями характера и тяжелой неврастенией.

Будучи девушкой, X. обнаружила склонность к играм мальчиков. Пока она носила короткое платье, она бегала по полям и лесам и безбоязненно взбиралась по самым опасным горным тропинкам. К одежде, к нарядам у нее не было никакого влечения. Только однажды, когда ей сделали платье мужского покроя, она сильно обрадовалась; большое удовольствие испытывала она, когда ей пришлось в школе во время одного театрального представления играть мальчика в мужском платье.

В остальном, однако, ничто не обнаруживало предрасположения к превратному половому ощущению. До вступления в брак (на 21-м году жизни) она не знает ни одного случая, когда бы она чувствовала влечение к лицу собственного пола. Но также безразличны были для нее и лица мужского пола. У нее было много поклонников, что ей нравилось, но о половых различиях она в то время не думала, не идя дальше разницы в одежде.

Единственный бал, на котором она была, она провела в оживленной беседе, которая ее очень заинтересовала, между тем как танцы и танцоры вовсе не привлекали ее внимания.

Регулы наступили у нее легко на 18-м году. Они ей казались очень неприятными и чем-то чуждыми. К своему обручению с красивым и богатым мужчиной, не имевшим, однако, ни малейшего понятия о женской натуре, она относилась с полным равнодушием. Брак вообще не возбуждал у нее ни симпатии, ни антипатии. Супружеские сношения были для нее вначале болезненными, впоследствии — только неприятными. Никогда она при этом не ощущала чувства сладострастия, однако имела 6 детей. Когда вследствие слишком большого числа детей муж стал прибегать к прерванному акту совокупления, ей казалось это оскорблением ее религиозного и нравственного чувства.

Постепенно она становилась все более неврастеничной, настроение ее делалось мрачнее, и чувствовала она себя все более и более несчастной.

Она страдала опущением матки, эрозиями на portio vaginalis (влагалищная часть), анемией; гинекологическое лечение, купания не принесли ей никакого существенного облегчения.

На 36-м году с ней сделался инсульт, который приковал ее почти на два года к постели и вызвал ряд тяжелых неврастенических проявлений (агрипнию, тяжесть в голове, сердцебиение, психическое угнетение, чувство физического и духовного бессилия вплоть до ощущения угрожающего безумия и т. д.).

В течение этой болезни с нею произошла примечательная перемена психического и физического характера.

Женская болтовня знакомых дам о любви, туалетах, нарядах, модах, прислуге, домашнем хозяйстве и прочем сделалась ей противной. Ей стало тягостно чувствовать себя женщиной. Она не могла решиться заглянуть в зеркало. Прическа и туалет были для нее мучением. К удивлению окружающих, ее мягкий и женственный характер изменился и приобрел мужские черты, так что она производила впечатление мужчины, переодетого в женское платье. Своему домашнему врачу она жаловалась, что регулы стали для нее чем-то чуждым; каждый раз при их наступлении она расстраивалась; запах выделяющейся при этом крови вызывал у нее отвращение, но в то же время она не решалась прибегнуть к помощи духов, которые тоже стали ей противны.

В других отношениях она тоже чувствовала странную перемену своего существа. Она стала ощущать в себе приливы физической силы и потребность в упражнениях, временами чувствовала себя молодой, как в 20 лет. Когда ее неврастенический мозг позволял ей думать, мысли ее были удивительно быстры и оригинальны, умозаключения и понятия складывались быстро и отчетливо, выражения становились кратки и ясны, появлялись обороты, не совсем подходящие для женщины. В ее речи стали часто попадаться грубые выражения, которые так не шли к этой ранее благочестивой и сдержанной женщине.

Она осыпала себя горькими упреками, плакала, что она уже больше не женщина; в обществе ей приходилось переживать много неприятностей из-за своих взглядов, чувств и поступков.

Затем она чувствовала перемены и в своем теле. К ее великому удивлению и ужасу, ей стало казаться, что груди у нее исчезают, таз становится уже, кости массивнее, кожа плотнее и грубее.

Она не решалась более надевать ночную сорочку и чепчик, перестала носить браслеты, серьги, веер. Горничная и швея обратили внимание, что от X. исходит совсем особый запах. Голос ее сделался глубже, грубее, более похожим на мужской.

Когда пациентка наконец встала с больничной постели, она почти совершенно потеряла женскую походку и утратила способность к соответствующим жестам и движениям; ей приходилось заставлять себя сделать тот или иной жест в женском платье. Вуаль стала для нее невыносимой. Прежний период ее жизни, когда она чувствовала себя женщиной, представлялся ей теперь чем-то чуждым, ей не принадлежащим; она совсем не могла или могла только с большим трудом играть роль женщины. Все ее черты становились все более и более мужскими. В нижней части живота появились своеобразные ощущения. Она жаловалась врачу, что уже не чувствует своих половых органов внутри живота. У нее было ощущение, что живот у нее закрыт, что область половых частей как бы увеличена; нередко у нее было ясное ощущение, что она имеет пенис и мошонку. В то же время у нее явно обнаружилось мужское половое влечение. Все эти ощущения глубоко ее расстраивали, наводили на нее страх. Ее нервное расстройство до того быстро прогрессировало, что окружающие стали бояться сумасшествия. Домашнему врачу удалось, однако, с большими усилиями успокоить ее, и она благополучно миновала подводный камень. Пациентка стала мало-помалу приходить в равновесие, привыкая к своему новому, чуждому ей, болезненному психофизическому состоянию. Она старалась выполнять свои обязанности хозяйки и матери. Замечательна была та поистине мужская сила воли, которую она при этом проявляла; в то же время в ней уже не было и женской мягкости. Она вела себя в доме как мужчина, что давало повод к семейным сценам. Своему мужу X. вообще казалась неразрешимой загадкой.

