Особенностью психиатрии, имеющей своей задачей установление закономерной зависимости патологических проявлений психики от соматических процессов организма, является, соответственно этому, двоякий способ изучения предмета.

Поскольку она имеет в виду конечный причинный момент, психиатрия пользуется биологическими методами, а, изучая проявления болезни, как следствие, она пользуется психологической точкой зрения.

Так как сложные психологические (и патопсихологические) явления не могут рассматриваться, как непосредственный продукт только соматических условий, а скорее представляют собой в той или иной степени производные из психически более элементарных, то психологическая точка зрения должна иметь в виду и происхождение этих сложных проявлений нашей психики. Задача при этом заключается в том, чтобы установить зависимость более элементарных психических феноменов от соматических явлений и выяснить условия образования уже из них более сложных. Другими словами, необходимо найти конкретные соматические источники отдельных сложных (высших) психологических — (resp. патопсихологических) явлений и способ их возникновения.

Разрешение задачи происхождения сложных психических образований связано не только с конституциональной точкой зрения, но в значительной степени и с онтогенетической; а для выяснения способа их возникновения (а не только условий) следует принять во внимание еще роль эндопсихического фактора, т. — е. работу нашего психического аппарата. Клиническая психиатрия, опирающаяся на наблюдение, дает нам много определенного материала, но его недостаточно для указанной задачи.

Проблема происхождения сложных патопсихологических явлений изучена, как известно, методом Фрейда. Задача настоящей статьи выяснить значение основных данных, добытых на основании исследований этим методом, для психопатологических изысканий.

Остановимся сначала на предпосылках разбираемого нами метода и отметим их общеметодологическое значение.

Первой предпосылкой метода Фрейда следует признать — необходимость изучения детерминированности конкретного содержания сложных психических явлений (resp. симптомов).

Поскольку в образовании конкретного содержания симптома принимает участие не только конституционально-наследственный момент, как-конечный или решающий фактор, но еще промежуточный, который объединяет группу онтогенетических моментов, необходимо выяснить значение этого промежуточного фактора по отношению к конечному. Сказать, что промежуточный фактор играет «провоцирующую» роль, вовсе не значит объяснить сущность его влияния, ибо вопрос состоит в том. чтобы понять, в чем, именно, заключается его «провоцирующая» роль. Задача, следовательно, сводится к тому, чтобы выяснить, каким образом конечный (экзогенный) и промежуточный (автогенный) факторы обусловливают возникновение конкретного симптома. Другими словами, необходимо выяснить, каковы все условия, благодаря которым на почве данной конституции известное «переживание» непременно вызывает определенный симптом. Только знание всех условий промежуточного характера может нам объяснить способ происхождения симптома, в то время как ссылка на экзогенный фактор вообще оставляет этот вопрос открытым.

Промежуточный фактор, в конечном счете, зависит от решающего; постольку экзогенный момент («переживания») и подчинен — конституциональному.

Таким образом, метод Фрейда имеет в виду более частную, более близкую причину, без которой нельзя понять способ возникновения конкретного симптома.

«Психиатрия не пользуется техническими методами психоанализа, она не пробует исходить из содержания бредовых идей и, указывая на наследственность, она дает нам слишком общую и отдаленную этиологию, вместо того, чтобы открыть нам более частную и близкую. Но разве в этом кроется противоречие или противоположность? Разве это не является скорее усовершенствованием?» (Фрейд. «Лекции но введению в психоанализ», т. II, стр. 44 — 45). Понимание роли промежуточной причины невозможно без уяснения сущности конечной. Метод Фрейда старается конкретизировать, с психологической точки зрения, сущность эндогенного фактора. Другими словами, он выясняет, чем в психике представлены отдельные эндогенные моменты, представляющие собой, по существу, источники сложных психических образований. Эти репрезентируемые в психике биологические детерминанты Фрейд называет «влечениями». Мы подошли, таким образом, ко второй предпосылке разбираемого метода, именно, психологии влечений.

Влечения являются психическим представительством определенных соматических функций и обозначают двигательный момент в психике, связанную с ними побудительную силу, как результат внутренних раздражений. «Если мы начнем с биологической точки зрения рассматривать душевную жизнь, то «влечение» покажется нам понятием, стоящим на границе между душевным и соматическим, психическим представителем раздражений, исходящих из внутренностей тела и проникающих в душу, мерилом работы, которая требуется от психики вследствие ее связи с физическим» (Фрейд. «Основные психологич. теории в психоанализе». Сборник под ред. Ермакова, стр. 107). С психологической точки зрения, «влечение» есть объективно — необходимая тенденция к удовлетворению определенной цели, связанной с устранением раздражения в соматическом источнике влечения. Влечение является раздражением для психики и выражает потребность организма. Раз удовлетворенное влечение создает производное психическое образование — желание, как выражение стремления к определенному способу удовлетворения влечения, связанному с конкретным объектом. Влечение есть психическое представительство детерминанты (биологической) наших желаний, как реальных психических явлений; влечение же является, таким образом, научно-вспомогательным понятием.

Влечения или желания составляют промежуточные моменты к выявлению детерминант, так как желание есть конкретное психическое выражение „необходимости». Желание является физическим посредником между причиной (соматического ряда) и следствием (психического ряда), поскольку здесь имеется промежуточный фактор—психика, психический аппарат. «Желание» есть, по, существу, только форма, в которой психологически, для нас, выражается биологическое должное, «необходимое», так как само желание обусловлено той же «необходимостью».

