Магомет — плут, лгун, обманщик. Он измыслил видения и откровения для того, чтобы морочить людей и пользоваться их легковерием. Он проделывал какие-то экстазы, чтобы придать больше значения своим выдумкам.

Магомет — человек святой, стоявший в прямом общении с Богом. Он имел божественные видения и божественные откровения, и это уже одно показывает, что он святой.

Вот две крайности, которые мы слышим о Магомете, По нашему мнению, Магомет был ни лгун, ни обманщик, ни святой. Видения и откровения его тут ни при чем. Эти видения и откровения Магомета — явления самые естественные и даже нередко встречавшиеся, встречаемые и имеющие встречаться.

Три прижизненных явления Магомета могут быть легко объяснены на основании современных научных данных: его видения, его припадки, его откровения.

Видения Магомета с сообщением ему божественного учения — это галлюцинации зрения и слуха. Под именем галлюцинаций разумеются ощущения, возникающие в нашем сознании не вследствие внешнего раздражения действительно существующими предметами, как это бывает со всеми обычными ощущениями, а вследствие внутреннего самостоятельного раздражения центра органа чувства, причем возникающее в центре органа ощущение относится во внешний мир, как бы предмет при этом виделся в действительности. Так, один южный житель шел через парк и увидел пасущихся ослов; он хотел похлопать одного из них по спине и очень удивился, когда рука его не встретила ничего. Ослы эти явились снова перед ним, и он несколько раз делал бесполезную попытку тронуть их (Griesinger). Один эпилептик часто видел следующее: на него нападала тьма, в этой тьме возникала игра красок, из которой выделялся образ старика. Этот старик был одет в широкий плащ, имел развевающиеся волосы и гулял по берегу моря. На море плавала лодка, а в лодке сидел человек. Вся картина была окрашена в ярко-красный цвет, за исключением старика, лодки и человека в ней сидящего (Hay).

Я мог бы привести бесчисленное множество примеров галлюцинаций как из литературы, так и из собственной практики, и все они свидетельствовали бы одно, что это ощущения ложные, не имеющие во внешнем мире для себя соответствующего раздражения и происходящие в центре органов чувств, или вследствие непосредственного раздражения центра, или вследствие возбуждения или импульса из области представлений. Все эти ощущения имеют ту особенность, что они не представляют чего-либо нового в нашем сознании, а только лишь воспроизведение следов прежде бывших ощущений. Правда, возникающие галлюцинаторные ощущения могут отличаться от действительных, они могут представлять самые причудливые и невероятные сочетания различных прежних следов ощущения и потому давать сочетания образов и звуков как бы новых и дотоле не виденных и не слыханных, но, по существу, элементы этих образов будут прежние, ранее существовавшие. Особенно мало отклоняются от действительности те галлюцинации, которые возникают под влиянием импульсов из области представлений. Обыкновенно при этом воспроизводятся те образы, звуки и гармонии, о которых человек думает, рассуждает, которые он психически переживает. Тогда и самые видоизменения галлюцинаторные являются отражением тех особенностей, которые образуются в области нашего мышления. В этом случае галлюцинации, или субъективные видения и гармонии, возникают как бы под влиянием самовнушения. Мысли и мечты человека воплощаются в образах и гармонии. Но так как человек может мыслить только тем материалом, который он воспринял из внешнего мира, то и воспроизводить он их может только в образах внешнего мира, придавая им тот или другой оттенок сознательно или бессознательно, какой складывается в данный момент в нашем мышлении.

Все вышесказанное не означает, однако, того, что человек по произволу может создать галлюцинации. По произволу человек может создавать образы воображения и фантазии; эти образы могут быть очень живы, ярки и рельефны, как, например, у художников и композиторов, но эти образы отличаются от галлюцинаций как по происхождению, так и по проявлению.

По проявлению отличаются образы воображения от галлюцинаций тем, что галлюцинаторные образы гораздо рельефнее и отчетливее образов фантазии и воображения. Далее, образы галлюцинаций возникают без всякого усилия и напряжения с нашей стороны, тогда как образы воображения и фантазии требуют с нашей стороны значительной затраты личной энергии.