Врачу она жаловалась, что время от времени ее охватывают приступы «животной мужской» страсти; в это время она находилась в очень тяжелом настроении. Супружеские сношения с мужем казались ей ужасными, просто невыносимыми.

Время от времени к ней возвращались еще женские ощущения, но это становилось все реже и реже, и сами ощущения делались все слабее и слабее. В эти минуты она снова чувствовала свои женские половые органы, свои груди, но эти периоды были для нее очень тягостны, и ей казалось, что такого «второго превращения» она бы уже не могла выдержать, что она обязательно сошла бы с ума.

Она сжилась с этим превращением пола, развившимся на почве болезненного процесса, и несет свой крест с покорностью, причем громадную услугу оказывает ей ее глубокая религиозность.

Но самым тягостным для нее является то, что она принуждена, как актриса, всю жизнь играть перед людьми чужую роль — именно роль женщины (состояние на сентябрь 1892 г.).

4-я ступень. Параноидальное сексуальное превращение

Последнюю возможную ступень в описываемом нами болезненном процессе представляет половое превращение, связанное с умопомешательством. Здесь почвой является половая неврастения, превратившаяся в общую неврастению в смысле душевной болезни, паранойи.

Следующие наблюдения иллюстрируют развитие невротическо-психологического процесса до высшей ступени.

Наблюдение 136. К., 36 лет, холостой, слуга, принят в клинику 26 февраля 1889 г.; представляет типичный случай бреда преследования, развившегося из половой неврастении и сопровождавшегося обонятельными галлюцинациями, ложными ощущениями и пр.

Больной происходит из наследственно отягощенной семьи. Несколько братьев и сестер страдали психопатией. Пациент имеет гидроцефалический череп с седловидным углублением в области правой фонтанели и невропатические глаза. С ранних лет он ощущал ненасытное половое влечение, в 19 лет начал предаваться онанизму, в 23 года имел половой акт, прижил трех внебрачных детей; боясь новых детей и невозможности прокормить их, прекратил половые сношения, стал, однако, сильно страдать от воздержания, но отказался и от онанизма, имел частые поллюции; полтора года назад развилась половая неврастения с дневными поллюциями, сделавшая пациента слабым и беспомощным; в дальнейшем общая неврастения и, наконец, паранойя.

Год назад он стал испытывать парестетические ощущения: ему казалось, что на месте половых органов у него находится клубок; потом он стал чувствовать, что мошонка и пенис у него исчезли и что его половые органы сделались женскими.

Он чувствовал, что у него выросли груди, коса, что он одет в женское платье. Он сам себе казался женщиной. На улице ему слышались соответствующие возгласы со стороны прохожих. В полусне ему казалось, что мужчина совершает с ним, как с женщиной, половой акт. Это доставляло ему сильное сладострастное ощущение. Во время пребывания в клинике наступила интермиссия в течении паранойи и в то же время значительное облегчение неврастении. Вместе с тем исчезли временно чувства и идеи, соответствовавшие развившемуся у него сексуальному превращению.

Дальнейшую ступень эвирации на пути к полному превращению пола параноидального характера представляет следующий случай.

Наблюдение 137. Франц С, 33 лет, народный учитель, холостой, происходит, по всей вероятности, из наследственно отягощенной семьи, с ранних лет с невропатическими задатками, аффективен, пуглив, не переносит алкоголя; в 18 лет начал мастурбировать, в 30 лет приобрел половую неврастению (поллюции — иногда днем — с последующим упадком сил, боли в области крестцового сплетения и т. д.). К этому постепенно присоединились явления раздражения спинного мозга, тяжесть в голове, церебральная астения. С начала 1885 г. пациент воздерживается от полового акта, который не доставляет ему никакого сладострастного ощущения. Мастурбирует он часто.

В 1888 г. стало развиваться помешательство. Он заметил, что все его избегают, что от него исходят вредные испарения, что от него воняет (обонятельные галлюцинации); этим он стал объяснять перемену в отношении к нему окружающих, так же он объяснял их чихание, кашель и т. п.

Он стал воспринимать запах трупа, гнилой мочи. Причиной своего дурного запаха он считал семяизлияния вовнутрь. Такие внутренние поллюции он ощущал в виде жидкости, текущей от лобка к груди.

Вскоре пациент оставил клинику.

В 1889 г. он был снова принят уже с более развитой стадией paranoia masturbatoria persecutoria (физический бред преследования).

В мае 1889 г. пациент с удивлением заметил, что слово «господин» его сильно раздражает.

Он стал протестовать против этого, утверждая, что он — женщина. Об этом ему говорят голоса. Он замечает, что у него растут груди. Неделю назад он ощущал сладострастные чувства, когда его обнимали. Ему говорят голоса, что он

— публичная женщина. В последнее время ему снится половой акт, который совершают с ним, как с женщиной. Он чувствует введение пениса и имеет ощущение эякуляции.

Череп крутой, лицевая часть черепа длинная и узкая, tubera parietalia (теменные бугры) выдаются вперед. Половые органы развиты нормально.

Следующий случай, наблюдавшийся в больнице Илленау, представляет прекрасный пример длительного извращения полового сознания на почве психоза.

Наблюдение 138. Н., 22 лет, холостой, пианист, принят в клинику в конце октября 1865 г. Патологической наследственности, видимо, нет, но происходит из туберкулезной семьи (отец и брат умерли от чахотки). Пациент был слабым ребенком, с плохими способностями, но с односторонним развитием таланта к музыке. Характер у него с самого начала был ненормальный, замкнутый, тихий, необщительный, недоброжелательный.

