Дисморфомания, особенно синдромально завершенная, принадлежит к числу наиболее стойких и малокурабельных психопатологических заболеваний. Наибольшей инертностью (за некоторым исключением) этот синдром отличается при шизофрении, однако и при пограничных состояниях этого рода патология оказывается также весьма устойчивой и резистентной к терапии [Николаев Ю. С., 1945; Новлянская К. А., 1958, 1960; Коркина М. В., 1961— 1981; Лебединская К. С., Немировская С. В., 1973, 1977; Морозов П. В., 1975—1977; Walter K-, 1965, и др.].

Чрезвычайная стойкость дисморфомании, довольно большая частота возникновения заболеваний, протекающих с этим симптомокомплексом, так же как и наличие у многих больных выраженных суицидальных тенденций, делают необходимым поиск наиболее эффективных методов терапии.

Вместе с тем работ, специально посвященных вопросам лечения больных с синдромом дисморфомании, очень немного, и результаты терапии, приведенные в этих работах, мало оптимистичны.

Однако прежде чем касаться особенностей лечения больных с патологической убежденностью в наличии какого-то физического недостатка, необходимо остановиться на проблеме отношения врачей (и не только психиатров) к упорному стремлению этих пациентов к коррекции своего «дефекта». В частности, это может быть требование назначить какой-то гормональный препарат «для ускорения роста», «лекарство, убивающее аппетит», «мазь, сводящую волосы на ушах» и т. д. Но наиболее частым и особенно упорным у этих больных оказывается стремление к пластической операции, отмечаемое очень многими авторами [Николаев Ю. С., 1945; Коркина М. В., 1959—1981; Новлянская К. А., 1960; Беленькая Н. Я., 1972; Dosuzkova V., Dosuzkov В., 1947; Dietrich H., 1962; Finkelstein В., 1963; Szydlik H., Hrynkiewicz H., 1964; Walter K-, 1965; Abram H. S., 1966; Alliez J., Robion M., 1969; Alby J. M., Mallat C. — F., Morel-Fatio D., 1969; Hay G. G, 1970; Val-lat J. N., Leger J. M., Desteuhant J., Garoux R., 1971; Пантелеев Д., Яначкова М., Пашкова Р., 1972; Hay G., Heather В. В., 1973; Tyszka E., 1973; Braddock L. E., 1982 и др.].

Характеризуя стремление этих лиц к пластической операции, J. N. Vallat с соавт. пишут: «Больные настойчиво добиваются своей цели. Но результат вмешательства их не удовлетворяет, а состояние озабоченности даже увеличивается. Вместе с тем больные не обескураживаются; их гнев обрушивается не столько на хирурга, сколько на тех, кто был противником обращения к нему или кто отказывал во вмешательстве».

Вопреки данным J. N. Vallat с соавт., мы неоднократно наблюдали (наряду со злобным отношением к родителям и близким, не соглашающимися на операцию) агрессивность и по отношению к хирургам, как отказывающимся от операции, так и сделавшим ее «неудачно». В любом случае пластические операции, к которым больные с дисморфоманией так активно стремятся, им противопоказаны, ибо не только не дают никакого эффекта, но обычно приводят к еще большему утяжелению психического состояния. В качестве одного из примеров можем привести выдержку из истории болезни больного М.

Этот больной, с раннего детства настойчивый, упрямый, самолюбивый, обидчивый, несколько вспыльчивый, до 13 лет никакой психопатологической симптоматики не обнаруживал. В 13 лет, упав с лошади, ударился носом о плуг, очень испугался. Ссадины и синяки на носу вскоре прошли, объективно никаких следов не оставив, но больной стал постоянно об этом думать, часто рассматривал себя в зеркале, считал свой нос «испорченным». Постоянно раздумывал о том, как бы свой нос исправить; пришел к убеждению, что нос мешает ему добиваться успеха в различных делах, не только личных, но и служебных. В 1958 г. услышал от одного врача, что в Москве есть «специальный институт», где «исправляют носы». Сразу же собрался (больной жил в Караганде, работал шахтопроходчиком) и приехал в Москву.

