Страх и тревога являются наиболее частыми проявлениями депрессии при шизоаффективном психозе у подростков. Тоску могут не отмечать вовсе или она отходит на задний план. Угнетенное настроение самими больными понимается как следствие страха и тревоги.
Больше всего боятся смерти или расправы. Очень характерен страх за жизнь и благополучие матери и других близких. Подобное отношение к родным отличает больных шизоаффективным психозом от тех, кто страдает другими формами шизофрении, где чаще можно встретить негативное и даже агрессивное отношение к близким.
Фабулой для тревожных опасений могут стать нередкие в подростковом возрасте переживания: боязнь, что враждебные компании сверстников «подкараулят, нападут, изобьют, изуродуют», или опасения, что «накажут», «схватят», «отправят» за прежде совершенные проступки. Страх и тревога могут казаться, беспричинными даже самому больному. Он не может понять, чего же он боится («витальный страх», «витальная тревога») или лишь смутно ощущает, как что-то ужасное должно случиться, вроде гибели всего человечества от ядерной войны или другой какой-то мировой катастрофы. Изредка встречается «страх страха» («все время боюсь, что страх снова вернется»). Страху сойти с ума содействуют ощущения затруднения мышления.
Страх и тревога ярко отражаются на всем поведении больного — на интонации голоса, мимике, жестах, позах. Двигательная активность весьма различна — от суетливого беспокойства, желания все время куда-то пойти, поехать, непрерывного топтания на месте, невозможности спокойно усидеть до почти полной обездвиженности, оцепенения с застывшим выражением страха на лице. Чувства тревоги и страха могут внезапно усиливаться. Тогда больные мечутся, куда-то рвутся, заламывают себе руки, плачут, кричат, стонут (тревожный раптус).
Мышление не столько замедленно, как при типичной меланхолической депрессии, сколько затруднено. Переспрашивают вопросы, по многу раз твердят одно и то же. Очень часто жалуются на «пустоту в голове» (в противоположность наплыву мыслей при маниакальном состоянии). Это ощущение пустоты довольно постоянно, оно отличается от внезапных задержек мыслей («шперрунгов») при прогредиентной шизофрении.
Тревога и страх служат почвой, на которой легко возникает бред преследования, отношения и самообвинения. Характерным бывает заявление подростка, что на него «все смотрят». Взгляды других воспринимаются как осуждающие («посмотрят и отворачиваются», «презирают», «догадываются, что занимался онанизмом», и т. п.), или угрожающие («хотят расправиться», «подвести»). Исходными переживаниями для бреда нередко служат события в дни, предшествующие началу болезни. Если посмотрел детективный фильм, то он становится толчком для развития идей преследования; сообщение о приближающейся к земле комете — для опасения грядущей мировой катастрофы; почерпнутая где-то информация о распространении в Америке портативных подслушивающих устройств — для убеждения, что «все обо мне все время записывается».
Бред самообвинения и бред преследования, отношения, заражения могут тесно переплетаться друг с другом. Подросток считает, что из-за его поведения арестуют его мать или за то, что в компании он проиграл деньги и не отдал, расправятся с его родными, что от него заражаются прыщами и чирьями, что над ним смеются, потому что у него ««глупость видна на лице». Полагает, что болен сифилисом и поэтому опасен для окружающих или что его должны посадить в тюрьму за то, что он когда-то попробовал какое-то дурманящее средство.
Бред инсценировки может встречаться и при депрессии, но также отражает переплетение идей преследования и самообвинения. Например, подросток считает других больных переодетыми агентами милиции, которые следят за ним и «должны подвести под арест» за допущенные им прежде нарушения. Другой убежден, что его считают «подонком», и поэтому вокруг искусственно создана «развращающая обстановка» («позволяют курить в туалете.., ребята говорят о неприличных вещах»), чтобы его спровоцировать и он бы «выдал себя».
Могут возникать явления деперсонализации и дереализации («все, как неживое», «все будто омертвело», «я — как будто другой человек»). Слуховые галлюцинации бывают эпизодическими. Слышатся угрозы и упреки.
Суицидальное поведение также может отражать сочетание чувств вины и страха. Опасаясь, что его убьют, больной тем не менее сам может совершать серьезные суицидные действия или вручать свою жизнь случаю. Например, подросток намеренно шел но середине мостовой вдоль улицы с интенсивным движением транспорта, надеясь, 4fo его задавят насмерть.
Сексуальное влечение обычно подавлено. Но несколько раз от подростков в состоянии тревожной депрессии приходилось слышать, что «онанизм на время успокаивает».
Суточные колебания настроения неотчетливы и могут вообще отсутствовать [Иовчук Н. М., 1977]. Иногда тревога нарастает к вечеру, иногда, наоборот, к концу дня больные чувствуют себя спокойнее. Сон беспокойный. Бывают отказы от пищи. Больные довольно быстро худеют.
Дифференциальный диагноз с другими депрессивными синдромами не представляет особых затруднений. Бред и галлюцинации при данном синдроме, если и возникают, то тесно связаны с аффективным фоном и обычно бывают эпизодическими. При параноидной депрессии бред и галлюцинации отличаются большой стойкостью, разнообразием, непосредственно из аффекта тревоги, страха или тоски могут не вытекать, а в клинической картине оказываются ведущими симптомами.
От острого полиморфного синдрома (см. стр. 127) в первые дни отличить бывает сложнее, так как при этом синдроме тревога и страх также могут быть ярко выражены, но они не постоянны, могут чередоваться то с апатией, то с экзальтацией и даже с эйфорией. Этому синдрому более свойственна аффективная лабильность. Кроме того, затрудняется способность понимать происходящее вокруг, может утрачиваться тонкая ориентировка, а бредовые высказывания и галлюцинации бывают не связаны с аффективным фоном; возможны псевдогаллюцинации, психические автоматизмы и даже отдельные гебефренические и кататонические симптомы.