С 15 лет начал мастурбировать. В следующие годы появились неврастенические симптомы (сердцебиение, усталость, временами тяжесть в голове и т. д.), а также приступы ипохондрии. В последние годы пациент работал очень напряженно. С полгода назад его неврастения усилилась. Он жаловался на сердцебиение, тяжесть в голове, бессонницу, раздражительность, сильное половое возбуждение, утверждал, что должен как можно скорее жениться в интересах здоровья. Он влюбился в художницу, но почти одновременно (сентябрь 1865 г.) заболел бредом преследования (враждебные голоса, брань на улице, яд в пище; для того чтобы он не мог попасть к своей возлюбленной, протягивают канат через мост и преграждают ему таким образом путь). Вследствие усиливающегося возбуждения и постоянных конфликтов с враждебно настроенными к нему людьми он поступает в психиатрическое заведение. Вначале он еще представлял картину типичного бреда преследования наряду с проявлениями половой, а затем и общей неврастении, но при этом идеи преследования строились у него не на этой невротической почве. Только изредка он слышал слова: «вот у него вырежут семя, вот у него вырежут пузырь».

В течение 1866—1868 гг. мания преследования отступала все более и более на задний план; ее место в значительной степени заняли эротические идеи. Психосоматической основой для этого было длительное и сильное возбуждение половой сферы. Пациент влюблялся в каждую даму, которую ему случалось увидеть, слышал голоса, требование, чтобы он к ней подошел, страстно жаждал согласия на брак, утверждал, что если ему не доставят жены, то он получит чахотку. При продолжающейся мастурбации появились уже в 1869 г. признаки будущей эвирации. «Если он женится, он будет любить жену только платонически». Пациент делался все более странным, жил в кругу эротических идей, видел в больнице всюду проституцию, время от времени слышал голоса, которые обвиняли его в грязном поведении по отношению к женщинам. Он стал поэтому избегать женского общества и решался оставаться с женщинами для занятия музыкой только в том случае, если у него было два свидетеля.

В течение 1872 г. неврастеническое состояние больного значительно ухудшилось. Вместе с тем выступил снова на первый план бред преследования, получивший клиническую окраску под влиянием основного невротического состояния. Появились обонятельные галлюцинации, пациент начал чувствовать магнетическое влияние. На него действовали особые «магнетические волны» (ложное истолкование болезненных явлений спинномозговой астении). Из-за непрекращавшегося сильного полового возбуждения и злоупотребления мастурбацией процесс эвирации быстро нарастал. Только изредка он чувствует себя мужчиной и ощущает потребность в женщине; он горько жалуется, что свирепствующая в больнице среди мужчин проституция преграждает доступ к нему женщинам. Он смертельно болен вследствие магнетической отравы, которая распространена в воздухе, и неудовлетворенной любви; без любви он жить не может; он отравлен дома ядом сладострастия, который действует на половую систему. Женщина, которую он любит, предается самому грязному разврату. Проститутки, которые живут в больнице, носят цепи блаженства, то есть цепи, в которых человек, не двигаясь, ощущает сладострастное чувство. Он готов уже теперь довольствоваться и проституткой. Из его глаз исходит особое излучение мыслей, которые стоят 20 миллионов. Его музыкальные произведения стоят 500 000 франков. Наряду с подобными проявлениями мании величия замечались и идеи преследования: пища отравлена венерическими выделениями, он ощущает запах яда и чувствует его вкус, слышит грязные обвинения и просит, чтобы ему как-то заперли уши.

Начиная с августа 1872 г. признаки эвирации становились все резче. Он делается более аффектированным, говорит, что не может больше жить среди пьющих и курящих мужчин, что чувствует и мыслит совершенно по-женски. Он требует, чтобы с ним обращались как с женщиной и перевели его в женское отделение. Просит конфет, печенья. Вследствие спазмов пузыря он требует, чтобы его перевели в родильный дом: у него тяжелая болезнь, беременность. Обхождение с ним как с мужчиной оказывает на него неблагоприятное влияние.

Время от времени он еще чувствует себя мужчиной, но болезненно-извращенное половое влечение заставляет искать его удовлетворения в мастурбации, в браке без совокупления. Брак — это, по его мнению, учреждение сладострастия. Девушка, на которой он согласился бы жениться, должна быть онанисткой.

С декабря 1872 г. сознание личности приобретает у него совершенно женские черты.

Сначала он был женщиной, но в возрасте 1—5 лет один французский художник приделал ему мужские половые органы и путем втираний в грудь задержал развитие грудных желез.

Он стал энергично требовать женской одежды, перевода в женское отделение и защиты от мужчин, которые хотят его изнасиловать. Он был бы готов поступить в магазин игрушек, заняться шитьем, кройкой или другой какой-нибудь женской работой. С момента своего полового превращения пациент ведет новое времяисчисление. Его прежняя личность сохранилась у него в памяти как личность его двоюродного брата.

О самом себе он говорит теперь в третьем лице, называет себя графиней В., самой близкой подругой императрицы Евгении, требует духов, корсета и пр. Других мужчин своего отделения он считает женщинами, старается заплести себе косу, просит, чтобы ему доставили восточное средство для уничтожения волос, чтобы никто уже не мог больше сомневаться в том, что он женщина. Он расточает необыкновенные похвалы онанизму: «С 15 лет я была онанисткой и никогда не искала других путей для полового удовлетворения». Время от времени появляются еще неврастенические припадки, обонятельные галлюцинации как проявления бреда преследования. Все события до декабря 1872 г. пациент относит к личности двоюродного брата.