Влечения или желания, являясь следствием определенных соматических функций, в свою очередь, являются причиной психических проявлений. Будучи сами детерминированы соматически, желания, как психические феномены, вторично детерминируют другие психические проявления. Следовательно, они являются промежуточной инстанцией между соматической причиной и психическим следствием. Промежуточная детерминанта (психическая)—желание — находится, таким образом, в связи с конечной, (биологической), детерминантой, что соответствует единству детерминизма психики. Учение Фрейда, имея в виду психологическую точку зрения, пользуется поэтому для обозначения биологических детерминант психических явлений понятиями: «влечения» или «желания». Они являются, по существу, не конечной причиной, а промежуточной,— но зависящей от нее. Недетерминированных желаний нет; детерминирующим моментом их является соматический процесс, но не в том смысле, что желание, как психический акт, имеет свой соматический «субстрат» в нервном процессе, а в том смысле, что самый нервный процесс в данном случае обусловлен другим процессом организма. «Влечения» имеют в учении Фрейда значение (психического) представителя не только детерминирующего фактора, но являются в то же время выражением и момента биологической целесообразности, ибо влечение обозначает тенденцию к удовлетворению определенной доли, связанной с соматическим явлением организма. „Источником влечения является возбуждающий процесс в каком-либо органе, и ближайшей целью влечения является прекращение этого раздражения органа (Фрейд, в сборнике «Очерки по психологии сексуальности». М. 1923 г., стр. 43).

Таким образом, в понятии «влечение» тесно переплетаются между собой моменты необходимости и объективной (биологической) целесообразности. Известное психическое проявление «необходимо», а поскольку оно вызвано влечением, как выражением органической потребности, относительно последней является и целесообразным. Другими словами, сама целесообразность также «необходима», а посему здесь нет речи о субъективном целеполагании. Момент телеологический здесь не противоречит моменту детерминизма, так как первый является только выражением второго с точки зрения не логической, а органической необходимости. Таким образом, понятие «влечение», являясь пограничным между соматическим и психическим, служит посредствующим звеном между биологическими детерминантами и целесообразными психическими следствиями. Цель есть следствие в будущем и, как следствие, зависит от причины. Влечение или желание, как выражение необходимости, одновременно представляет и цель, как ее следствие, только в своей направленности к ней. Психология влечений, внося научно-вспомогательное понятие («влечение») и оперируя им, как бы перекидывает мост между соматикой и психикой, ибо «влечение» имеет одновременно свой соматический «субстрат» и психический «коррелят».

Фактором, трансформирующим внутренние раздражения во внешний сложный психический эффект, является «динамика» психического аппарата. Если влечения составляют элементарный источник, представляющий биологический, решающий фактор наших психических, проявлений, то деятельность психики как промежуточный — эндопсихический—фактор объясняет нам механику возникновения из этого источника более сложных образований. Мы, таким образом, подошли к третьей предпосылке метода Фрейда — именно, к учению о бессознательном и вытеснении.

Сущность учения о бессознательном сводится вкратце и в основном к следующим положениям.

«Психическое не однозначно с сознательным. Какое-нибудь явление может быть психическим, не будучи осознанным. «Сознание» есть лишь описательный термин для выражения определенного психического качества, которое может присоединиться или не присоединиться к другим качествам. Психическая деятельность сама по себе — бессознательна. Всякий психический акт начинается, как бессознательный, и, в общем, проходит через вторую фазу—сознательную, если на пути к ней он не встречает препятствия; в противном случае данный психический акт этой фазы не достигает и остается бессознательным. Но психический акт, уже достигший сознательной фазы, может стать вновь бессознательным, если, по определенным причинам, он «вытесняется» из сознания, и остается «вытесненным». В первом случае мы имеем дело с явлением «сопротивления», во-втором — с явлением «вытеснения», — явлений, по существу, идентичных, только действующих одно в направлении недопущения в сознание, другое в направлении изгнания из сознания. Оба эти явления суть функции определенной психической «институции», названной Фрейдом фигурально «цензурой».

Понятие «бессознательное» в учении Фрейда не служит для обозначения отрицательного качества (отсутствия сознательности) и не является также метафизическим понятием, а обозначает определенную психическую «систему», имеющую конкретное психическое содержание. Оно составляет воспринятое психикой изнутри (и извне) и недостигшее сознания или вытесненное из сознания. Конкретно говоря, это, преимущественно, вытесненные инфантильные переживания. «Можно сказать, что большинство того, что происходит из бессознательного, носит инфантильный характер» (Jnng. «Die Psychologie der unbewussten Prozesse». 1917, стр. 38). «Ядро психического бессознательного образует архаическое наследство человека, а вытеснению подвергается то, что при продвижении к позднейшим ступеням развития всегда должно быть оставлено, как негодное, несовместимое с новым и для него вредное». (Фрейд. Aus der Geschichte einer infantilen Neurose» «Samml. Klein. Schrift», 5 Folge).

Однако, сущность бессознательного заключается в его динамической роли, в функции этой «системы» психики. Дело в том, что вытесненное может сохранять в бессознательном свою актуальность, т.е. стремиться достигнуть сознательной фазы. Посредством ряда «механизмов» бессознательное создает условия, в виде различных своих «отпрысков», представляющих собой искажение первоначальных влечений, для обхода «цензуры» и проникновения в сознание. Эти искаженные в бессознательном влечения Фрейд называет «заменяющими образованиями». Одним из видов заменяющих образований является так называемое «реактивное», являющееся результатом интенсивного вытеснения.

Реактивные образования представляют собой противоположную полярность вытесненных влечений. Так, например, чрезмерная мягкость есть реактивное образование вследствие вытеснения интенсивной жестокости. Это не означает, что у мягкого «по натуре» человека нет жестокости, она в бессознательном. Точно так же, напр., не значит, что стеснительный субъект не самолюбив, наоборот, он чрезмерно самолюбив, но его самолюбие создает реактивно обратное поведение в форме стеснительности: самолюбивые же его тенденции бессознательны, однако обусловливают внешнее его поведение.