Наконец, между ними существует слишком серьезная разница и в происхождении: образы фантазии и воображения возникают по нашему произволу, они являются тогда, когда мы хотим, и исчезают по мановению нашего желания; образы галлюцинаций являются непроизвольно, без нашего ведома, часто против нашего желания, существуют, сколько хотят, и исчезают, когда хотят. Словом, это проявление нашей жизни совершенно непроизвольное и не подчиняющееся ни нашему хотению, ни нашему решению. В галлюцинациях могут отражаться образы нашей фантазии и воображения, но столь же непроизвольно, как при проявлении негатива отражается образ действительного предмета. В этом случае центр органа чувства является негативом как предметов внешнего мира, так и предметов нашей фантазии и воображения. Проявление же этих отражений отличается тем, что в нормальном ощущении оно проявляется по нашей воле и желанию, в галлюцинации же по каким-то внутренним — анатомическим, или химическим, или молекулярным, неизвестным нам — условиям жизни органа чувства.

Для нас важно то, что содержание галлюцинаций может зависеть от содержания нашего мировоззрения, но появление и возникновение галлюцинаций стоит вне нашей воли и составляет болезненное состояние центров органов чувств.

Причиною галлюцинаций служат все обстоятельства, ставящие центры органов чувств в неправильные условия существования: усиленный приток крови, малокровие, изменения сосудов, питающих органы чувств, изменения самого существа мозга, новообразования и другие болезненные процессы, крайняя возбудимость органов чувств, изменения состава крови занесением ядовитых веществ — отравления и самоотравления и проч. Жизненные условия, влияющие вызывающим образом на галлюцинации, будут: умственное и физическое переутомление, болезни, связанные с высокой температурой, и заразные болезни, истощение организма, усиленное моление, продолжительные строгие посты, резкие переходы в тропический жар и полярный холод, общее настроение человека, жизненные события, политические и религиозные движения, фанатизм и проч.

Спрашивается, будет ли галлюцинант душевнобольной или душевно здоровый человек? Принято считать, пока человек способен давать себе отчет в том, что его галлюцинации обманы чувств, болезненные явления и он исправляет данную ошибку прежним опытом и другими органами чувств, до тех пор он здоровый человек, когда же человек не может уже понимать обман восприятия и принимает эти ложные ощущения за действительные — он стал душевнобольным. Но из этого общего положения должно сделать значительные исключения. Прежде всего есть много душевнобольных, которые вполне сознают болезненность своих галлюцинаций, открыто заявляют об этом и просят указать им меры для избавления от их назойливого болезненного состояния. Во-вторых, есть и душевно здоровые люди, которые верят в истину их ложных ощущений, принимают их за действительные и поступают соответственно их галлюцинациям.

Последнее явление часто наблюдается у людей простых, невежественных, необразованных и суеверных. Не имея понятия о возможности происхождения этих явлений вследствие болезни, они логическим признанием принимают их за действительность. Особенно много этому благоприятствует невежество, суеверие, убеждения больного в возможности данного явления, политическое и религиозное течение, фанатизм и настроение окружающей среды.

Все эти жизненные обстоятельства могут влиять не только на отдельное лицо, но и на целые массы, возбуждая массовые галлюцинации. Так, во время франко-прусской войны один сапожник Страсбурга, смотря в свое окно, видел дерущихся и сражающихся французов и немцев в то время, когда у Страсбурга не было ни тех, ни других. Целые полки нападали один на другой. Кровь лилась всюду. Это сапожника страшно поразило, и он сказал о видении другому лицу. Другое лицо тоже увидело сцену сражения, но именно только в одну, известную, часть окна, а в другие нет. То же сражение видели сотни и тысячи лиц… Verga передает следующий случай. В деревне Carano, расположенной в итальянских Апеннинах, с народонаселением невежественным, очень религиозным и фанатичным, одна женщина на холме увидела Мадонну — Мадонну, одетую в черное платье, плачущую, окровавленную и с грозною речью на устах к народу. Женщина была поражена и поспешила сообщить об этом соседкам. Население всполошилось. Десятки, сотни и тысячи людей потянулись к холму и видели Мадонну. Пошли целые процессии с пением духовных песен и церемониями. Духовенство пользовалось случаем. Только экстренные военно-полицейские меры уничтожили сборища и прекратили существование массовой галлюцинации. Это было всего только 20 лет назад.