Разубедить больного в том, что он графиня В., уже больше невозможно. Он ссылается на то, что его исследовала акушерка, которая и нашла, что он женщина. Графиня не хочет выходить замуж, потому что она презирает мужчин. Так как пациенту не давали женского платья, то он большую часть дня проводил в постели, изображал из себя важную, страдающую даму, жеманничал, требовал конфет и т. п. Волосы он кое-как заплетал в косу, бороду выщипывал. Из булок он сделал себе груди.

В 1874 г. развился кариес в левом коленном суставе, к которому вскоре присоединилась легочная чахотка. 2 декабря 1874 г. наступила смерть. Череп нормальный; лобная доля мозга атрофична, мозг вообще анемичен; микроскопические изменения (доктор Шюле): в верхнем слое лобной доли ганглиозные клетки несколько сморщены; в адвентиции сосудов много жировых зерен; glia (соединительная ткань нервных образований) не изменена, кое-где пигментные участки и коллоидные зерна. Нижние слои мозговой коры нормальны. Половые органы очень велики, яички малы, дряблы, на разрезе не изменены.

Только что изображенный нами психоз полового превращения представляет в высшей степени редкое явление в патологии человеческой психики. Кроме предыдущего случая я наблюдал еще подобный случай как эпизодическое явление у одной дамы, страдавшей превратным половым влечением (наблюдение 118 в 7-м издании настоящей книги). Далее, как длительное явление я наблюдал подобный психоз у одной девушки, страдавшей прирожденной паранойей, и у одной такой же дамы.

В литературе, кроме случая, о котором кратко сообщает Арндт, и случая, поверхностно описанного Серье (Serieux. Recherches cliniques. P. 33), а также двух известных наблюдений Эскироля, — я не могу припомнить никаких других описаний психоза полового превращения.

На с. 303—304 я уже упомянул о той интересной зависимости, какая существует между этим психозом полового превращения и так называемым скифским помешательством.

Марандон (Annales medico-psychologiques, 1877. P. 161), как и другие авторы, ошибочно полагал, что эта болезнь древних скифов представляла собой действительный психоз, а не простую эвирацию. Придерживаясь законов эмпирического анализа, нужно полагать, что психоз, который в настоящее время представляет большую редкость, встречался столь же редко и в древности. Так как он может развиться лишь на почве паранойи, то вообще не может быть и речи об эндемическом возникновении его; здесь могло быть только суеверное толкование эвирации (в смысле гнева богини), как это следует и из свидетельств Гиппократа.

В антропологическом отношении примечателен тот факт, что, как это следует из так называемого скифского помешательства и из новейших наблюдений над индейцами пуэбло, исчезновение яичек ведет за собой атрофию половых органов вообще, а также физические и психические изменения в смысле приближения к женскому типу. Это наблюдение тем более интересно, что подобные изменения у мужчины, лишившегося половых органов во взрослом возрасте, столь же необычны, как у взрослой женщины после искусственного или естественного климактерия.

Склонность к собственному полу как явление врожденное

В этом своеобразном типе половой жизни существенной особенностью является половое безразличие или даже отвращение к лицам другого пола наряду со склонностью или влечением к лицам собственного пола. Половые органы бывают при этом развиты вполне нормально; половые железы функционируют правильно и половой тип резко дифференцирован.

В случаях, когда эта аномалия резко выражена, чувства, мышление, стремление, вообще весь характер индивида соответствуют не его анатомическому и физиологическому полу, а его своеобразным половым ощущениям. Даже в одежде и в занятиях обнаруживается эта ненормальность; появляется стремление переодеться в платье того пола, в роли которого данный субъект себя чувствует.

В клиническом и антропологическом отношениях указанная аномалия дает ряд ступеней развития, другими словами, ряд различных форм.

1. Преобладает гомосексуальное половое ощущение при наличии остатков влечения к другому полу (психосексуальный гермафродитизм).

2. Существует только влечение к собственному полу (однополое влечение — гомосексуальность).

3. Вся психика перерождается соответственно ненормальному половому ощущению (эффеминация и вирагинизм).

4. Формы тела изменяются в соответствии с ненормальным половым ощущением. Однако действительного перехода к гермафродитизму никогда не наблюдается, напротив, во всех подобных случаях мы находим вполне дифференцированные половые органы. Таким образом, причину болезни, как и при всех болезненных извращениях половой жизни, нужно искать в мозгу (андрогиния и гинандрия).

Первые, более подробные сообщения об этих загадочных явлениях природы исходят от Каспера (Ueber Notzucht und Paderastie — Caspers Vierteljahrsschrift, 1852,1), который смешивает еще их с педерастией; он, однако, уже верно подметил, что эти аномалии в большинстве случаев являются врожденными и представляют своего рода психический гермафродитизм. Он указывает, что в этих случаях существует настоящее отвращение к половым сношениям с женщинами и что, напротив, фантазия с особым наслаждением останавливается на красивых молодых мужчинах, статуях, портретах. От Каспера не укрылось также и то обстоятельство, что в этих случаях введение пениса в анальное отверстие¹ (педерастия) не составляет вовсе правила, что нередко половое удовлетворение достигается путем перекрестного онанизма.

В своих «Клинических рассказах» (1863, с. 33) Каспер сообщает исповедь одного субъекта, страдавшего этим извращением полового чувства; при этом Каспер решительным образом высказывается за то, что «педерастия» возникает не только на почве испорченной фантазии, безнравственности и пресыщения нормальным половым актом, но что бывают нередко случаи, где она развивается вследствие особой смутной, необъяснимой врожденной склонности. В середине 60-х гг. один асессор, известный Ульрихс, сам страдавший указанным извращением, написал целый ряд сочинений², подписанных псевдонимом Numa Numantius, где он утверждал, что половая психика не связана вовсе с физическим полом и что встречаются мужчины, которые чувствуют себя по отношению к другим мужчинам женщинами («anima muliebris in согроге virili inclusa«³). Таких людей он называл «урнингами» и требовал ни больше ни меньше как юридического и морального признания за этими урнингами права на половые сношения и на брак между собою. Ему оставалось только доказать, что эта парадоксальная, хотя и врожденная половая аномалия представляет собой не патологическое, а физиологическое явление.