Значение учения о бессознательном и вытеснении заключается, прежде всего, в том, что, изучая содержание бессознательного, мы имеем возможность обнаружить конечные детерминирующие моменты наших желаний и поступков (действительные, скрытые от сознания «мотивы»). Пользуясь же материалом сознательного, мы большею частью имеем дело с «искаженными», иногда до противоположности, тенденциями, что вводит в заблуждение. Во-вторых, знание функции системы бессознательного и ее «механизмов» дает нам указания о способе происхождения посредством психической динамики (борьбе тенденций) сложных образований. В частности, процесс вытеснения, сублимирования, образование заменяющих феноменов и указывают на определенную коллизию («конфликт») в психике.

Основные положения метода Фрейда суть выводы из его учения о сущности и способах образования симптомов определенных форм психоневрозов (конверзионной истерии, навязчивого невроза). Так как учение Фрейда о неврозах неразрывно связано с его взглядами на половое влечение, то, прежде, чем остановиться на выводах из этого учения, необходимо указать главные мысли относительно развития и значения полового влечения.

«Половой инстинкт» рассматривается Фрейдом, как групповое понятие, включающее в себе совокупность отдельных влечений сексуального характера. К этим влечениям, кроме влечения к конечной цели, т. — е., к продолжению рода, относятся, прежде всего, все те, которые являются предварительными на пути к достижению конечной цели. Но самое важное, это — отнесение Фрейдом к половому инстинкту проявлений инфантильной сексуальности, с которой связано происхождение патологической (извращенной) сексуальности.

Сущность сексуальной теории Фрейда сводится к следующему. Проявление отдельных влечений полового характера (инстинкта) не связано со зрелостью генитального аппарата, и потому обнаруживания значительно раньше периода половой зрелости. Отдельные сексуальные влечения, связанные в процессе онтогенетического развития с функцией различных эрогенных зон (оральной, анальной, уретральной и др.) проявляются в первые годы жизни ребенка и составляют содержание инфантильной сексуальности. Особенностью ее является многообразие этих промежуточных на пути развития человека сексуальных влечений, не подчиненных цели продолжения рода. Это— «частичные» (парциальные) влечения. В процессе индивидуального биологического развития полового инстинкта некоторая часть «частичных» сексуальных влечений вытесняется.

В случае отклонения от нормального хода развития полового инстинкта встречаются задержки на той или иной ступени инфантильной сексуальности. Индивиды, остановившиеся на определенной ступени инфантильной сексуальности, составляют представители различных трупа извращенных. Без инфантильной сексуальности не было бы извращений, т. — е. патологии, ибо ребенок обладает всей суммой возможных извращений полового инстинкта, почему и назван Фрейдом, в сексуальном отношении, «полиморфно-извращенным».

Второй важный момент в учении Фрейда о сексуальности сводится к вопросу о судьбе или превращениях сексуальных влечений («частичных»). Последние, проявляясь в довольно раннем возрасте и не преследуя цели продолжения рода, направляются на другие цели, несексуальные. Этот процесс дессексуализация частичных половых влечений Фрейд называет сублимированием. Вытесненные же частичные половые влечения влекут за собой возникновение «реактивных образований», не имеющих сексуальных целей. Следовательно, реактивное вытеснение есть только частный вид сублимирования.

Таким образом, из первоначально сексуальных влечений возникают несексуальные, которые благодаря своей генетической связи с первыми относятся Фрейдом к группе половых ).

Возвращаемся к основным выводам из учения Фрейда об источниках и способах возникновения конкретного невротического симптома.

Все детали содержания симптома строго детерминированы, а симптом в целом имеет свою целесообразность. Поскольку симптом представляет деятельность, имеющую отношение к удовлетворению— в своеобразной или отрицательной форме — определенного частичного (сексуального) влечения, постольку он детерминирован последним, как выражением — определенного. соматического процесса,— целью симптома является, именно, удовлетворение данного влечения.

Особенностью симптома, как патологического явления, составляет его зависимость от вытесненного в бессознательную систему психики влечения, которое, однако, сохранило свою активность, т.е. которое неокончательно («неудачно») было вытеснено. Центр тяжести здесь не в зависимости симптома от бессознательного (очень много «нормальных» проявлений нашей психики связано с бессознательным), а в том, что в психике что — то мешает этому влечению стать сознательным, т. — е. совершиться этому психическому акту обычно. Другими словами, с динамической точки зрения симптом обязан сильному сопротивлению, обусловливающему «конфликт» в психике.

Содержание симптома восстановляет собой переживание детского периода жизни, подвергшееся вытеснению в свое время. Значение этого переживания в том именно, что оно в свое время, как и теперь в симптоме, было связано с удовлетворением определенного инфантильного (resp. частичного) сексуального влечения. Своеобразная форма этого симптома, часто нелепая с внешнего взгляда, обусловлена работой психики, т. — е. «искажением» первичного содержания под влиянием «сопротивления», подобно «работе сновидения» под давлением «цензуры» сна.

Итак, сущность явления симптома заключается в возврате («регрессе») невротика к удовлетворению вытесненного инфантильного влечения.

Таким образом, симптом оказывается детерминированным в конечном счете влечением, как эндогенным моментом, выражающим определенную функцию организма. Способ его возникновения благодаря промежуточному условию — экзогенному моменту—объясняется динамикой психики, связанной с известной борьбой тенденций («влечений») внутри психического аппарата.

Итак, основные предпосылки метода Фрейда, будучи приложены к исследованию происхождения невротического симптома, показали, как образование его связано с процессом биологического развития индивида и в чем конкретно заключается роль влияния жизненных обстоятельств.

Сущность этого процесса (мы имеем сейчас в виду «нормальные» явления) сводится к психической «обработке» эндогенного и экзогенного материала в ранние детские годы. Результатом этой «обработки» является либо подавление определенных влечений, либо отклонение одних влечений на другие цели. Следовательно, сложные психические образования являются надстройкой на биологическом фундаменте соматических функций организма.