Объективно никаких следов травмы не оказалось, но имелся дефект, бывший у больного от рождения: несколько запавшая переносица.

В октябре 1958 г. был оперирован в Институте косметологии (пластика спинки носа, в результате чего переносица была выпрямлена). Результатом операции остался недоволен, доказывал, что вместо прямого носа, как он просил, ему «сделали с горбинкой». Умолял сделать повторную операцию, так как с таким носом он не может вернуться домой, его «засмеют». Каждый день ходил в Институт косметологии, где, не поддаваясь никаким уговорам и убеждениям, добивался повторной операции, требовал «сделать нос хотя бы таким, каким был раньше». Жил в это время на вокзале, питался кое-как, поскольку, истратив все деньги, жил случайными заработками.

Добился повторной операции, но ее результатом также был очень недоволен, хотя больному в соответствии со сделанными ранее снимками возвратили прежнюю форму носа. Проявляя на этот раз уже выраженную агрессию, заявлял, что ему «сделали косой нос», отнеслись небрежно, не выслушали как следует, чего он хотел и т. д. Тут же начал добиваться третьей операции, скандалил, пытался ударить профессора, делавшего ему вторую операцию, разбил графин. Пошел с жалобой в Министерство здравоохранения СССР, а затем в прокуратуру, вновь скандалил в Институте косметологии, сломал кресло, грозил «бросить в институт бомбу».

С повторной жалобой явился в Министерство здравоохранения СССР, оттуда был направлен в психиатрическую больницу, где при тщательном обследовании выявилась психопатологическая симптоматика, характерная для параноидной шизофрении, паранойяльный этап которой вскоре после операции сменился параноидным, и больной, до этого социально адаптированный, был в дальнейшем переведен на инвалидность.

Как видно из приведенного наблюдения, повторные операции утяжеляют клиническую картину заболевания, ибо способствуют еще большей фиксации больного на «уродливой» части тела. В то же время надо сказать, что иногда сразу после операции может отмечаться непродолжительный период кажущегося положительного действия. Так было с наблюдаемой нами больной 3., которая, вопреки категорическим возражениям психиатров, все-таки вынудила родителей повезти ее в другой город и там уговорить хирургов, не знавших ее анамнеза, сделать операцию на носу, якобы «очень толстом». Первые несколько недель после операции «чувствовала себя легко и свободно». Затем состояние резко ухудшилось, обвиняла хирургов и родителей в том, что все «плохо сделали», «не нашли хороших специалистов». Вдобавок к прежним жалобам («толстый нос») стала заявлять, что нос после операции «стал синеть», «видны следы швов», она теперь чувствует в носу «покалывание и жжение». В поведении резко усилились психопатоподобные проявления. Необходимо отметить, что нам приходилось наблюдать не только

обострение психопатологической симптоматики, наступавшее после оперативного вмешательства, но и актуализацию прежних суицидальных намерений или даже появление их вновь, если прежде таких тенденций у больных не отмечалось.

Мы считаем категорически противопоказанным проведение и так называемых бутафорных операций, также отрицательно отражающихся на психическом состоянии. Так было, в частности, с больной А., убежденной в наличии «безобразящих» ее «морщинок по сторонам носа». Она уверяла, что «чувствует их», видит их в зеркале, и все кругом тоже видят и «усмехаются». Обнаруживала суицидальные тенденции. Чтобы «успокоить» больную, врачи местной больницы сделали ей бутафорную операцию, ограничившуюся маленькими надрезами с последующим наложением повязки. В течение нескольких часов до снятия повязки больная была относительно спокойна, затем с еще большей интенсивностью стала высказывать прежние жалобы и стремление покончить с собой.

При высказывании больным нелепых требований произвести ему пластическую операцию, особенно повторную, необходимо сразу же взять его под наблюдение психиатра, так как отказ от операции может активизировать стремление больного к самокоррекции, нередко принимающей очень опасные формы (например, удаление бритвой всех мягких тканей с «уродливого» носа). Противопоказано проведение и разного рода «успокаивающих» мероприятий, назначение с «отвлекающей» целью тех или иных кремов, мазей, примочек, массажа и т. д. Резкого обострения в подобных случаях может и не быть, однако обычно приходится констатировать еще большую патологическую фиксацию больных на «уродливой» части тела.

