КАЛЫН ЯРОСЛАВ БОГДАНОВИЧ
ПСИХИЧЕСКОЕ ЗДОРОВЬЕ НАСЕЛЕНИЯ ПОЖИЛОГО И СТАРЧЕСКОГО ВОЗРАСТА (клинико-эпидемиологическое исследование)
Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора медицинских наук
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИССЛЕДОВАНИЯ
Актуальность работы
Актуальность исследований по различным аспектам психической патологии позднего возраста обусловлена рядом причин. Одним из основных факторов, определяющих внимание к исследованиям в этой области, является тенденция к неуклонному увеличению доли пожилых и престарелых в населении экономически развитых и большинства развивающихся стран (Комаров Ф.И. и соавт., 1995; Baker P.M. et al., 1992; Brand D., Nicaise J., 1995; Vojtecbovsky M, 1995; Helmchen H. et al., 1996; Zarit S.H., Edwards A.B., 1996).
Помимо чисто экономических проблем (Lehr LJ., 1993, Gray D.P,, 1994), неуклонное увеличение удельного веса и абсолютной численности пожилых и стариков создает для государства серьезные медицинские проблемы в связи с ростом населения, подверженного наиболее высокому риску развития тех видов психической патологии, которые характерны для позднего возраста (Шахматов Н.Ф., 1993, 1996; Helmchen H. et al., 1996). По мнению многих исследователей, именно в этом возрасте чаще всего появляются новые и хронифицируются имеющиеся соматические заболевания, а также происходят неблагоприятные и часто необратимые перемены в микросоциальной среде (Научный центр психического здоровья, 1994; Михайлова Н.М., 1996; Henderson A.S., 1990; Bergener M. et al., 1992). Адаптация к изменившимся условиям существования представляет серьезную дополнительную нагрузку для псахической сферы стареющего человека. Помимо воздействия таких транскультуральных факторов, население России и других бывших республик СССР в последнее десятилетие подвергается воздействию так называемых социально-экономических и социально-политических факторов, характерных для эпохи реформирования социально-политической системы. Глобальные изменения социально-экономической ситуации, смена привычных жизненных стереотипов и глубокие изменения в сознании общества, переход от жизни ъ стабильном режиме (хотя и с весьма ограниченными возможностями) к эпохе постоянных потрясений, от ощущения социальной защищенности к жизни в агрессивной среде, часто на грани выживания, в наибольшей мере затронули наиболее уязвимые в психологическом и экономическом отношении группы населения, и в первую очередь, пожилых и стариков.
Особый интерес к психическим расстройствам позднего возраста, в частности, к расстройствам непсихотического уровня в значительной мере обусловлен наметившейся в последнее десятилетие тенденцией интенсивного развития внеболъничных форм психиатрической, в том числе геронтопсихиагрической, помощи (Гаврилова С.И.. Михайлова Н.М., 1990; Гурович И.Я. и соавт., 1991; Концевой В.А., Трифонов Е.Г., 1991; Ястребов B.C., 1991; Кабанов ММ, Свердлов Л.С., 1992; Научный центр психического здоровья, 1994; Михайлова Н.М., 1996; Гурович И.Я., 1997; Зозуля Т.В., 1997; Anderson D.N., Philpott R.M, 1991; Gatz M, Smyer MA., 1992).
На этом фоне отчетливо видна потребность в знании реальной распространенности психических расстройств в пожилом возрасте. Использование для этой цели исследований распространенности психических нарушений среди различных контингентов обращающихся за помощью пожилых психически больных не может быть признано адекватным. Низкая обращаемость пожилых психически больных за необходимой психиатрической помощью и недостаток доступных пожилым специализированных психиатрических служб приводит к низкой выявляемое™ психической патологии у пожилых людей (Щирина М.Г. и др., 1975; Гаврилова С.И., 1977, 1980, 1981, 1984; Штернберг Э.Я., Гаврилова СИ., 1978; Григорьевских B.C., 1979, 1992; Научный центр психического здоровья, 1994; Жариков Н.М. и соавт., 1996; Михайлова Н.М., 1996; Сато М, 1973; Bollerap F., 1975; Cooper В., Schwarz R., 1982; Henderson A., 1989). Английские учёные образно называли психические расстройства старости, попавшие в поле зрения психиатров, "видимой частью айсберга" (Кау D. et al, 1964).