Характеризуя метод Фрейда, с точки зрения задач и методики, следует согласиться, что он является, во-первых, психоаналитическим по своим приемам, по технике, поскольку он старается: 1) разложить сложные образования, 2) выяснить их элементарный источник, 3) проникнуть в способ их возникновения. Во-вторых, он может быть назван историческим по своему аспекту, поскольку в своем исследовании он идет ретроспективным путем, стараясь на основании изучения условий возникновения в прошлом какого-нибудь явления выяснить его смысл. Наконец, термин психогенетический выражает его сущность, поскольку он имеет целью установить генез — источник и процесс образования — сложных психических явлений.

Прежде, чем перейти к выяснению ценности метода Фрейда для основных проблем психопатологических исследований, необходимо остановиться на принципииальном значении изучения детерминированности содержания симптома. Сказать, что содержание симптома взято из личных переживаний раннего или более позднего периода жизни, вовсе не значит объяснить его «необходимости» (детерминированности). Переживания—только источник данного содержания, недалеко не все переживания обладают «необходимостью» стать содержанием данного симптома.

Ставя вопрос, почему определенное переживание из всей совокупности жизненного опыта индивида стало содержанием симптома, мы имеем в виду выяснить источник «необходимости» этого обстоятельства. Отвечая на этот вопрос в этом духе, что содержание почерпнуто из материала переживаний, мы только переносим тот же вопрос к моменту возникновения этого содержания. Если и можно говорить о «случайности» переживания в том смысле, что оно имело, вообще, место у индивида, то не «случайным» является отношение его к психике. Центр проблемы лежит, именно, в этом пункте. Источник «необходимости» для определенного переживания стать содержанием данного симптома мы должны искать не только в свойствах переживания, самих по себе взятых, а в отношении этих свойств к нашей психике. Индифферентное переживание почти не фиксируется в психике. Сущность взаимосвязи («корреляции») переживания, как внешнего явления, с психикой заключается в роли его по отношению к нашим влечениям или желаниям. Только то «случайное» «необходимо» становится содержанием нашей психики, что может быть объектом наших влечений или желаний. Если учение Фрейда придает известное значение в возникновении симптома моменту фиксации на определенном инфантильном переживании, то смысл этой фиксации заключается в ее связи с определенным частичным влечением.

Отсюда ясно, что переживание, как содержание психики вообще, а не только симптома, должно иметь свою «необходимость», а, следовательно, и источник последней. Источник этой «необходимости» мы, после сказанного, можем усмотреть в определенном влечении, т. — е. в биологической детерминанте. Таким образом, выясняя вопрос об источнике „необходимости» (детерминированности) содержания симптома, мы тем самым узнаем характер и направление желания или цель влечения, а, следовательно, в известных случаях, и его соматической источник.

Итак, изучение детерминированности содержания симптома привело нас к эндогенному моменту, с которым связан данный симптом. Содержание оказалось обусловленным тем же, чем и способность к образованию симптома, т. — е. определенным влечением. Другими словами, не будь «необходимости» для данного содержания, симптом не мог бы проявиться. Вопрос о детерминированности содержания, следовательно, связан с вопросом о «необходимости» симптома, т. — е вопрос о возникновении данного конкретного симптома есть в то же время вопрос о возникновении симптома вообще. А потому изучение первого есть путь к выяснению второго. Содержание определенного симптома является не индифферентным элементом симптома, а внутренне — необходимым, психологически (resp. биологически) неразрывным с симптомом, как выражением результата биологической причинности.

Содержание симптома есть реализация, конкретное воплощение в психическом виде способности образовать симптом; оно есть орудие, способ, посредством которого выражается эндогенный момент. Потому то мы через содержание его и имеем возможность доискаться этого эндогенного фактора, что содержание есть объект его проявления и связано с ним причинно.

Итак, «необходимость» содержания (симптома), как результата переживания, связанного с удовлетворением определенного влечения, основана, в конечном счете, следовательно, на известной биологической функции. Если проявление некоторых нормальных функций организма сопровождается определенным психическим содержанием, то, идя от нормы к патологии, мы не имеем основания отказаться от мысли найти связь между патологически протекающей функцией организма и сопровождающим его психическим содержанием.

Но наша проблема как раз обратная. Если по характеру желания мы часто в состоянии судить об источнике его, если по содержанию фантазии не трудно узнать породившее его влечение, то, переходя через сновидение и невротический симптом, связь которых с определенными функциями организма может быть выяснена методом Фрейда, к содержанию галлюцинаторных и бредовых явлений в некоторых случаях, можно поставить себе задачей выяснить эндогенный момент, обусловливающий данное содержание, т. — е. функцию организма, с которой оно связано. Не решая этим вопроса о причине патологического направления функции, мы можем выяснить, с какой, именно, функцией организма данное явление связано. Для этого необходимо с психологической стороны изучать соматические функции: разложить сложные психические образования, возникающие на их биологическом фундаменте, дабы найти соматические источники отдельных частичных влечений, связанных с данной функцией. Таким путем мы бы подошли к общим органическим основам сложных патологических психических проявлений. Если по отношению к функции продолжения рода эти психологические вопросы значительно выяснены, то, что касается влечений групп функции сохранения вида (питания, самозащиты и др.), мы имеем пока недостаточно «аналитических» данных в этой области, по определенный причинам. Однако это должно нас только побудить еще более к выяснениях указанным методом—психогенетическим—психических и психопатологических проявлений, связанных с этой группой функции организма.

Значение метода Фрейда для клинического исследования конституции связано с двумя основными проблемами учения о психической конституции вообще.