В отношении больных с патологической убежденностью в недержании кишечных газов также противопоказаны какие-либо мероприятия по «укреплению» анального сфинктера. Ухудшение состояния в виде еще большей бредовой фиксации и усиление локальных сенестопатий отмечались у таких больных после назначения им терапевтом или хирургом свечей, клизм или физиопроцедур на анальную область.

Прежде чем излагать конкретные данные относительно методов лечения больных с описываемым синдромом, хотелось бы подчеркнуть одно явление, подчас наблюдаемое у этих больных: выраженное улучшение психического состояния от одного лишь факта стационирования.

Сами больные (если они вообще бывают склонны говорить на эту тему) чаще всего это временное улучшение объясняют тем, что в больнице их никто не видит и им поэтому здесь гораздо лучше («здесь все сумасшедшие и ничего не понимают», «каждому только до себя, по сторонам не смотрят», «у каждого своя боль»). Иногда при этом больные даже просят перевести их в более тяжелое отделение «к старикам или слабоумным», которые «вообще ничего не понимают» и смеяться поэтому не будут. Однако это улучшение кажущееся, недлительное, нестойкое и обманчивое, особенно выраженное у больных, в дальнейшем наиболее труднокурабельных. Самое же обманчивое впечатление, особенно вначале, обычно производят больные с сознательным отказом от еды: уверяя врачей, что они «едят, как все», эти больные в то же время стараются всеми силами обмануть персонал, что иной раз делают довольно искусно.

Нередко склонны к тщательной диссимуляции и больные с убежденностью в распространении неприятных запахов. Впоследствии они нередко сообщали врачу, что диссимуляция была вызвана желанием поскорее выписаться из стационара («здесь кругом народ», «дома я один в комнате», «когда быстро хожу по улице, люди не успевают заметить, от кого пахнет» и т. д.).

При организации лечебно-профилактической помощи больным с убежденностью в наличии мнимого или болезненно переоцениваемого физического недостатка должны соблюдаться четыре главных принципа: 1) максимально-эффективная профилактика дисморфоманических расстройств; 2) как можно более раннее выявление этих больных, обычно долгое время обращающихся к врачам самых разных специальностей, но только не к психиатрам; 3) комплексность терапии, необходимая в подавляющем большинстве случаев (сочетание транквилизаторов или антидепрессантов с психотерапией, нейролептиков с антидепрессантами, инсулинотерапии с нейролептиками или антидепрессантами); 4) проведение одновременно с биологической терапией мероприятий социально-реабилитационного характера.

В процессе лечения больных с дисморфоманией должны учитываться особенности преморбида и инициальной симптоматики (в том случае, если сама дисморфомания не является инициальной стадией заболевания), характер синдромогенеза, структура синдрома, дальнейшая его динамика, возможность сочетания его с иными психопатологическими образованиями. Естественно, необходимо учитывать также нозологическую принадлежность синдрома дисморфомании, форму и стадию заболевания.

Патология в виде дисморфоманических расстройств (что в особой степени касается больных с дисморфоманическими реакциями, реактивной дисморфоманией и патохарактерологическим развитием с дисморфоманической симптоматикой в клинической картине) прежде всего требует соответствующих профилактических мероприятий. Превентивные меры должны начинаться уже с детства, с правильного воспитания и отношения к ребенку, а затем подростку в семье.

Формированию пониженной самооценки и, в частности, оценки своей наружности в значительной степени способствуют такие ситуации в семье, когда родители не придают значения обидным словам, высказываясь о внешности ребенка: «Ну, и лопоухий же ты», «И в кого ты такая носатая уродилась», «Какой же ты у нас некрасивый» и т. д.