Первое клинико-антропологическое освещение фактов этого рода дал Гризингер (Archiv fur Psychiatrie, I. S. 651), описавший один случай, в котором он подчеркнул тяжелое наследственное предрасположение больного.

Первая монография по интересующему вопросу принадлежит Вестфалю (Archiv fur Psychiatrie, II. S. 73), который дал такое определение описываемой им аномалии: «врожденное извращение полового чувства, сопровождаемое сознанием болезненности этого явления». Ему же принадлежит общепринятый с тех пор термин «превратное половое ощущение». Он начал собирание фактического материала, который с тех пор возрос до 220 случаев, не считая наблюдений, вошедших в настоящую монографию.

Вестфаль оставляет нерешенным вопрос, является ли «превратное половое ощущение» симптомом невропатического или психопатического состояния, или может возникать как изолированное явление. Он только подчеркивает его врожденность.

На основании тех случаев, которые были опубликованы до 1877 г., я пришел к заключению, что это своеобразное половое ощущение является функциональным признаком вырождения и представляет одно из проявлений невроза или психопатического состояния, возникающего по большей части на почве наследственности. Позднейшие факты вполне подтвердили мое воззрение. Признаки психопатической или невропатической наследственности проявляются в этих случаях следующим образом:

1. Половая жизнь у индивидов с подобной организацией начинает проявляться ненормально рано, а вследствие этого и ненормально сильно. Нередко имеются и другие извращения, помимо того, которое вызывается своеобразным половым чувством.

2. Духовная любовь у этих людей проявляется нередко в страстной, экзальтированной форме; точно так же и половое влечение оказывает на их сознание могущественное, прямо непобедимое влияние.

3. Кроме превратного полового чувства встречаются нередко и другие функциональные, а иногда и анатомические признаки вырождения.

4. Наблюдаются неврозы (истерия, неврастения, эпилептоидные состояния и т. д.). Неврастения существует почти во всех случаях как временное или постоянное явление. Обычно она носит характер конституциональной болезни, обусловленной наследственностью. Толчок к ее проявлению и дальнейшему развитию дает онанизм или вынужденное воздержание.

У мужчин на почве этих патологических факторов или на почве врожденного предрасположения развивается обычно половая неврастения, проявляющаяся главным образом в раздражительной слабости центра эякуляции. Этим объясняется, почему большинству подобных индивидов достаточно только объятий любимого существа, поцелуя или даже просто одного взгляда, чтобы уже вызвать семяизлияние. Последнее нередко сопровождается необыкновенно сильным чувством сладострастия вплоть до ощущения прохождения через тело «магнетического тока».

5. В большинстве случаев встречаются психические аномалии (блестящие способности к изящным искусствам, в особенности к музыке, поэзии и т. п., при ничтожных умственных дарованиях или при врожденной неустойчивости мышления) вплоть до резко выраженных состояний психического вырождения (слабоумие, нравственное помешательство).

У многих урнингов наблюдаются периодические или постоянные психозы дегенеративного характера (патологическое состояние аффекта, периодическое помешательство, паранойя и т.. д.).

6. Почти во всех случаях, где оказалось возможным собрать сведения о физическом и психическом состоянии восходящих поколений и близких родственников, в семье больного обнаруживались неврозы, психозы, признаки вырождения и т. д.¹

Насколько глубоко врожденное превратное половое ощущение коренится в психике, видно, в частности, из того факта, что у мужских урнингов сладострастные сновидения бывают полны мужских образов и положений, а у женщин, чувствующих склонность к женскому полу, — женских.

Наблюдение Вестфаля, что лица, сознающие отсутствие у себя половых ощущений по отношению к другому полу и наличие стремления к собственному полу, страдают от этого сознания, верно лишь для известной части случаев. У многих даже не наблюдается сознания ненормальности своего состояния. Большинство урнингов чувствуют себя счастливыми в своих извращенных половых ощущениях и половых стремлениях; страдания они испытывают лишь постольку, поскольку общественные и юридические рамки ставят предел удовлетворению их влечения к собственному полу.

Изучение превратного полового ощущения с несомненностью говорит о том, что у подобного рода больных существует аномалия мозговой организации. В пользу такого предположения свидетельствует уже тот факт, что во всех без исключения случаях мы находим анатомически и функционально совершенно нормальные половые железы.

Было сделано уже много попыток объяснить это загадочное явление природы.

Неспециалисты называют его пороком, юристы — преступлением. Сами больные расценивают свое состояние как аномалию, но видят здесь игру природы и считают свое влечение столь же законным, как и нормальную (двуполую) любовь. Такой взгляд господствовал в кругу лиц с превратным половым чувством, начиная с Платона и кончая Ульрихсом. Он опирался на одно место из «Пира» Платона, где сказано: «Нет Афродиты без Эрота. Но есть две богини Афродиты. Старшая произошла без матери, имеет отцом Ураноса и называется поэтому Уранией. Младшая Афродита — дочь Зевса и Дионы и называется Пандемос. Эрота первой Афродиты нужно называть Уранос, второй — Пандемос. Любовь Эрота Пандемоса свойственна обыкновенным людям; Эрот Уранус не имеет женского начала, а только мужское; это — любовь к мальчикам. Кто одержим этой любовью, того влечет к мужскому полу». Из некоторых других мест у классиков можно заключить, что гомосексуальная (ураническая) любовь пользовалась в древности большим уважением, чем ее сестра. В новейшее время целый ряд философов, психологов и естествоиспытателей старались дать объяснение однополому половому чувству.

