В эту группу были отнесены случаи, где психическая патология определялась, явно и преимущественно, наследственными задатками, что следовало из ее раннего начала и семейного отягощения сходными расстройствами. Это не означало, что иные воздействия (органические или психогенные) не имели в этих случаях места или даже — существенного значения в развитии клинической картины, но они представлялись второстепенными по отношению к этой главной производящей явление причине — хотя вопрос о такого рода приоритетах, во-первых, сложен вообще и, во-вторых, часто не может быть решен положительно в том или ином отдельном случае, когда можно, вслед за патанатомами, говорить о «конкурирующих» заболеваниях или причинах того или иного страдания или состояния. Поскольку все случаи так или иначе документированы, читатель сможет составить собственное мнение об обоснованности диагноза и степени тяжести психического расстройства.

ШИЗОФРЕННЫЙ КРУГ ПАТОЛОГИИ

Невозможно дать сколько-нибудь полный обзор того, что написано о «шизофреническом спектре расстройств», охватывающем в настоящее время большую часть врачуемой и опекаемой психиатрами патологии. Исследователи, занимавшиеся стертыми формами шизофрении, семьями шизофреников и проблемой шизоидии, сходились, в общем и целом, в признании генетического единства и родства манифестной, стертой (вялотекущая) и скрытой (латентная шизофрения и генуинная шизоидия) форм шизофренического процесса. Таковы, например, выводы генеалогических работ школы Rudin, E. Bleuler, советских исследователей разных лет, из которых последние и наиболее документированные принадлежат школе А. В. Снежневского. Выводы эти подтверждаются близнецовыми исследованиями — в частности, материалами дискордантных по манифестной шизофрении однояйцевых пар: K. Planansky, H. Mitsuda и T. Fukuda, E. Essen-Moller (цит. по В. Д. Москаленко) и др., где близнецы, дискордантные (различающиеся) по острому психозу, оказывались конкордантны по стертой неврозо- и психопатоподобной симптоматике, тождественной или очень близкой той, какая наблюдается при вялотекущей и «латентной» шизофрении.

Многие авторы сосредотачивались на выделении «собственно шизофренического начала»: внутреннего единства, определяющего родство и внешнее подобие лиц шизофренического круга, — единой для всех членов этой группы патогенетической общности, «элементарной первоосновы» клинической патологии. В классической психиатрии это движение мысли привело к выделению симптомов «первого и второго ранга» шизофрении K. Schneider, понятию интрапсихической атаксии E. Stransky, основных синдромов E. Bleuler. Шизофренологи, обращающиеся к эпидемиологическому методу, изучают то, что можно назвать феноменом последовательного разбавления, разведения шизофренной симптоматики в популяции. По мере упрощения и вымывания острых (во многом случайных) симптомов в стертых и латентных формах обнажается то, что неразрывно свойственно, имманентно присуще данному процессу. Э. Кречмер, со свойственной ему яркой образностью слога, так описывал эту цельность шизофренно-шизоидного круга патологии:

«Если мы приучимся одновременно с психозом тщательно изучать всю личность больного и индивидуальность его родственников, то тотчас испытываем чувство: все они слеплены из одного теста. Все, что в скачкообразных переходах, причудах наших кататонических пациентов катастрофически прорывается как бред преследования, абсурдная система мышления, заторможенность, окаменелое оцепенение, враждебный аутизм, негативизм и мутизм, — все это скользит, как spiritus familiaris (семейный дух), в различных оттенках, здоровых и патологических вариантах в родне: в форме педантов, совестливых скупцов, мрачно настроенных, боящихся жизни изобретателей, в их застенчивой нежной боязливости, неверии, молчаливости, угрюмом человеконенавистничестве». И в другом месте, утверждая единство шизофренического круга патологии: «Шизофрения в шизоидах имеет свою абортивную форму, а в шизотимах свой характерологический рудимент».