Отечественные клинико-эпидемиологические и шщуляционные исследования в геронтопсихиатрии (Щирина М.Г., 1975; Гаврилова С.И., 1977, 1981, 1984, 1987), помимо явной раритетности, проводились в период социально-экономической стабильности в обществе. В этой связи представляется необходимым получение научных данных о возможном влиянии происшедших в последнее десятилетие радикальных социально-экономических преобразований на распространенность психических расстройств (Жариков Н.М. и соавт., 1996).
Целенаправленные исследования такого рода в отечественной геронтопсихиатрии до сих пор не проводились. Результаты же выполненных за рубежом исследований существенно различаются между собой вследствие разнообразия применявшихся методологических подходов, а также из-за социально-психологических и культуральных особенностей изучаемых популяций.
Цель и задачи исследования
Целью исследования являлось установление распространённости психических расстройств в населении старших возрастов, а также роли социально-средовых факторов в их развитии для определения групп пожилого населения с высоким риском по психической патологии и для последующей разработки рекомендаций по её профилактике. В соответствии с целью исследования в работе решались следующие основные задачи:
1. Клинико-эпидемиологическое обследование населения пожилого и старческого возраста, проживающего на территории одного из районов Москвы, где были предварительно созданы организационные условия для проведения такого рода исследования.
2. Анализ популяционной частоты и синдромально-нозологического распределения выявленных форм психической патологии.
3. Анализ динамики показателей болезненности основными формами психической патологии населения пожилого и старческого возраста г.Москвы в условиях изменившейся социально-экономической ситуации.
4. Изучение роли конституционально-личностных и средовых (социально-экономических, микросоциальных, соматических и т.п.) факторов в развитии психической патологии в старости.
5. Разработка инструмента исследования (оценочной шкалы) личностной значимости жизненных событий для лиц пожилого возраста.
6. Изучение с помощью разработанной шкалы роли пережитых жизненных событий в развитии различных форм психической патологии в позднем возрасте.
7. Оценка потребности лиц пожилого возраста, страдающих психическими расстройствами психотического и непсихотического уровня, в психогериатрической помощи.
8. Определение групп высокого риска по развитию психической патологии позднего возраста.
9. Разработка рекомендаций по организации специализированной лечебно-профилактической помощи населению пожилого и старческого возраста.
Научная новизна исследования
Впервые путем сплошного клтшко-эпидемиологического исследования населения пожилого и старческого возраста, проживающего на ограниченной территории Москвы, проведено изучение геронтопсихиатрической болезненности. Получены новые сведения о распространенности в обследованной популяции психических расстройств психотического и непсихотического (субклинического) уровня. Впервые проведен анализ динамики популяционных показателей болезненности основными формами психической патологии в населении пожилого и старческого возраста г.Москвы
в условиях изменившейся социально-экономической ситуации, Впервые результаты систематизированного изучения роли социалъно-средовых факторов в развитии психической патологии в пожилом возрасте базируются на данных популяционного клинико-эпидемиологического исследования. Впервые в отечественной геронтопсихиатрии с помощью разработанной оценочной шкалы личностной значимости жизненных событий для лиц пожилого возраста, проведен анализ влияния пережитых жизненных событий на состояние психического здоровья в позднем возрасте. Впервые на основании данных клшшко-эпвдемиологического исследования репрезентативной группы населения пожилого и старческого возраста выделены факторы риска по развитию психической патологии позднего возраста, выделены группы населения с высоким риском её развития и дана оценка потребности населения в психогериатрической помощи в современных социально-экономических условиях, а также рекомендации по улучшению лечебно-профилактической специализированной помощи пожилым и старикам из групп высокого риска по развитию психической патологии в позднем возрасте.
Практическая значимость работы
Результаты исследования существенно восполняют недостаток сведений о частоте различных форм психической патологии психотического и субклинического уровня среди лиц пожилого и старческого возраста в новых социально-экономических условиях. Данные о распространенности в населении старших возрастов основных форм психической патологии позволят врачам общей практики и врачам-психиатрам оптимизировать диагностический процесс. Полученные данные о вкладе конституционально-личностных и социалъно-средовых факторов в развитие психической патологии позднего возраста позволяют выделить группы пожилых людей с высоким риском по развитию психической патологии для своевременного проведения мероприятий по предотвращению развития у них состояний социальной дезадаптации.
Проведенное исследование позволило более полно оценить потребность лиц пожилого возраста, страдающих психическими расстройствами психотического и непсихотического уровня, в разных видах психогериатрической помощи, что может быть учтено при разработке мероприятий по совершенствованию геронтопсихиатрической помощи.