Все это нам показывает, что данное религиозное и политическое настроение, суеверия и события дня данного общества могут вызывать не только у отдельных лиц, но и у целых народных масс галлюцинации. Но, разумеется, все эти условия в возникновении галлюцинаций играют второстепенную роль и вызывают галлюцинации в таком только случае, если органы чувств к тому подготовлены. При таких обстоятельствах люди, не будучи душевнобольными, могут верить в действительность галлюцинаций и исполнять все требования и приказания их.

Обращаясь к Магомету, мы видим, что он имел видения и слышал голос, поучающий, наставляющий и повелевающий. Несомненно, это были галлюцинации зрения и слуха. Преданный всей душой Богу, живущий мыслями только о Боге, проводящий всю жизнь в размышлении, Магомет, весьма естественно, имел и соответственные тому галлюцинации. Ему являлись архангелы Гавриил и Михаил и приказывали именем Божиим. Ангел передавал приказания о том, о чем Магомет сам постоянно думал, — о делах веры и почитании Бога. В силу своих убеждений Магомет считал вполне возможным появление таких посланников Божиих. Такие ангелы являлись же патриархам и передавали им повеления Бога. Ныне жители Аравии нуждались в обновлении религии и потому, естественно, Бог мог послать своего ангела вестником веры и богопочитания. А так как он, Магомет, особенно много думал о новом богопочитании, то почему же не послать этого вестника именно к нему, Магомету.

Таким образом, у Магомета были галлюцинации зрения, слуха и осязания, и, по своему воспитанию и убеждениям, Магомет не только принял, но не мог не принять, должен был принять эти галлюцинации за действительность, уверовать в них и исповедовать их учение.

Возникновение таких галлюцинаций у Магомета было вполне возможно. В то время Магомет был на Хире. Это был месяц молитв и покаяния. Магомет постился и молился дни и ночи. Все это привело его в истощение, что вполне способствует появлению галлюцинаций; а постоянное сосредоточение на религиозном мышлении дало и облик галлюцинациям, и содержание их речей.

Таким образом, религиозные размышления, частые беседы с иудеями и христианами, сознание необходимости религиозного обновления для арабов, постоянное пребывание в картинах и образах фантазии о сообщении Богом вероучения, продолжительные, утомительные молитвы, не менее утомительное бдение и истощающие посты могли породить галлюцинации, и именно известного содержания — религиозные галлюцинации; а эти религиозные галлюцинации, в свою очередь, должны были закрепить в Магомете веру в свое посланничество и небесное назначение.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что делал Магомет. Его вера в видение и откровение была искренняя вера, его убеждения в своем избрании были искренними убеждениями и его проповедь была чистая и искренняя проповедь.

Видения и откровения Магомета являются не логическим актом, образовавшимся на основании мышления, а органическим, явившимся самостоятельно в центрах его органов чувств. Если логическое мышление путем новых доводов может быть поколеблено, сдвинуто и разрушено, то в Данном случае у Магомета на помощь мышлению явились органические отправления органов чувств, не устранимые ни мышлением, ни соображением. А так как эти органические отправления вполне совпадали с убеждениями и содержанием мышления, то его убеждения суммировались и приобретали значение непоколебимого патологического убеждения, когда человек отдает свою жизнь и идет на все возможные истязания и мучения мужественно и непоколебимо.

В данном случае было все за Магомета: и среда, и обстановка, и веяние времени, и общественные течения, и его личное мышление и убеждение, и болезненное состояние органов чувств. Поэтому говорить о какой-либо лжи, выдумке и обмане со стороны Магомета нет никакого основания, ибо все деяния Магомета находят себе полное оправдание в его болезненных явлениях, которые у него, несомненно, существовали.

Но и этого еще мало.