Основная задача учения о конституции в психиатрии, как этиологической проблемы, заключается в установлении определенной зависимости между психическими проявлениями личности и соматической конституцией. Однако, сложные психические проявления не могут рассматриваться, как непосредственный продукт соматических процессов организма. В их возникновении из других более элементарных психических свойств принимают участие экзогенный фактор («переживания») и эндогенный в виде работы психического аппарата, очевидно, определяемой также конституциональным моментом. Таким образом, задача должна свестись к установлению связи между соматическими процессами и психической конституцией, как совокупностью основных (конститутивных) первичных психических свойств. И предварительная задача состоит, следовательно, в выяснении первичного состава данной психической конституции, т. — е. ее элементарных ингредиентов.

Это требуется также с точки зрения изучения наследственности психических свойств, что составляет вторую основную проблему конституции.

Задача клинического изучения конституции (психической) требует выяснения генезиса (психического) сложных психических образований. Тогда выяснятся психические источники их, и будет дана возможность изучать последние как с точки зрения биологической генетики, так и со стороны их соматического «субстрата».

А для клиники окажется, что многие сложные образования, относимые теперь к различным психическим конституциям, имеют в своей основе общий источник.

Метод Фрейда берет конституцию не за начальный, а конечный пункт исследования. Выясняя генезис сложных психических проявлений, этот метод старается выделить все то, что возникло под влиянием индивидуальных переживаний и при участии «динамики» психики от унаследованного. Вместе с этим выясняются конституциональные источники изучаемых образований. Благодаря этому получается возможность изучать наследственность первичных психических элементов, а не сложных явлений, которые содержат в себе моменты приобретенные и продукты «переработки» в психике «раздражений» внутренних и внешних, что должно вести к неверной методике исследования наследственности психических свойств. Кроме того, благодаря психологическому направлению метода Фрейда — мы получаем отправной пункт для выяснения связи физической (соматической) конституции с «психической». Эта возможность обязана психологии влечений, как принципиальному положению в учении Фрейда. Поскольку влечения представляют в психике определенные соматические явления, то, говоря о конституции, с точки зрения влечений, мы имеем в виду одновременно определенный соматический источник первичных психических свойств, а также образований, генетически с ним связанных. Таким образом, понятие «влечение» и в учении о конституции перекидывает мост между соматическим и психическим, поскольку оно является пограничным понятием между ними.

Изучая отдельные элементы эндогенного фактора с психологической стороны, метод Фрейда дает, наконец, возможность найти критерий для различения конституций. По Фрейду всякая конституция состоит из одинакового числа качественно различных ингредиентов, из которых каждый в различных конституциях (типах) количественно различно выражен.

«Можно себе даже представить, что качественно врожденная конституция у всех людей одинакова, и они отличаются одна от другой и в количественном соотношении влечений» (Фрейд. «Лекции». Пт., стр 164). Поскольку влечения являются психическим источником сложных проявлений, количественные особенности их должны получить и свое психическое выражение в явных и латентных особенностях характера.

Выяснив происхождение (психогенеза) ряда психических проявлений (особенностей характера), связанных с сексуальными влечениями, учение Фрейда подошло к формулировке сущности, в частности, сексуальной конституции. «Под различием сексуальной конституции мы представляем себе преобладание у того пли другого из разнообразных источников сексуального возбуждения» (Фрейд. «Очерки по психология сексуальности». Сборник под ред. Ермакова, стр. 109).

Анализ или выяснение психогенеза образований, связанных с другой группой влечений (самосохранения), дало бы возможность и в этой области обнаружить первичные психические элементы, с ними связанные, что облегчило бы изучение законов наследственности в отношении их.

VI

Учение о психической конституции связано с характерологией. Основными проблемами последней являются генез характера, т. — е. выяснение источников и способов образования его свойств, и классификация характеров (типов). Метод Фрейда, как психогенетический по существу, имеет для характерологии значение, именно, в выяснении сущности характера и его образования. Остановимся сначала на сущности отдельного свойства характера.

Всякая черта характера с первого взгляда кажется каким-то самодовлеющим свойством психики. Рассматривая ее, как выражение причины, определяющей ту или иную особенность поведения, мы, однако, должны поставить еще два вопроса: во-первых, ближайшим следствием чего явилось данное свойство психики, и, во-вторых, каков смысл его существования у индивида. Другими словами, необходимо подойти к каждой отдельной черте характера с точек зрения ближайшей детерминированности и целесообразности, поскольку мы имеем дело с биологическим явлением. Рассматривая черту характера, как психическое образование, принципиально ничем не отличающееся от определенного невротического симптома (скажем, в неврозе навязчивости), можно сказать, что если смысл данной черты характера нами прямо не обнаруживается.

то из этого не следует, что его нет или никогда не было. Поэтому в отношении определенной черты характера пред нами такая же задача, как и в отношении невротического симптома. Она так формулирована Фрейдом в своих лекциях (т. II, стр. 60): «возникает прямая задача для бессмысленной идеи и бесцельного действия найти такое положение в прошлом, при котором эта идея получает оправдание, а действие — целесообразность». Для понимания смысла или цели черты характера необходима, следовательно, историческая точка зрения ) Только изучив возникновение данного свойства характера, мы можем обнаружить его первоначальный смысл, который в дальнейшем ходе развития мог исчезнуть.

Возникновение отдельных свойств нашего характера связано с проявлением или удовлетворением влечений, как тенденцией к достижению определенных целей, обусловленных соматическими процессами организма, т. — е. его функциями. Таким образом, черты характера с самого начала своего возникновения служат достижению целей отдельных влечений организма и проявляются вместе с удовлетворением или стремлением к удовлетворению их. Можно сказать, что в самые ранние периоды жизни некоторые свойства характера неотличимы от влечений, т. — е. от инстинктивных проявлений. Развитие свойств «характера», как тенденций, уже непосредственно не связанных с удовлетворением первоначальных влечений, обязано двум, преимущественно психическим, «механизмам»: сублимированию и «реактивному» вытеснению.