Реализация (внедрение)
Экспериментальная модель новой формы организации лечебно-профилактической геронтопсихиатрической помощи апробирована в Центре социального обслуживания "Нагатино-Садовники". Ряд положений работы внедрены в городской поликлинике №27 г.Москвы, ПНД №11 г.Москвы, клинической психиатрической больнице №15 г.Москвы и в педагогический процесс кафедры психиатрии РМАПО.
Апробация работы
Основные положения диссертации доложены и обсуждены на выездном Заседании проблемной комиссии "Геронтологическая психиатрия" (Тверь, 1993), на Международной конференции "Старение, депрессия и деменция" (Грац, 1994). на Научно-практической конференции "Расстройства сна и их лечение" (Москва, 1994), на XII съезде психиатров России (Москва, 1995), на VIII Конгрессе Европейского Колледжа нейропсихофармакологии (Венеция, 1995), на I Научно-практической конференции "Болезнь Альцгеймера: достижения в нейробиологии, диагностике и терапии" (Москва, 1996), на X Конгрессе Всемирной психиатрической ассоциации (Мадрид, 1996), на Международной конференции "Реформы службы психического здоровья: проблемы и перспективы" (Москва, 1997), на Научно-практической конференции Теронтопсихиатрия на рубеже XXI века" (Москва, 1997), на Европейском Конгрессе Всемирной психиатрической ассоциации (Женева, 1997), на XI Конгрессе Европейского Колледжа нейропсихофармакологии (Париж, 1998), на Второй Российской конференции "Болезнь Альцгеймера и старение: от нейробиологии к терапии" (Москва, 1999), на IV Международной научно-практической конференции "Пожилой больной. Качество жизни." (Москва, 1999), на XII Конгрессе Европейского Колледжа нейропсихофармакологии (Лондон, 1999), на XIII съезде психиатров России (Москва, 2000), на XI Альцгеймеровской Европейской Конференции (Бухарест, 2001).
Объем и структура работы
Диссертация изложена на 5страницах машинописного текста, включает 42 таблицы и 2 рисунка. Работа состоит из введения, 6 глав (обзор литературы; общая характеристика материала и методов исследования; 4 главы по результатам собственных исследований), заключения, выводов, библиографического указателя (__ источников, из них __ — отечественных, __ — зарубежных).
ХАРАКТЕРИСТИКА МАТЕРИАЛА И МЕТОДОВ ИССЛЕДОВАНИЯ
Для достижения поставленной цели и решения задач исследования сочетано применялись клинико-эпидемиологический, клинико-психопатологический и клинико-катамнестический методы, а для статистической обработки материала использовались методы параметрической и непараметрической статистики.
Исследование проводилось на территории Южного административного округа Москвы, обслуживаемой городской поликлиникой №27. Началу популяционного обследования пожилого населения микрорайона предшествовало создание организационных предпосылок для проведения такого рода исследования. В частности, сотрудниками Отдела по изучению болезни Альцгеймера и ассоциированных с ней расстройств в территориальной поликлинике был организован геронтопсихиатрический кабинет, а на территории микрорайона, где проводилось исследование — кабинет социально-психологической помощи.
Всего, по данным предварительно проведенной переписи пожилого населения, на выбранной для эпидемиологического исследования территории проживало 1165 лиц в возрасте 60 лет и старше.
В целом, население, проживающее на указанной территории, по половозрастному составу было идентично московской популяции соответствующего возраста.
Обследованию пожилого населения предшествовала перепись по домовым книгам лиц в возрасте 60 лет и старте, проживающих на выбранной для эпидемиологического исследования территории.
Каждый включенный в обследуемую выборку человек был обследован исследователем лично (на дому, в поликлинике, кабинете социально-психологической помощи и др.). Данные объективного осмотра дополнялись сведениями из поликлинических амбулаторных карт обследуемых. На стационарных больных информация дополнялась данными из историй болезни. На больных, состоящих на учете в психоневрологическом диспансере, сведения дополнялись информацией, имеющейся в диспансерных картах.