Самое оригинальное объяснение принадлежит Шопенгауэру («Мир как воля и представление»), который совершенно серьезно полагал, что природа хотела воспрепятствовать старикам (то есть лицам старше 50 лет) иметь детей, так как последние, как известно, нежизнеспособны. Чтобы достигнуть этой цели, природа направила половой инстинкт стариков на собственный пол! Великий философ и мыслитель, сидя в своем кабинете, не знал, очевидно, что превратное половое влечение обыкновенно является врожденным и что если в старости и встречается педерастия, то это представляет только извращенность полового чувства, а не превратное половое влечение.

Попытку психологического объяснения этого примечательного явления сделал Бине; опираясь на Кондильяка, он старается связать этот феномен — аналогично другим психическим странностям —с ассоциацией идей, то есть с ассоциацией представлений с чувствами in statu nasendi (в состоянии зарождения). Талантливый психолог полагает, что в этих случаях недифференцированное половое влечение получает определенное направление вследствие того, что встречается с новым сильным возбуждением, вызываемым взглядом или соприкосновением с лицом собственного пола. Этим создается прочная ассоциация, которая вследствие упражнения все более закрепляется, между тем как первоначальный ассоциативный процесс забывается или остается скрытым. Это воззрение, к которому в последнее время неоднократно прибегали Шренк-Нотцинг и др. для объяснения фактов превратного полового чувства, по-видимому, приобретенного характера, не выдерживает критики. Одних психологических фактов недостаточно для объяснения такого тяжелого дегенеративного явления (см. ниже).

Шевалье (Сексуальная инверсия. Париж, 1893) правильно возражает Бине, что его психологическая гипотеза не объясняет ни фактов раннего появления гомосексуального влечения, то есть появления его задолго до возможностей какой бы то ни было ассоциативной связи между половыми чувствами и представлениями, ни отвращения к лицам другого пола, ни столь частого наступления в очень раннем периоде вторичных половых признаков психического характера. Примечательно, однако, что уже Бине верно подметил, что указанные им ассоциативные процессы возможны лишь у лиц, предрасположенных к этому (у наследственно отягощенных индивидов).

Неудовлетворительны также и те объяснения, которые были даны первоначально врачами и естествоиспытателями. Глей (Revue philosophique, 1884, Janvier) утверждал, что лица с превратным половым влечением имеют женский мозг (!) при мужских половых железах и что вследствие болезненности мозговых отправлений последние определяют половые отправления, между тем как при нормальных условиях половые отправления должны определять мозговые. Маньян (Annales medico-psychologiques, 1885. P. 458) тоже говорит о мозге женщины в организме мужчины, и наоборот. Ульрихс (Memnon, 1868) пытается проникнуть глубже в вопрос и говорит, что «женская душа рождается в мужском теле», чем он и объясняет происхождение врожденной эффеминации. По Мантегацце (указ. соч., 1886, с. 106), у лиц с превратным половым ощущением имеется анатомическая аномалия, а именно нервы, предназначенные для половых органов, по ошибке природы разветвляются в прямой кишке, вследствие чего сладострастные раздражения, исходящие обыкновенно из половых органов, локализуются в этих случаях в прямой кишке. Но подобного рода ошибочной локализации и непоследовательности природа никогда не допускает, как она не помещает в мужское тело женский мозг. Автор этой гипотезы — в других случаях очень тонкий наблюдатель — упустил здесь из виду то обстоятельство, что анальное отверстие или, другими словами, педерастия обыкновенно отталкивает лиц с превратным половым ощущением. Чтобы обосновать свою гипотезу, Мантегацца ссылается на слова одного своего знакомого, выдающегося писателя, который утверждал, что он не знает хорошенько, что доставляет ему большее наслаждение — совокупление или дефекация. Если даже и признать самый факт верным, то он все-таки доказывает лишь то, что у соответствующего субъекта было ненормально понижено чувство сладострастия при половом акте. Кроме того, можно было бы еще предположить, что слизистая оболочка прямой кишки обладала в данном случае эрогенными свойствами.

Бернарда (Уранизм. Берлин, 1882) не нашел (случайно) сперматозоидов в семени пяти лиц, обнаруживавших эффеминацию, а у четырех не оказалось кристаллов спермы; отсюда он делает тот вывод, что «разрешение тысячелетней загадки» заключается в том, что лица с эффеминацией (таких лиц он называет «pathicus») представляют собою «уродов женского пола, не имеющих с мужчиной ничего общего, за исключением только половых органов, иногда, впрочем, недостаточно развитых». Автору, однако, недостает данных вскрытия, которые указывали бы на наличие в этих случаях гермафродитизма.

С другой стороны, он считает активных трибадов (вирагиния и гинандрия) «уродами мужского пола, которые настолько же являются совершенными женщинами в сравнении с пассивными трибадами, насколько активные педикаторы являются совершенными мужчинами».

Попытка объяснить эту аномалию факторами наследственности принадлежит автору этой книги. Исходя из того факта, что нередко и у родителей больных замечаются явления полового извращения, он высказал предположение, что различные формы врожденного превратного полового влечения представляют собой различные ступени наследственной половой аномалии, идущей от восходящих поколений или развившейся другим каким-либо путем и подчиняющейся закону прогрессивной наследственной передачи.

Все предложенные до сих пор натурфилософские, психологические и вообще умозрительные объяснения не могут считаться удовлетворительными.

Напротив большие надежды можно, по-видимому, возлагать на новейшие исследования, предпринятые с эмбриологической (онто- и филогенетической) и антропологической точек зрения.

