Известное своеобразие синдрома дисморфомании заключается в том, что здесь подчас бывает очень трудно провести резкую границу, выявить четкие различия между болезненной убежденностью в наличии физического недостатка и обычным человеческим реагированием на свою внешность (ее несоответствие общепринятым или личным идеалам красоты).

Иными словами, синдром дисморфомании может вплотную примыкать к обычной личностной реакции недовольства своей внешностью, с одной стороны, и к реакции (нередко очень выраженной) в ответ на действительно имеющийся физический недостаток — с другой.

Ряд исследователей [Новлянская К. А., 1960; Коркина М. В., 1968; Личко А. Е., 1979; Dietrich H., 1962; Kohlmeyer K, 1964; Tomkiewicz S., Finder J., 1966, 1967, 1971, и др.] указывают на возможность возникновения дисморфофобии (дисморфомании) и в норме. К. А. Новлянская (1960) пишет о развитии дисморфофобии как преходящего, рудиментарного образования у психически здоровых подростков. H. Dietrich (1962) рассматривает указанный синдром как проявление пубертатного или юношеского криза развития. Подобной точки зрения придерживается и К. Kohlmeyer (1964), подчеркивающий особую значимость в юношеском возрасте действительных или мнимых дефектов внешности для оценки собственной личности и утверждающий, что появлению дисморфофобии могут способствовать «не только психотические, но и чисто возрастные колебания темперамента». S. Tomkiewicz и J. Finder даже употребляют термин «физиологическая дисморфофобия», а А. Е. Личко (1979) отмечает, что подобные явления могут встречаться как преходящие у здоровых подростков, особенно при наличии сензитивной акцентуации.

Весьма интересны в этом плане самоописания ряда известных людей. Лев Толстой, в частности, писал: «… на меня часто находили минуты отчаяния: я воображал, что нет счастья на земле для человека с таким широким носом, толстыми губами и маленькими серыми глазами, как я; я просил бога сделать чудо — превратить меня в красавца, и все, что имел в настоящем, все, что я мог иметь в будущем, я все бы отдал за красивое лицо».

Марина Цветаева говорила о себе: «… я, такая беспощадная к своей внешней самооценке, так стыдившаяся своей некрасоты…».

Психологические исследования, проведенные нашим сотрудником психологом Б. В. Нечипоровым (1982), также показали возможность появления недовольства той или иной чертой своей внешности у психически здоровых подростков и лиц юношеского возраста. Автором было исследовано 80 человек: 50 школьников 8—10 классов одной из московских среднеобразовательных школ и 30 студентов одного из вузов. При этом низкая самооценка собственного внешнего облика выявилась у 12 человек. Недовольство касалось низкого роста, полной фигуры, цвета кожи, формы носа, размера глаз и т. д., но ни у кого из них эта заниженная оценка своей внешности не превалировала в системе жизненных ценностей. У 4 исследуемых в возрасте 15—18 лет отмечались рудиментарные дисморфоманические переживания, однако и они не принимали доминирующего характера, не влекли за собой каких-либо заметных особенностей поведения и не мешали достаточно хорошей социальной адаптации. Важно отметить, что у всех этих 16 испытуемых низкая самооценка внешности не приводила к занижению самооценки по другим шкалам.

Таким образом недовольство той или иной частью своей внешности, довольно нередко встречающееся у психически здоровых людей, не несет на себе хотя бы какого-то отпечатка болезненности и обычно в значительной степени перекрывается актуальными жизненными ценностями. Рудиментарные идеи физического недостатка, возникающие у здоровых подростков и лиц юношеского возраста, так же обычно не занимают в их сознании доминирующего положения, являясь к тому же нестойкими, преходящими. Учитывая эти данные, следует проявлять осторожность в установлении патологической природы недовольства своей внешностью. Для этого должен быть обнаружен весь

ранее описанный комплекс характерных симптомов, ибо, как известно, по одному лишь симптому диагноз ставить нельзя.