Обследование проводилось с применением метода унифицированной оценки состояния больных по специально разработанной для целей настоящего исследования карте клинико-эпидемиодогического обследования. Карта состояла более чем из 400 вопросов, позволявших фиксировать необходимые социально-демографические, анамнестические и медицинские сведения о больном. Данные субъективного анамнеза дополнялись сведениями, полученными от лиц из ближайшего окружения обследуемых. Особо пристальное внимание в процессе обследования уделялось так называемым жизненным событиям. Исследование личностной значимости жизненных событий проводилось по специально разработанной нами методике.
Для объективизации данных клинического обследования и идентификации различных форм психической патологии позднего возраста применялись широко известные гериатрические и другие психиатрические шкалы: шкала гериатрического психического статуса (Copeland J. et al, 1992), мини тест оценки психического состояния (Folstein М. et ai., 1975), шкала бальной оценки ишемии (Hachinski V. et al., 1975), оценочная шкала депрессии Гамильтона (Salzman С. et a!.. 1979).
Диагностическая оценка исследуемых лиц осуществлялась по их состоянию на момент проведения обследован при выявлении признаков, соответствующих критериям МКБ-10 для диагностики соответствующего заболевания. Сложные в диагностическом отношении случаи оценивались методом консилиума с участием руководителя и других специалистов Отдела по изучению болезни Альцгеймера и ассоциированных с ней расстройств. Для уточнения диагноза в ряде случаев в дальнейшем предпринималось клинико-катамнестическое исследование.
Для минимизации возможного влияния на структуру изучаемой популяции миграционных процессов и смертности исследование проводилось в три этапа. На каждом из этапов обследовалось пожилое население одного из терапевтических участков.
Всего было обследовано 1109 из 1165 жителей в возрасте 60 и старше лет, проживавших на выбранной для эпидемиологического исследования территории. По разным причинам не удалось обследовать 56 человек (4,8%).
Среди обследованных лиц было 799 женщин и 310 мужчин. Соотношение мужчин и женщин равнялось 1:2,6. Почти две трети обследованной популяции (68%) были пожилого возраста (от 60 до 75 лет) и около одной трети (32%) — старческого возраста (75 лет и старше).
При статистической обработке полученных данных использовалась компьютерная программа Statistica 5.O. Применялись методы параметрической и непараметрической статистики (Гланц С., 1999).
РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
Клинико-эпидемиологическое исследование показало, что наиболее тяжелые формы психической патологии — состояния деменции различного генеза — выявляются у 10,4% обследованного населения в возрасте 60 дет и старше. Среди различных причин деменции в пожилом возрасте преобладает болезнь Алъцгеймера с поздним началом (сенильная деменция альцгеймеровского типа) (F00.1). На ее долю приходится почти половина случаев деменции в пожилом возрасте: сенилышй тип болезни Алъцгеймера диагностирован у 4,5% обследованной популяции. В том числе., "мягкая" сенильная деменция альцгеймеровского типа установлена у 2,7%, а клинически выраженная — у 1,8% обследованных лиц из общего населения. Деменция сосудистого генеза (F01) "мягкой" и умеренной степени выраженности диагностирована у 3,4% обследованного населения, в том числе "мягкая" сосудистая деменция установлена у 1,4% обследованных, а умеренная степень сосудистой деменции — у 2% пожилой популяции. Состояния "мягкой" и умеренно выраженной деменции сочетанного (сосудисто-алъцгеймеровского) генеза (F00.2) диагностированы у 0,8%, сложного генеза (F00.2) — у 1,2% и неясного генеза (РОЗ) — у 0,5% обследованных лиц в возрасте 60 лет и старше. Помимо клинически идентифицируемых форм сенильной деменции альцгеймеровского типа еще у 2,8% обследованного населения обнаружены признаки, соответствующие критериям диагностики так называемой сомнительной деменции (F07.8).
Наибольшую по численности группу составили психические расстройства непсихотического уровня, обусловленные церебрально-сосудистой патологией. Органическое эмоционально лабильное (астеническое) расстройство церебрально-сосудистого генеза (F06.6) обнаружено у 24,4% обследованного населения.
Органическое расстройство личности вследствие сочетанного (сосудисто-атрофического) или сложного, преимущественно сосудистого, травматического и алкогольного, повреждения головного мозга, не достигающее степени деменции (F07.8), диагностировано у 3% обследованных пожилых лиц. Отдаленные последствия черепно-мозговой травмы в виде посткоммоционного синдрома (F07.2) установлены у 1,4% обследованных. Еще у 0,3% пожилых лиц органическое расстройство личности отмечалось на фоне эпилепсии (F07.8). У 0,2% обследованной популяции не удалось установить причину легкого органического изменения личности (F07.9).