Эти исследования впервые предприняты Фрэнком Лидсто-ном (Philadelphia medical and surgical recorder, 1888 September) и Кьернаном (Medical Standard, 1888, November). Они исходят из того факта что низшие животные до сих пор еще представляют двуполую организацию; затем они основываются на предположении что однополая организация вообще развилась из двуполой. Подводя превратное половое влечение под понятие гермафродитизма, Кьернан полагает, что у наследственно отягощенных индивидов могут появляться возвраты к прежним гермафродитическим формам животной жизни — по крайней мере возвраты функционального характера. Он говорит буквально следующее: «Первоначальная двуполость предков рода, проявившаяся в наличии рудиментарных женских органов у мужчины яе могла не найти функционального выхода, при отсутствии органического атавизма, когда на психические или физические проявления накладывали отпечаток болезнь или врожденный недостаток. Представляется несомненным, что функционирующий по-женски мозг может занять мужское тело, и наоборот».

Шевалье (указ. соч., с. 408) тоже исходит из того факта, что в животном царстве первоначально существовала двуполая организация и что у человеческого зародыша существуют сначала зачатки обоих полов.

По его мнению, дифференциация полов с помощью резких физических и психических половых признаков представляет собой результат бесконечно длинного эволюционного процесса. Психофизическая дифференциация полов соответствует высоте процесса эволюции. Каждому отдельному существу приходится проходить все эти ступени эволюции — вначале оно двуполо, но затем в борьбе мужских и женских начал побеждает одна какая-либо сторона и, соответственно современной ступени эволюции, развивается однополый индивид. Но следы другого, побежденного пола сохраняются. При известных условиях эти «скрытые половые признаки», как их называл Дарвин, могут проявить себя, то есть вызвать явления превратной половой организации. Однако, в противоположность Ломброзо и др., Шевалье справедливо полагает, что здесь имеет место не возврат к прошлому (атавизм), а нарушение современной ступени эволюции. В этом отношении он присоединяется к мнению Лакассаня.

Развивая дальше эту точку зрения, мы можем установить следующие естественно-исторические и антропологические факты.

1. Половой аппарат состоит из: а) половых желез и органов оплодотворения; б) спинномозговых центров, которые действуют на первые отчасти угнетающим, отчасти возбуждающим образом; в) мозговых областей, в которых сосредоточена психическая сторона половой жизни.

Так как зачатки для а) являются первоначально двуполыми, то естественно предположить то же для б) и в).

2. Природа на современной стадии развития имеет тенденцию создавать однополых индивидов; при этом эмпирический закон гласит, что в нормальных случаях мозговые центры развиваются в соответствии с половыми железами. (Закон гомологического полового развития.)

3. Это уничтожение зачатков противоположного пола не является еще в настоящее время абсолютным. Подобно тому как processus vermiformis (червеобразный отросток) в кишечной трубке указывает на прежние ступени организации, точно так же и в половом аппарате, совершенно независимо от гермафродитических уродств (являющихся следствием отчасти усиленного развития, отчасти задержки развития половых ходов и наружных половых органов), мы находим как у мужчины, так и женщины остатки, указывающие на первоначальную онто- и филогенетическую двупол ость.

У мужчины таковыми остатками является utriculus masculinus (остаток Мюллеровых ходов, «мужская маточка», синоним семенного бугорка), далее грудные соски, у женщины — paroophoron (пережиток первоначальной почечной части Вольфовых тел, придатки яичников) и epoophoron (остаток Вольфовых ходов и аналог мужского придатка). Кроме того, Бей-гель, Клебс, Фюрст и др. нашли у женщины в боковых стенках матки остатки Вольфовых тел в форме так называемых Гартнеровых каналов; у жвачных животных это является обычным. Эти факты подкрепляют предположение о существовании также в мозгу двуполых зачатков половой системы.

4. Кроме того, в пользу такого предположения говорит еще масса клинических и антропологических фактов.

Напомню только о существовании индивидов с преобладающими физическими и психическими чертами противоположного пола (мужчины с женскими признаками и женщины с мужскими), далее укажу на приобретение женских черт мужчинами с удаленными яичками (евнухами) и мужских черт женщинами, у которых в детском возрасте удалены яичники, на появление так называемого вирагинизма (маскулинности) при преждевременном климаксе и даже на развитие в этих случаях второго пола.

Замечательное наблюдение последнего рода, когда под влиянием преждевременного климакса исчезла женственность и развилась новая (противоположная) половая жизнь, любезно сообщил мне профессор Кальтенбах.

Он обратился ко мне 17 февраля 1892 г. с просьбой дать заключение по поводу одной 30-летней женщины, вышедшей два года назад замуж и имевшей раньше крайне неправильные регулы. С марта 1891 г. регулы прекратились.

С июня 1891 г. неожиданно наступает ряд явлений, соответствующих периоду половой зрелости у мужчин, а именно рост бороды, потемнение волос на голове, бровей и усиленное развитие их на груди и животе, как у мужчины.

Усиленная деятельность потовых и сальных желез. На груди, спине и лице сильное развитие прыщей, между тем как раньше покровы, напротив, имели классическую чистоту и гладкость. Изменение голоса — раньше красивое сопрано, теперь так называемый «лейтенантский голос». Общее выражение лица изменилось. Точно так же изменился и весь внешний вид: грудь стала шире, талия исчезла, живот тучный, совершенно мужской, шея короткая, плотная. Нижняя часть лица короткая, грудные железы мужские, плоские. Изменения в психике: прежде тихая и покорная больная сделалась энергичной, неуступчивой, отчасти придирчивой. С самого начала брачной жизни не испытывала никаких адекватных половых ощущений, однако не было также и превратных ощущений.

В половых органах происходит также ряд в высшей степени интересных изменений. Таким образом, молодая женщина во многих отношениях превратилась в мужчину.