Сублимирование (т. — е. отклонение влечения от сексуальной цели) объясняет нам образование ряда таких свойств характера, смысл или цель которых с внешнего взгляда не ясна, почему они кажутся самодовлеющими проявлениями психики. Но если мы обратимся к периоду возникновения этих черт, то увидим их тесную связь с определенными влечениями, из которых они произошли. Постараемся на конкретном примере выяснить сущность этой связи. Фрейд указывает, что индивиды, у которых в детстве можно отметить интенсивное проявление сексуального влечения, связанного с анальной эрогенной зоной, во взрослом возрасте отличаются между прочим упрямством. Последнее связано с тем фактом, что такие дети стараются задерживать акт дефекации, упорствуя в связи с противодействием старших.

Посмотрим, что представляет собой упрямство в начальной стадии своего развития? Сказать, что в этом периоде ребенок обладает упрямым «характером», нельзя. Он только проявляет упорство в одном случае, связанном с удовлетворением частичного влечения. Его упрямство имеет, следовательно, пока ограниченную сферу приложения и слито с отправлением одной функции, связанной с удовлетворением влечения. Упрямство здесь характеризует силу и направление этого влечения. Оно неотделимо от цели влечения и служит его удовлетворению. Мы можем, следовательно, в упрямстве видеть проявление стремления к удовлетворению данного влечения, заключающегося в получении известного наслаждения от функции органа. Таким образом, упрямство находит свою целесообразность и источник «необходимости» в данном влечении. Поскольку в дальнейшем ходе развития последнее вытесняется, упрямство, эмансипированное от своей первоначальной цели, направляется на другие, несексуальные. Таким образом, оно приобретает значение как бы самодовлеющей черты характера, но источник его „необходимости» остается в первоначальном влечении, хотя и подвергшемся вытеснению, а потому и проявляется, как влечение, т. — е. как побудительная сила.

Итак, образовавшаяся путем сублимирования определенная черта характера, подобно симптому, повторяет или продолжает возникшее в детстве в связи с определенным влечением поведение.

Второй «механизм» образования черт характера — реактивное вытеснение, т. — е. влекущее за собой возникновение в психике противоположной тенденции. Так, например, реактивно вытесненное частичное влечение показывать себя ведет к образованию застенчивости, указывающее на наличие в психике противодействия основному влечению. — Нам следует и в случае реактивного вытеснения указать связь черты характера с первоначальным влечением и отношение ее к этому влечению при сложившемся уже характере личности.

С момента возникновения реактивная тенденция (resp. влечение) имеет своей целью противодействовать проявлению влечения, подлежащего вытеснению, и пользуется активностью (resp. источником энергии) вытесненного влечения. Таким образом, и здесь мы можем усмотреть присоединение энергии сексуального влечения к тенденции другого порядка, как это наблюдается при сублимировании.

Имея целью не удовлетворение, а противодействие сексуальному влечению, т. — е. осуществление несексуальной цели, реактивная тенденция также кажется самодовлеющей чертой характера, к тому еще «морального» порядка, т. — е. якобы безусловной и лишенной цели. Однако, в действительности, она сохраняет свою основную цель,—противодействия первоначальному влечению—и находит в последнем источник «необходимости», т. — е. проявляется, как влечение, как побудительная сила в психике. Переходя теперь к вопросу о сущности характера в целом, мы можем сказать, что он детерминирован нашими влечениями, а, следовательно, функциями нашего организма. В связи с этим характер получает свою внутреннюю целесообразность, поскольку отдельные свойства его служат удовлетворению определенных влечений (первичных и вторичных, т. — е. генетически с ним связанных). Таким образом, с точки зрения генезиса, характер, как совокупность определенных свойств поведения, представляет собой троякого рода форму проявления наших влечений (resp. инстинктов): непосредственное продолжение их, сублимирование, т. — е. отклонение от первоначальных сексуальных целей на другие, и «реактивное» их подавление, с последующим образованием противоположного.

«Дефинитивные особенности характера представляют собой или неизменно продолжающие свое существование первичные влечения, продукты их сублимирования, или же являются новообразованными, имеющими значение реакции на эти влечения» (Фрейд. «Характер и анальная эротика»).

Поскольку в основе характера лежат влечения, т. — е. конституциональные соматические источники, он в основном с развитием личности не изменяется ); роль инфантильных переживаний сводится к выявлению и конкретизации определенных влечений, чем и определяется фактическое содержание свойств характера.

Из сказанного вытекают главные указания методологического порядка в изучении характера или отдельных свойств его. Выясняя генезис последних, необходимо ответить на вопрос о том, с удовлетворением какого влечения связано возникновение данного свойства. Тем самым мы получаем ответ об источнике, детерминирующем данную черту характера, и об первоначальной ее цели. Далее, необходимо выяснить способ («механизмы») возникновения или другие формы превращения влечений. Наконец, необходимо установить, является ли в каждом отдельном конкретном случае данная черта характера производного ряда унаследованной или возникла в процессе онтогенезиса из первоначального влечения. Этот вопрос связывает характерологию с учением о конституции и законах наследственности.

Генетическая точка зрения дает нам также критерий для некоторой общей классификации психических свойств.