Эмоционально лабильное (астеническое) расстройство на фоне тяжелого соматического заболевания (F06.6) обнаружено у 0,4% обследованной популяции.
У 2% обследованных выявлены клинические признаки хронического алкоголизма (F10).
Шизофрения (F20) диагностирована у 3,6% обследованной популяции. У 1,4% заболевание достигало уровня психоза и у 2,2% протекало на малопрогредиентном уровне или латентно, т.е. могло быть определено как шизотипическое расстройство (F21). Из 40 выявленных в популяции больных шизофренией 10 человек ранее за психиатрической помощью не обращались, и диагноз им поставлен впервые во время эпидемиологического обследования.
Существенно реже, чем шизофрения, в обследованной популяции диагностировались другие хронические бредовые расстройства (инволюционный параноид) (F22.8) — у 0,7% обследованных.
Согласно результатам проведенного исследования, аффективные расстройства оказались наиболее многочисленной группой среди так называемых функциональных психических нарушений позднего возраста. Аффективные заболевания, преимущественно в форме депрессивных состояний непсихотического уровня (F34), установлены у 11.6% пожилых людей.
Эндогенные аффективные заболевания обнаружены у 3,1% обследованных. Из них у 2,9% заболевание протекало на субклиническом уровне, характеризовавшемся на всем протяжении заболевания монополярным депрессивным типом течения (F34). Диагноз маниакально-депрессивного психоза (F31), протекающего на психотическом уровне, был поставлен у 0,2% обследованной популяции. Эти больные в момент исследования находились в состоянии стойкой ремиссии.
Депрессивные реакции, связанные с воздействием стрессового фактора (F43.21), были диагностированы у 8,5% обследованных лиц в возрасте 60 лет и старте.
Состояние невроза (F4) диагностировано у 1,3% обследованной популяции. У всех этих лиц невротические расстройства появились на фоне етрессогенной ситуации, и на момент обследования клинические проявления заболевания исчерпывались тревогой, ипохондрической и субдепрессивной сим тематикой.
Специфические расстройства личности, достигающие уровня психопатии (F60), обнаружены у 0,5% обследованных. Различные варианты акцентуации личностных черт выявлены у 3,2% обследованной популяции. Хроническое изменение личности после тяжелого стресса (посттравматические стрессовые расстройства) (F62) обнаружено у 4,3% популяции.
Легкая умственная отсталость (F70) установлена у 0,5% обследованных. В процессе обследования у 17% пожилых лиц обнаружены появившиеся в позднем возрасте изолированные нарушения памяти (преимущественно в виде легкой забывчивости), которые отмечались самими обследованными.
Не обнаружено каких-либо психических отклонений у 12,4% из обследованной популяции.
К практически психически здоровым пожилым людям, помимо лиц, не обнаруживавших никаких психических нарушений, также были отнесены пожилые с различными вариантами акцентуации личностных особенностей. Кроме того, принимая во внимание мнение некоторых исследователей (Krai V.A., 1962) о существовании "доброкачественных" (т.е. непрогредиентных) нарушений памяти у пожилых людей, те лица, у которых обнаруживались изолированные нарушения памяти, были также отнесены к группе практически психически здоровых. В общей сложности такие "практически здоровые" лица составили 32,6% обследованной популяции.
Помимо этого, так называемая сомнительная деменция альцгеймеровского типа, органическое расстройство личности вследствие сочетанного, сложного и неясного повреждения головного мозга, не достигающее степени деменции, а также органическое эмоционально лабильное (астеническое) расстройство сосудистого генеза вряд ли могут быть однозначно квалифицированы в рамках той или иной нозологической рубрики. Такие начальные или мало выраженные психические отклонения выявлены у 30,3% обследованных лиц. Эти ранние (по существу доклинические) расстройства целесообразнее выделить в отдельную группу условно патологических состояний — как переходную между здоровьем и болезнью. К этой группе, по-видимому, также относятся и состояния легкой умственной отсталости, выявленные у 0,5% обследованных. В общей сложности психические нарушения, отнесенные к группе условно патологических состояний, обнаружены у 30,8% обследованных лиц, а нозологически очерченные психические расстройства диагностированы у 36.6% обследованных лиц в возрасте 60 лет и старше.