Я дал об этом случае следующее заключение.

«Преждевременный климакс с исчезновением прежней женской половой организации. Развитие физических и психических признаков бывшей до того в скрытом состоянии мужской организации. Интересный пример наличия зачатков обоих полов и возможности скрытого существования другого пола, при невыясненных, однако, доселе условиях». К сожалению, я ничего не мог узнать о дальнейших метаморфозах этого случая, а также о том, имелась ли здесь невропатическая наследственность.

Сюда же относятся наблюдения 134 и 135 настоящего сочинения; там на почве тяжелого наследственного предрасположения, под влиянием присоединившейся тяжелой неврастении развилось превращение пола; однако в этих случаях дело дошло лишь до изменений психических половых признаков в сторону другого пола, между тем как физические признаки были лишь намечены.

5. Указанные явления превратной половой организации встречаются, по-видимому, только у индивидов с органической наследственностью. У людей с нормальной организацией остается в силе закон однополого развития, гомологичного половым железам. То, что мозговой центр развивается под влиянием особых условий, независимо от периферических половых органов и половых желез, доказывают случаи гермафродитизма. Если речь идет о ложном гермафродитизме, то остается в силе указанный закон однополого, гомологичного половым железам развития; только при истинном гермафродитизме наблюдается как в физической, так и в психической сфере одновременное развитие обоих центров; вследствие этого происходит нейтрализация половой жизни вплоть до полной асексуальности и развивается тенденция к проявлению и смешению телесных и психических признаков обоих полов.

Однако гермафродитизм и превратное половое ощущение, как таковое, не имеют между собой ничего общего. Это видно из того, что гермафродит (на практике приходится иметь дело только с ложным гермафродитизмом) подчиняется указанному выше закону эволюции и не представляет признаков превратного полового ощущения и что, наоборот, при превратном половом ощущении никогда еще не наблюдалось анатомического гермафродитизма. Это объясняется различием тех условий, при которых наступает, с одной стороны, повреждение центральных (мозговых) частей полового аппарата, а с другой — повреждение периферических частей.

Перечисленные факты дают, по-видимому, достаточно материала для того, чтобы объяснить с естественно-исторической и антропологической точек зрения явление превратного полового ощущения.

Последнее представляет нарушение эмпирического закона, согласно которому мозговой центр является однородным с половыми железами (гомосексуализм), а может быть и нарушение другого закона — об однополой организации индивида (психический гермафродитизм). В первом случае из зачатков обоих полов побеждает не тот, который предназначен к развитию, а другой, противоположный по своему характеру половым железам.

Во втором случае победа не достается ни одному из двух центров, и тенденция однополого развития проявляется в том, что один центр доминирует над другим, причем доминирующим оказывается обыкновенно центр противоположного пола. Это тем более примечательно, что в таких случаях этот центр не имеет соответствующих половых желез и вообще не опирается ни на какой периферический половой аппарат, — лишнее доказательство в пользу того, что мозговой центр автономен и развивается независимо от половых желез.

В первом случае мы должны предположить, что центр, предназначенный к борьбе за свои права, имеет очень слабые зачатки, что и проявляется обыкновенно в слабом развитии полового влечения и в недостаточно выраженных физических и психических половых признаках.

Во втором случае ни один из центров не обладает достаточной силой для победы.

Это нарушение законов природы нужно с антропологической и клинической точек зрения рассматривать как явление дегенерации. И действительно, во всех наблюдавшихся до сих пор случаях превратного полового ощущения можно было установить наличие невропатического предрасположения, но большей частью наследственного характера.

На чем основан фактор предрасположения и как объясняется его действие, — на эти вопросы современная наука ответить не в состоянии.

Аналогичных явлений у невропатических субъектов можно найти много. Вредные моменты, по-видимому, обнаруживающиеся еще в зародышевом состоянии организма, нарушают процесс физической и психической эволюции и вызывают массу разнообразных проявлений недостаточного или извращенного развития (анатомические и функциональные признаки физического и психического вырождения).

Но превратное половое ощущение представляет только одно из наиболее резких явлений недоразвития душевных и телесных половых признаков (см. выше); наряду с ним существует еще много других подобных же явлений, так что можно сформулировать следующее положение: чем менее выражены у того или иного индивида психические и физические половые признаки, тем дальше отстоит он от современной ступени развития, достигнутой путем бесконечной эволюции в ряду тысячелетий и приведшей к созданию совершенного однополого типа.

Мозговой центр обслуживает психические, а косвенно также и физические половые признаки. На различных ступенях врожденной превратной половой организации мы видим и различную интенсивность патологического предрасположения.

То же самое нужно сказать и о тех явлениях полового извращения, которые развиваются лишь в более позднем возрасте («привитое» половое извращение, «recte tardive»). Без патологического предрасположения человек никогда не приобретет превратного полового ощущения, сколько бы он ни занимался онанизмом или развратом с лицами собственного пола. Как только эти внешние влияния прекращаются, так он возвращается к нормальному способу полового удовлетворения. Иначе дело обстоит у человека наследственно отягощенного, у которого психосексуальный центр обладает слабой организацией, то есть не снабжен достаточной силой и не одержал еще победы в борьбе. В таком случае всевозможные психические и физические вредности, в особенности же неврастения, в состоянии нарушить его слабую неустойчивую половую организацию, бывшую, однако, до того в полном соответствии с его половыми железами: сначала он делается двуполым в психическом отношении, затем однополым в смысле противоположного пола, и, наконец (при возникновении физических и психических половых признаков, указывающих на победу противоположного центра и на подавление первоначального центра), дело доходит до эвирации или дефеминации. Каким образом неврастения может дать толчок к развитию превратного полового чувства, это я пытался показать выше.