Соответственно делению влечений можно прежде всего различать «конечные» и «предварительные» свойства психики. Первые связаны с такими влечениями, цель которых совпадает с основной биологической; вторые связаны с так называемыми промежуточными влечениями, у которых цель является средством к осуществлению конечной цели. С биологической точки зрения следует еще различать влечения, связанные лишь филогенетически с конечной целью определенного инстинкта. Поэтому необходимо сначала определить функцию, с которой связано или было связано в ходе филогенетического развития данное влечение; это даст возможность отнести определенное свойство к группе того или иного конечного влечения, а затем в пределах данной группы необходимо указать, является ли данное свойство предварительным или филогенетически-связанным (филогенетически-промежуточным). Например, к половому инстинкту относятся страсть к показыванию и анальная эротика. С психогенетической точки зрения следует различать первичные и производные свойства; первые суть непосредственное продолжение частичных влечений, вторые — результат психической обработки их (например, страсть к показыванию и застенчивость;. Обе точки зрения должны быть приложены одновременно к каждому психическому свойству (черте характера). Самым общим признаком является отношение черты характера к той или иной функции организма, затем — отношение к конечной цеди влечения, связанной с этой функцией и, наконец, психогенетическая сторона. Таким образом, получаем схематическое деление черт характера на биопсихологическом принципе или, вернее, биопсихогенетическом. Всякое научное описание характера в статическом разрезе должно придерживаться генетической точки зрения, которое в то же время здесь является и причинной. Вместе с тем она должна выяснен связь между отдельными первичными и отдельными вторичными чертами разных групп.

Метод Фрейда, изучающий влияние индивидуальных переживаний на развитие и проявление психических свойств, приобретает особое значение в изучении психогенных реакций. В противоположность эндогенным, в узком смысле слова, проявлениям болезни, в психогенных заболеваниях известное значение придается экзогенному фактору—«переживанию». Сущность проблемы психогении заключается в выяснении значения переживания, в раскрывши природы ею влияния.

Говорят, что определенное случайное переживание явилось условием психогенной реакции. Но здесь нужно подчеркнуть, о какой случайности речь идет. Одно дело «случайность» события, т. — е. что определенное явление произошло независимо от изучаемого нами явления, а другое дело результат этого события, которого никак нельзя считать «случайным», а строго «необходимым», детерминированным ). Другими словами, вопрос сводится к тому, почему данное «случайное» событие оказалось условием появления реакции.

Научное мышление требует, чтобы в самых условиях содержался момент «необходимости» вытекающего следствия, и только в этом смысле те или иные явления могут рассматриваться, как «условия», т. — е. детерминирующие факторы. Условие, не содержащее в себе момента необходимости произвести определенный эффект, не является детерминантой. Мы мыслим «условия», как выражение «необходимости», в них заключающейся.

Следовательно, мы спрашиваем, каков источник «необходимости» для определенного переживания вызвать известную «реакцию»?

Итак, если какое-нибудь, хотя и «случайное» (в указанном выше смысле), переживание вызвало определенную психическую реакцию, то оно не является «случайным» по отношению к следствию в том смысле, что оно a priori представляло собой индифферентное к последнему явление и приобрело значение «необходимости» только благодаря факту столкновения с данной личностью, т. — е. тем, что оно стало «переживанием». Поскольку мы считаем данное переживание «необходимым» условием выявления реакции, мы должны допустить, что момент «необходимости» в нем заранее уже заключается, т. — е. что оно заранее обладает «свойством» вызывать реакцию (конечно, при определенных условиях). Наша задача заключается в выяснении сущности этого свойства и его источника.

Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо вникнуть в сущность «реакции», как таковой. Реакция есть ответ на внешнее событие, собственно, не как объективный феномен, действующий непосредственно, а как субъ¨ктивно воспринятое («переживание»). Другими словами, внешнее явление становится «переживанием» постольку, поскольку к нему устанавливается определенное отношение личности. В психогенных «реакциях» дело обстоит, следовательно, не так, как в химических реакциях, где каждый реагент действует объективно ему присущими свойствами. В нашем случае само свойство «реагента» («раздражителя») быть таковым создается благодаря субъективному отношению к нему индивида. Источником этого субъективного отношения являются бессознательные влечения или «комплексы» (Юнг), Сущность этой субъективной оценки заключается в отношении внешнего явления к определенному влечению, как объекта его.

Таким образом, внешнее событие влияет на психику не своим объективным содержанием, а свойством последнего, обусловленным внутренним моментом, так сказать, психическим отражением его.

В таком случае сущность «реакции» сводится к действию одного психического момента на какой-то другой момент психики. Другими словами, «реакция», как и «симптом», есть результат какого-то внутри-психического (бессознательного) конфликта.

Следовательно, между внешним обстоятельством, как раздражением и психической реакцией, как выявлением определенного влечения, заключено еще промежуточное звено—другой психический момент—обусловливающее конфликт, как результат «сопротивления».

С этой-то точки зрения термин «психогенная реакция» и получает свой смысл, поскольку этим подчеркивается роль эндопсихической динамики в возникновении внешнего эффекта. Таким образом, источник свойства внешнего события произвести «реакцию» лежит в моменте определенного «влечения», а сущность этого свойства заключается в отношении события к данному влечению. Другими словами, момент «необходимости» влияния внешнего события обусловлен, в конечном счете, эндогенным моментом, т. — е. конституционально-определяемым биологическим фактором.

Психогения, следовательно, сводится, в итоге, к эндогении, только нуждающейся для своего выявления в соответствующем экзогенном моменте. И задача заключается в том, чтобы, изучая источник «необходимости» данного экзогенного влияния, найти тот эндогенный момент, которым оно обусловлено.

Всякая реакция является целесообразной, поскольку она связана с определенной биологической функцией, и если этот смысл нам не ясен, то его необходимо найти. Часто патологические реакции кажутся нам инадекватными, но, в действительности, инадекватных реакций нет. Необходимо потому найти действительный повод, а не ближайший внешний, который его часто только прикрывает, тот, который обладает «необходимостью» вызвать реакцию; тогда последняя окажется вполне адекватной. Только методом кропотливого «анализа» удается обнаружить ассоциативную связь «индифферентных» раздражителей с определенными вытесненными влечениями (см. примеры у Юнга в «Die Psychologie der unbewussten Prozesse»). С методологической точки зрения важно подчеркнуть, что путь к выяснению решающего фактора психогении—эндогенного момента — и «механизма» реакции лежит через изучение содержания реакции, которому должен быть найден соответствующий смысл, т.е. выяснены первоначальные условия его происхождения и значение его в данной реакции.