Следует всячески избегать подобных замечаний и в отношении подростков, если даже у них к пубертатному периоду и появляются какие-либо особенности во внешности: юношеские угри, сутулость, некоторая склонность к полноте и т. д. Стараясь помочь подростку избавиться от этих явлений, ни в коем случае не следует постоянно о них напоминать, а тем более употреблять ранящие психику подростка выражения. Необходимо соблюдение соответствующего такта и со стороны учителей и школьных врачей. Кроме того, мысли о безобразной полноте, приводящие к развитию нервной анорексии, нередко возникают у подростков (особенно у девочек) в результате различных реплик, сказанных преподавателем физкультуры или тренером. Как показали наши наблюдения, такие реплики — «твоим задом только гвозди забивать», «что это у тебя живот, как у беременной» — имеют место не только при некоторой склонности подростка к полноте, но и при нормальной массе тела, но все же большей, чем требуется с точки зрения преподавателя или тренера для занятий физкультурой, фигурным катанием, посещению балетной студии и т. д.

Особого такта медико-педагогической коррекции требуют дети с действительно имеющимися физическими дефектами [Матвеев В. Ф. с соавт., 1973—1982; Карно-зов В. Л., 1979; Русев К., 1956; Stutte H., 1957 и др.]. Желательно полное (в том числе и путем хирургического вмешательства) устранение этого дефекта, причем как можно более раннее, пока еще имеющийся физический недостаток не вызвал тех или иных изменений в психике подростка.

Для своевременного установления правильного психиатрического диагноза прежде всего необходима достаточная ориентированность врачей любой специальности в особенностях данной патологии. Очень большая роль как в санитарно-просветительной работе в этом плане, так и в непосредственном выявлении больных с дисморфоманическими расстройствами принадлежит врачам специализированных психиатрических кабинетов, создаваемых на базе территориальных поликлиник [Козырев В. Н., Смулевич А. Б., 1981, 1982].

Лечение больных должно быть комплексным, дифференцированным и, как правило, длительным. В целом в отношении этих больных должны применяться лечебные воздействия, хорошо разработанные и апробированные на практике. Это касается как биологических методов (Авруцкий Г. Я-, Александровский Ю. А., Бабаян Э. А., Боброва И. Н., Бовин Р. Я., Громова В. В., Гурович И. Я-, Личко А. Е., Морозов Г. В., Наджаров Р. А., Руденко Г. М., Саарма Ю. М., Смулевич А. Б., Хвиливицкий Т. Я- и др.), так и психотерапии в ее разнообразных вариантах (Мясищев В. Н., Платонов К. И., Скворцов К. А., Рожнов В. Е., Карвасарский Б. Д., Либих С. С., Филатов А. Т., Бурно М. Е., Панков Д. В., Слуцкий А. С. и др.).

Вместе с тем в лечении больных с дисморфоманическими расстройствами есть и некоторые особенности, в первую очередь касающиеся больных нервной анорексией с выраженной (очень часто вплоть до кахексии) соматической патологией. Именно поэтому мы сочли необходимым описание лечения больных с нервной анорексией, тесно связанной с дисморфоманией, выделить особо.

Больным с дисморфоманическими реакциями показано прежде всего лечение транквилизаторами в сочетании с психотерапией. При назначении медикаментозной терапии необходимо принимать во внимание «почву» в виде акцентуации характера или психопатических свойств личности, на которой возникают дисморфоманические реакции, а также учитывать тот факт, что у психопатических личностей может иметь место измененная реакция па психотропные препараты [Кербиков О. В., 1962].

Наилучшие результаты у больных этой группы мы наблюдали при применении элениума, либриума, напотона и отечественного препарата феназепама. Несколько менее выраженный эффект давало назначение седуксена, валиума, реланиума и еще меньший — амизила и тазепама. При выраженной тревоге с опасениями не удержать кишечные газы и наличии локальных сенестопатий показано присоединение тералена и сонапакса. При тревоге, особенно усиливающейся при необходимости появляться в людных местах, следует в дополнение к транквилизаторам назначать такие нейролептики-седатики, как хлорпротиксен или тизерцин. При этом, как показал наш опыт, тизерцин у описываемых больных более эффективен в малых дозах (12,5 мг).

