John Hughlings Jackson /1835-1911/ — это английский невролог, прославленный своими трудами, публиковавшимися между 1861 и 1884 гг., по парциальной форме эпилепсии, носящей его имя. Его представления о функционировании нервной системы были изложены в более чем 300 статьях или мемуарах, которые были объединены после его смерти в нескольких томах сборников. Один из них — «Избранные произведения» — в 1932 г. составлен сэром James Taylor. Он не опубликовал труда, содержащего обобщение своих идей, но сделал это в ходе знаменитых «Croonian Lectures», чести прочитать которые в Королевском Врачебном Колледже он был удостоен в 1884 г. (текст этих конференций был опубликован в переводе на французский язык в «Швейцарском архиве неврологии и психиатрии» в 1921 г.). Идеи J. H. Jackson хорошо известны французским психиатрам, благодаря Henri Ey, который стал их пропагандистом, видя в применении джексонизма к психиатрии базу для своей собственной органо-динамической теории психических болезней. Поэтому читатель, желающий получить подробную информацию, может обратиться к труду Henri Ey, как раз озаглавленному «Идеи Джексона в органо-динамической модели в психиатрии» /72/. Скажем здесь только, что, согласно J. H. Jackson, функционирование центральной нервной системы характеризуется иерархической организацией функций. Они появляются в эволюционной перспективе (J. H. Jackson в молодости находился под сильным впечатлением от опубликованного в 1859 г. труда Чарльза Дарвина «Происхождение видов»), последовательно, один за другим, по мере того, как развивается нервная система. Появившиеся последними регулируют и тормозят активность более ранних, причем, каждая из них (функций) соответствует различному уровню нервной системы, которая, таким образом, состоит из ярусных структур. Поражение высшего уровня будет иметь двойной эффект: негативный вследствие исчезновения функций, соответствующих этому уровню, и позитивный вследствие высвобождения активности функции, соответствующей уровню, расположенному непосредственно под пораженным. Это активность, которая в нормальном состоянии была заторможена активностью функций ближайшего верхнего уровня. Таким образом, проявления патологии центральной нервной системы всегда одновременно отражают негативность исчезновения или прекращения функции и позитивность освобождения другой функции, расположенной ниже в функциональной иерархии. Эта модель прекрасно подходит для объяснения многочисленных неврологических заболеваний, подобных болезни Паркинсона, некоторые из клинических симптомов которой можно понимать как позитивные симптомы в результате активности расторможенной иерархически более низкой функции. Но приложение джексоновской модели к психической патологии гораздо более спорно, даже если сам J. H. Jackson и пытался сделать это в некоторых из своих исследований. Например, в работе «О факторах помешательства» /108/ он пишет: «В каждом помешательстве наблюдается патологическое поражение большего или меньшего количества высших мозговых центров, или, что является синонимом, более высокого уровня развития церебральной инфраструктуры, или, это опять же синоним, анатомического субстрата или физической основы сознания» /72, с. 86/. В статье «Об иллюзиях» /109/ он берет в качестве примера уничтожение высшей физиологической функции и высвобождение низшей функции сон и сновидение. «Сон — это нормальное прекращение деятельности, сновидение — это аналог нашего позитивного элемента»/72, с. 129/. Таким образом, джексонизм возвращается к уподоблению сновидения и помешательства, пытаясь на этот раз объяснить проявления последнего как позитивные симптомы активности устаревшей функции, которая освобождена от торможения со стороны высшей функции в результате патологического процесса, вызвавшего прекращение последней. Henri Ey полагал, что при неврологических заболеваниях уничтожение торможения поражает парциальные функции, тогда как при психических болезнях пораженными оказываются главные функции.