П. Б. Ганнушкин (он, как известно, является главным авторитетом в области малой психиатрии в отечественной науке) видел эту специфику шизофренического процесса в кататоническом синдроме и, вслед за E. Stransky и другими авторами, в определенной мере отождествлял шизофрению с кататонией: «Подобно тому, как есть особый склад, предрасполагающий к маниакально-депрессивному психозу, точно так же существуют индивидуумы, предрасположенные к реакциям в форме кататонии, resp. шизофрении (кататонический, или шизофренический, тип вырождения)». Это цитата из Stransky, но подобное отождествление встречается у П. Б. Ганнушкина и в собственной речи: «шизофренический, resp. кататонический симптомокомплекс». Согласно этой точке зрения, характерное шизофреническое лицо и «нутро» болезни — кататонической природы и в стертых случаях представляет собой микрокататонический синдром, или малую кататонию: вся характерная двигательная неловкость, «рассеянность», поведенческая парадоксальность, необычность лиц, относимых к широкой группе шизоидов, или «verschroben», не что иное как кататония на субклиническом или латентном уровне. Нетрудно заметить, что и в приведенном выше отрывке из Кречмера шизоидность тоже рисуется кататоническими красками. Впрочем, кататонический ряд симптомов — это как бы внешняя оболочка патологии при шизофрении, «изнутри» она дополняется расстройствами параноидного спектра и его предвестниками, растущими из общего с кататонией корня: оппозиционизм, аутистическая «установка» и «инакость» мышления, склонность к бредообразованию, к идеям отношения, особенности речи, которые едва ли не в равной степени можно считать как предкататоническими, так и предпараноидными расстройствами. (Правда, П. Б. Ганнушкин, вслед за E. Bleuler, расширяет феноменологические проявления и границы этой болезни и считает возможным отнести к шизоидии также синдром «врожденной эмоциональной бедности» или «тупости», но оговаривается, что эта черта свойственна шизоидам, находящимся на грани с «антисоциальными» психопатами. Последние для него, по-видимому, сборная группа, захватывающая и иные наследственные конъюнктуры — с грубым повреждением инстинктивной жизни на самых ранних этапах психического развития.)

Другие авторы при рассмотрении обширной и разноликой патологии шизофренических семей сосредотачивались не на внутреннем единстве, а на полиморфизме этой группы. Так, в одной из относительно поздних американских (и потому известных) работ S. Kety и D. Rosenthal к шизофреническому «спектру» патологии относят паранойю, депрессии, алкоголизм и т. д. Мы не можем вдаваться здесь в подробности этих работ, которые дополняют собой поиски элементарной общности шизофренической группы, ее «первоначальной сущности». В нашей стране стертые, субклинические проявления шизофрении на материале родственников больных изучались в 60—80-х годах психиатрами школы А. В. Снежневского. А. Б. Смулевичем обобщены результаты исследования стертых форм болезни с минимальной прогредиентностью процесса. Для таких «шизофренических псевдопсихопатий», по его мнению, характерны:

1) приуроченность наиболее активных проявлений болезни к периодам возрастных кризов (пубертатного, инволюционного);

2) относительно благоприятное течение эндогенного процесса, не сопровождающееся грубой деструкцией личности;

3) аффинитет к расстройствам психопатического круга (сходство симптомов с проявлениями утрированного пубертатного криза, реактивная лабильность, затяжные психопатоподобные гипертимные состояния);

4) ограниченность и мономорфность расстройств». Здесь же различаются два основных типа подобных завуалированных болезненных состояний

1) с движением по типу «надлома» личности, когда «псевдопсихопат» вследствие подспудного, часто внешне неуловимого «сдвига» или приступа, явно меняется, становится иным — иногда «собственной противоположностью», «тускнеет», астенизируется или, напротив, обретает монотонную, «машинную» стеничность, и

2) так называемые амальгамированные формы, в которых имеются субклинически и малопрогредиентно протекающие позитивные расстройства, а личность (патологически измененная) меняется в течение жизни мало. Если первый тип повторяет общие закономерности, наблюдающиеся при приступообразном течении заболевания, то второй, тенью — его вялотекущие формы.

Что касается шизоидии, феноменологически еще дальше отстоящей от психотического прообраза болезни — шизоидии стационарной, не осложненной текущими позитивными расстройствами, и — далее — еще более благополучной шизотимии, то здесь, вслед за Кречмером, можно говорить лишь о семейном сходстве с шизофренией и если родстве, то самом отдаленном, многократно «разведенном» и «разбавленном». Всплеск «шизофренической волны» доходит между тем и до «практически здоровых лиц», присутствуя у них в виде отдельных шизотимных черт: ригидности, сухости, особого рода нервности и пр., классически описанных Кречмером, — шизоидия в таких случаях служит как бы неким внешним остовом или панцирем личности, лишенным собственно шизофренического, resp. кататоно-параноидного, содержания.

Случаи, отнесенные к шизофреническому кругу наследования, представлены ниже в порядке убывания шизофренной (шизофреноидной, шизоидной) симптоматики. Вначале описаны манифестные, затем вялотекущие случаи, далее — состояния, расцененные как латентная шизофрения, псевдопсихопатии («дефект-психопатии»), «осложненные» шизоидии (шизоидии со стертыми позитивными расстройствами) и т. д.