Депрессия, которая у больных с дисморфоманическими расстройствами часто колеблется в своей интенсивности, требует назначения антидепрессантов. У рассматриваемых больных в результате сравнительного изучения большой группы антидепрессантов наилучший эффект был обнаружен при применении отечественного препарата пиразидола, мягкого по своему действию, и, что весьма важно, не приводящего к инверсии аффекта [Морозов Г. В., Руденко Г. М., 1982].

При выраженных нарушениях поведения, особенно у возбудимых психопатов или лиц с истерическими чертами характера, весьма показан такой корректор поведения, как неулептил.

Непременным условием в отношении данной группы больных является сочетание медикаментозной терапии с социотерапевтическими воздействиями, в частности психотерапией. Психотерапия должна быть индивидуально подобранной в зависимости от особенностей личности больных, однако в любом случае она должна включать в себя разъяснительный компонент, направленный на переориентировку личности, на переключение основного внимания подростка или юноши (девушки) со своей внешности (даже и при наличии некоторых незначительных физических недостатков) на более значимые жизненные ценности.

Методы психотерапии при этом у лиц юношеского возраста соответствуют таковым у взрослых, а у подростков должны проводиться с учетом именно этого возрастного периода [Рожнов В. Е., Драпкин Б. 3., 1979; Драпкин Б. 3., Трифонов О. А., 1979 и др.].

Все перечисленные лечебные мероприятия необходимо начинать на возможно более раннем этапе заболевания не только с целью ликвидации дисморфоманических реакций, но и с превентивной целью: предупреждения развития реактивной дисморфомании. Этот вид патологии, характеризующийся, как уже отмечалось, длительностью и стойкостью, весьма труден для терапевтического воздействия.

Почти все авторы указывают на выраженную терапевтическую резистентность дисморфомании. Они подчеркивают крайне незначительный эффект от применения в этих случаях электросудорожной терапии [Николаев Ю. С., 1945; Walter K-, 1965], инсулинотерапии [Николаев Ю. С., 1945; Новлянская К. А., 1960]. Сообщения об успешных результатах стали появляться лишь в последние два десятилетия, когда стали применяться новые методы лечения (психофармакологические средства, меры социотерапевтического воздействия). В частности, появились данные об эффективности комбинированного применения инсулиншоковой терапии и антидепрессантов [Коркина М. В., 1962], разгрузочно-диетической терапии [Бабенков Г. И., 1966, 1968; Николаев Ю. С., Бабенков Г. И., Гурвич В. Б., 1968; Николаев Ю. С, Бабенков Г. И., 1968; Полищук Ю. И., 1974; Заиров Г. К-, 1979], комбинированного применения различных психотропных средств [Коркина М. В., 1965—1981; Морозов П. В., 1976, 1977; Немировская С. В., 1977].

При реактивной дисморфомании, когда идеи физического недостатка представлены сверхценными, сверхценно-паранойяльными или паранойяльными образованиями и входят в характерную триаду, при проведении лечения необходимо учитывать как особенности личности (сенситивность, истероидность, эксплозивность и т. д.), так и особенности синдрома дисморфомании. При наличии в преморбиде черт круга тормозимых показаны транквилизаторы (главным образом феназепам, элениум, седуксен), при истерических особенностях личности и при эксплозивности — неулептил.

Что касается самого синдрома дисморфомании, то терапевтический эффект оказался значительно выше при превалировании в триаде депрессии и при кататимной окрашенности идей отношения. В таких наблюдениях положительных результатов удавалось добиться при применении комбинации антидепрессантов с так называемым сбалансированным действием (пиразидол, лудиомил и особенно амитриптилин) и нейролептиков (трифтазин, этаперазин), а при наличии сенестопатий у больных с убежденностью в распространении запаха кишечных газов необходимо присоединение тералена или тиоридазина.

Наиболее стойким синдром дисморфомании был при превалировании в триаде патологических идей физического недостатка. Этим больным наряду с указанными выше комбинациями (в которые в таких случаях должен обязательно входить трифтазин) необходимо назначать производные бутирофенона: галоперидол или триседил.