Выводы из учения Фрейда дают нам, наконец, известный аспект для понимания сущности психопатии, как таковой. Проблема заключается в том, чтобы найти критерий объективный, внутренне-необходимый, связанный с самыми условиями возникновения психопатии.

Только тогда будет ясна разница между нормой и патологией, как принципиально общими явлениями, и она сведется к особенностям условий, благодаря которым возникает или протекает та или другая.

С «динамической» точки зрения основное условие невроза сводится к определенной психической или эндопсихической коллизии («конфликт»). Сущность этой коллизии заключается в «неспособности» невротика подавить такие унаследованные влечения, которые в процессе индивидуального развития подлежат «вытеснению», поскольку они являются неприемлемыми для «Я». Вследствие неполного («неудачного») вытеснения эти влечения сохраняют в бессознательном свою активность и обусловливают борьбу в психике, стремясь преодолеть вытеснение («сопротивление»). Поскольку «Я» отражает требования внешнего мира и является источником вытесняющих тенденций, сущность коллизии сводится к борьбе эндогенного с экзогенным, биологического с социальным. Однако дело заключается не столько в качестве подлежащих вытеснению влечений, а в их количественной интенсивности, что и обусловливает неудачное вытеснение их. Другими словами, если необходимость вытеснения определенных влечений обусловлена неприемлемостью их для «Я» (с социальной точки зрения), т.е. качественным моментом влечений, то «конфликт» может быть обязан силе этих влечений, поскольку они противостоят окончательному вытеснению, т. — е. количественному моменту).

Таким образом, психический «конфликт» обусловлен, эндогенным моментом, поскольку количественные особенности влечения определяются унаследованной конституцией и экзогенным, т.е. социальным.

Так как подлежащие вытеснению влечений представляют собой филогенетически более древние явления, то количественное преобладание этих влечений сводится к соотношению интенсивности в данной конституции более древних и более поздних филогенетических элементов.

Сущность невроза, с биологической точки зрения, следовательно, сводится к сохранению в конституции невротика в относительно более интенсивном состоянии филогенетически более древних моментов (влечений), которые встречают недостаточно силы для своего подавления в процессе онтогенеза.

Таким образом, понятие «дегенерации» получает конкретное содержание: смысл «дегенерации» в случае невроза сведется к задержке в психике архаических влечений, которые в «норме» должны были подвергнуться вытеснению.

С этой точки зрения становится понятным, почему невротик «фиксирован» на инфантильных влечениях и в симптомах возвращается к ним, ибо подлежащие вытеснению инфантильные влечения и составляют архаическое наследство человечества. Таким образом, с онтогенетической точки зрения невроз заключается в том, что у невротика количественно более выражены определенные инфантильные моменты, сохраняющиеся в бессознательном в известном актуальном, т. — е. неокончательно подавленном состоянии, в более поздние периоды жизни (развития).

С психологической точки зрения, невроз характеризуется преобладанием поведения, связанного с определенным не окончательно вытесненным инфантильным влечением (или несколькими таковыми).

Из сказанного вытекает и объективный социальный критерий (теоретический). Поскольку архаические (resp. инфантильные) влечения, подлежащие вытеснению, соответствуют весьма отдаленным периодам жизни человека, а следовательно, и условиям его общественного существования, то они объективно являются, с точки зрения современного периода человечества, не соответствующими социальным условиям.

В случае интенсивного («реактивного») вытеснения этих влечении возникают новые образования („влечения») противоположного характера— («гиперморальные»); при сохранении этих влечений в невытесненном виде—мы будем иметь патологические характеры а—и антисоциального направления. Но и «гиперморалист»—тоже психопат.

Таким образом, обе точки зрения — биогенетическая, психогенетическая— имеют своим основанием биологию, что обусловливает их методологическое единство в данном вопросе.

Изложенное понимание психопатии дает нам указания для изучения отдельных форм ее. Задача заключается в том, чтобы выяснить генез (психический) отдельных свойств психопатической личности, найти их биологический источник и таким путем психологическую проблему связать с конституциональной (resp биологической).

Литература ).

1. Фрейд. «Психопатология обыденной жизни» (изд. «Современные проблемы»).

2. Его же. «Толкование сновидений». М. 1913 г.

3. Его же. «Очерки по психологии сексуальности». Сборник под ред. Ермакова. 1923 г.

4. Его же. «Лекции по введению в психоанализ», т. II, перев. д-ра Вульфа. 1922 г.

5. Его же. Bruchstьck einer Hysterieanalyse (Samml. klein. Schriften. II Folge).

6. Его же. «Bemerkungen ьber einen Fall л on Zwangsneurose» (в Jahrbuch fьr Psychoanalytische und Psychopatliologische Forschungen. I Band). 1909.

7. Его же «Aus der Geschichte einer infantilen Neurose» в Sammlung klein. Schriften. Y Folge. 1922 (Int. Psychoanal. Verlag).

8. Его же. «Основные психологические теории в психоанализе» (сборник под ред. Ермакова). 1923 г. М. (Особенно о «бессознательном» и «вытеснении»).

9. Его же. «Jenseits des Lustprinzips». 2. Auflage. 1921 (Intern. Psychoanal. Verlag.).

10. Его-же. «Я и оно», изд. «Academia», Ленинград. 1924г. Лучше в оригинале).

11. Сборник «Психоанализ и учение о характерах» под ред. Ермакова. М. 1923 г.

12. Jung. Die Psychologie der unbewusssten Prozesse. 1917.

13. Otto Rank и Hans Sachs. «Значение психоанализа в науках о духе». Спб.

14. Фрейд. «Культурная» сексуальная мораль и современная нервозность» («Психотерапия» 1912 г. No 1).