Понятно, что он смог бы изучать, ссылаясь на джексоновскую модель, правда, ценой теоретического уклона, состояния онейроидной спутанности и острые бредовые психозы (полиморфный бредовый приступ), где эта аналогия легко приходит на ум (эта глава патологии соответствует острым шизофрениям, при которых, как говорит нам N. Andreasen, превалируют позитивные симптомы). Это и является содержанием III тома превосходных этюдов Henri Ey «Структура острых психозов и разрушение структуры сознания» /73/, но ему не удалось бы сделать это в отношении шизофренических психозов, при которых не видно, что можно было бы рассматривать как позитивные элементы в понимании J. H. Jackson. Принципы органо-динамической концепции психиатрии были изложены в этюде № 7 (I том «Этюдов» /73/), и вспоминается критика, которой J. Lacan подверг органодинамизм на коллоквиуме в Бонневале в 1946 г. В главе «Шизофрении» «Трактата о психиатрии», написанного им для «Медико-хирургической энциклопедии» в 1955 г., когда проводился симпозиум по хлорпромазину, Henri Ey ограничился набросками органо-динамической теории шизофренической регрессии: согласно его неоджексоновской терминологии, негативная структура шизофрении «есть прямой первичный эффект органического процесса (E. Bleuler, 28, с. 284). Клинически она соответствует всем дефицитарным расстройствам формального мышления, первичному состоянию бредовых и галлюцинаторных эпизодов (E. Bleuler, 28, с. 285), редукции и регрессии психической жизни. Патогенетически эта негативная структура является прямым следствием деструктивного процесса, искажающего сознание… Но эта негативная структура очень отличается… от структуры острых психозов, потому что она не возвращает нас только к патологии поля актуального мышления… В самом деле, у шизофреника не только дезорганизована актуальность опыта (сознания), но деформирована также вся система ценностей существования (личность)».

Позитивная структура «входит в клиническую картину, чтобы представить там преднамеренность психической жизни, которая беспрерывно переполняет негативную структуру (до такой степени, что скрывает ее от многих наблюдателей). По словам J. H. Jackson, эту позитивную структуру составляют бред (делирий) и галлюцинации… Каждый симптом приводится в движение конечной целью, чем-то вроде умышленного гало, в котором отражается аутизм… Таким образом, то, что в джексоновских терминах, применимых к освобождению мозговых отрезков рассеченного спинного мозга, называется позитивным аспектом болезни, здесь, на несоизмеримо более высоком уровне f (и, чтобы все сказать, ином), представлено беспрестанно неудовлетворенным желанием избавиться от контроля реальности, освободить свой собственный мир от других» /71/.

Более чем через четверть века Айовская школа, хотя она теперь и располагает данными, благодаря применению нейролептиков, все еще испытывает такие же затруднения в том, чтобы добиться соответствия симптомов шизофрении, которые она именует негативными и позитивными, с понятиями, так же именуемыми у J. H. Jackson. Можно согласиться, что первые, приравниваемые к основным симптомам E. Bleuler, могут соответствовать уничтожению высших психических функций (локализация соответствующих им мозговых структур неясна, потому что их появление связывают с общим расширением желудочков). Но вторые, позитивные или продуктивные, согласно самой создательнице понятия «негативно-позитивной шизофрении», не являются результатом освобождения активности функций, иерархически подчиненных этим уничтоженным высшим функциям, а результатом их искажения или преувеличения. Кроме того, тот факт, также подчеркнутый самой N. Andreasen, что дефицитарные (негативные) симптомы могли быть в действительности вторичными от продуктивных (позитивных) симптомов и прекращаться, когда прекращаются последние, должен был бы логически привести, чтобы оставаться верными идеям J. H. Jackson, к смене порядка наименований. Вторые, продуктивные симптомы должны были бы рассматриваться как «негативные» проявления уничтожения высшей функции, которая разрешила бы «позитивную» манифестацию неконтролируемой активности иерархически низшей функции, относительно которой, впрочем, нельзя сказать, чему она может соответствовать, если полагать, что эти симптомы рассматриваются как дефицитарные. Наконец, представлялось бы невозможным использование джексоновской модели для построения концепции шизофренических психозов даже при их современной формулировке как негативно-позитивной шизофрении.

Недавно историк психиатрии G. E. Berrios, делая исторический разбор этого понятия, заметил, что смысл, который придают здесь терминам «негативный» и «позитивный» авторы, использующие их для обозначения своей концепции двойственной шизофрении, соответствует, в противоположность их представлениям, не идеям J. H. Jackson, а более давним идеям John Russell Reynolds /1826-1896/ /23/. Это крайне любопытно, потому что мы нашли это имя упомянутым только лишь в одном произведении, посвященном истории психиатрии, — «Открытие бессознательного» /67/, где Ellenberger называет его как одного из предшественников, раньше Charcot показавшего в своем труде «Замечания о параличе и других расстройствах движения и ощущения, зависящих от мыслей», что существуют «психические» параличи. Мы оказались бы, таким образом, возвращенными путем удивительного исторического экскурса через. самые новые теории, основанные на дофаминергической гипотезе шизофрении, к дискуссиям о психопатологии истерических параличей, предшествовавшим их изучению Charcot и школой Сальпетриер.