Стойкость оформленного паранойяльного синдрома любой этиологии известна. В наших наблюдениях дисморфомания была наиболее резистентной к терапии в тех случаях, когда можно было диагностировать патологическое (паранойяльное) развитие с соответствующим содержанием паранойяльной системы. Не отмечая ни в одном наблюдении полного исчезновения паранойяльного бреда, мы тем не менее именно при лечении комбинацией трифтазина и галоперидола наблюдали некоторую дезактуализацию болезненных переживаний, уменьшение аффективной насыщенности идей физического недостатка, так же как и заметное снижение активности больных в стремлении добиться не показанной им пластической операции. Не отмечалось при этом и тенденции к расширению паранойяльной системы, обычно свойственной таким больным. (Надо сказать, что эффективность галоперидола хотя и при паранойяльных идеях иного содержания отмечали А. Б. Смулевич, М. Г. Щирина, 1972; Ю. А. Александровский, 1976; Г. Я. Авруцкий, А. А. Недува, 1981 и др.).

Наконец, следует подчеркнуть и такой клинический факт, как обострение идей физического недостатка не только у больных с реактивной дисморфоманией, но и с дисморфоманическими реакциями при назначении им антидепрессантов стимулирующего действия, а именно имизина и его аналогов (мелипрамина, тофранила, имипрамина).

Как уже отмечалось, при шизофрении разработка вопросов терапии дисморфоманических расстройств актуальна в тех случаях, когда эта симптоматика является инициальной и притом в течение какого-либо отрезка времени единственной или во всяком случае резко превалирующей в клинической картине. Именно подобные наблюдения являются недостаточно изученными в плане выбора терапевтической тактики.

Помимо общепринятых методов лечения шизофрении, дифференцированных в зависимости от типов течения, прогредиентности процесса, этапа заболевания и т. д., обычно учитываются и особенности «синдромов-мишеней». Назначение самых различных методов лечения, так называемых старых в виде электросудорожной, пирогенной, инсулино-шоковой терапии (все эти методы проводились у лиц не моложе 18 лет) и современных психотропных препаратов, применяемых в течение длительного периода времени как изолированно, так и в различных комбинациях, дало основание говорить о преимуществах комбинированного лечения. Напротив, электрошоковая и пирогенная терапия, применяемые в отдельности, должного эффекта не дали.

При лечении дисморфомании, когда имеется малая прогредиентность шизофренического процесса, в основном показаны те же комбинации, что и при дисморфоманических реакциях из группы пограничных расстройств. При этом необходимо добавление небольших доз трифтазина и галоперидола и проведение более длительного курса лечения.

При параноидной шизофрении с синдромом дисморфомании показана комбинация галоперидола или триседила с трифтазином и антидепрессантами седативного действия, наиболее активным из которых применительно к больным этой группы является амитриптилин. При сенестопатиях, как локальных, так и диффузных, следует назначать меллерил, терален, при усилении соматопсихических ощущений на фоне тревоги — добавлять лепонекс.

Прогностически благоприятно появление патологических идей отношения и физического недостатка вслед за первично возникающим депрессивным состоянием. В таких случаях при лечении указанной выше комбинацией в больших дозах, чем обычно, следует назначать антидепрессанты-седатики. Надо сказать, что мы не отметили у таких больных хорошего эффекта от применения солей лития, на что имеются указания в литературе [Морозов П. В., 1977].

Неблагоприятным является первоначальное возникновение в триаде идей отношения. В таких случаях (при той же комбинации) основной акцент следует делать на применении комбинации галоперидола, трифтазина, этаперазина.

Сочетание синдрома дисморфомании с психопатоподобным поведением требовало добавления неулептила, а при резко выраженных психопатоподобных проявлениях — аминазина.

При параноидной шизофрении, приближающейся по течению к злокачественной, когда к редуцированному и атипичному синдрому дисморфомании присоединяется гебефреническая или гебефренокататоническая симптоматика, показано назначение мажептила.

Характеризуя в целом лечение больных с синдромом дисморфомании, следует признать правомерность того положения, что терапевтический эффект при малокурабельных состояниях, к которым относится рассматриваемая патология, обычно оказывается опосредованным и отмечается только при нормализации «эффективности» [Хвиливицкий Т. Я., 1961, 1965; Бовин Р. Я., 1975; Незнамов Г. Г., 1979 и др.].