По сравнению с эпидемиологическими данными начала 80-х годов (Гаврилова С.И., 1984), результаты настоящего исследования показали рост болезненности психическими расстройствами почти по всем нозологическим группам московского пожилого населения, при сохранении тенденции к существенному преобладанию в населении старших возрастов органических расстройств над функциональными, которая была установлена в упомянутом выше исследовании.
Результаты настоящего эпидемиологического обследования населения пожилого и старческого возраста свидетельствуют о существенном росте показателей болезненности непсихотическими формами церебрального атеросклероза и психогенными депрессиями непсихотического уровня (р<0,005) во всех старших возрастных группах как мужского, так и женского населения, за исключением мужчин в возрасте 80 лет и старше. Обнаружено также увеличение показателей распространенности шизофрении (р<0,01) как среди мужчин, так и среди женщин в возрасте 60-69 лет, за счет большей частоты латентной шизофрении у мужчин (р<0,05) и психотических форм у женищн (р<0,01). В аналогичной возрастной группе также отмечено увеличение показателей болезненности эндогенными аффективными расстройствами за счет большей частоты выявления циклотимии как у мужчин (р<0,05). так и у женщин (р<0.005). По сравнению с ранее проведенным исследованием, в обследованной популяции реже диагностировалась психопатия среди женщин в возрасте от 60 до 79 лет (р<0,025) и соматогенно обусловленные непсихотические расстройства у мужчин в возрасте 60-69 лет (р<0,05). По остальным формам психической патологии, хотя и отмечено некоторое увеличение показателей их частоты, различия оказались статистически недостоверными (р>0,05).
Таким образом, сравнение данных проведённого в 80-е годы и настоящего исследования свидетельствует о- существенном росте показателей болезненности московского пожилого населения непсихотическими формами церебрально-сосудистой патологии и психогенными аффективными расстройствами. Выросла также частота циклотимии и шизофрении в возрастной группе от 60 до 69 лет.
Дать однозначное объяснение полученным результатам довольно сложно. Многократное увеличение распространенности некоторых видов психической патологии вряд ли можно объяснить только особенностями обследованных выборок, в том числе их относительной количественной ограниченностью либо теми небольшими методологическими различиями, которые отличали эти исследования. Единые диагностические критерии, сходство демографической структуры обследованных выборок, а также обнаруженные в обоих исследованиях аналогичные тенденции поло-возрастного распределения основных групп психической патологии позднего возраста позволяют предположить, что за истекшее с середины 80-х годов десятилетие произошёл реальный рост распространённости некоторых психических расстройств в московской пожилой популяции.,
В ходе исследования было уточнено, какие именно социально-средовые факторы в наибольшей степени влияют на распространенность психических расстройств в пожилом и старческом возрасте. Как и в ранее проведённом исследовании, установлено, что популяционная частота собственно возрастных психических нарушений пожилого возраста обнаруживает четкую связь с возрастом. Распространенность в населении старших возрастов заболеваний, характеризующихся синдромом деменции (в частности, болезни Альцгеймера, сосудистой деменции, сочетанной сосудисто-альцгеймеровской деменции, деменции сложного и неясного генеза), а также частота так называемого инволюционного параноида увеличивается в каждой последующей возрастной группе.
Распространенность в населении старших возрастов эндогенных психических заболеваний, алкоголизма и легких проявлений психоорганического синдрома сложного (преимущественно сосудистого, травматического и алкогольного) генеза, напротив, снижается по мере увеличения возраста. Аналогичная тенденция характеризует и частоту в населении старших возрастов стрессогенных депрессивных реакций, личностных акцентуаций и олигофрении. Отрицательная возрастная динамика популяционной частоты легких проявлений психоорганического синдрома сложного генеза объясняется, скорее всего, неоднородностью этой группы больных. Возможно, часть больных отличается более низкой выживаемостью, у других больных в более старшем возрасте формируется синдром деменции и т.п. Возрастное снижение популяционной частоты хронического алкоголизма обусловлено, скорее всего, меньшей продолжительностью жизни таких больных из-за серьезных соматических осложнений этого психического расстройства. Тенденция к снижению частоты эндогенных заболеваний в самых старших возрастных группах, возможно, в значительной степени обусловлена тем, что к этому возрасту носители гена эндогенной психической патологии в большинстве своем должны были подвергнуться воздействию разнообразных провоцирующих факторов, приводящих к экзацербации этих расстройств. Т.е. с возрастом снижается заболеваемость этой патологией, что и отражается на показателях популяционной болезненности. Нельзя игнорировать и тот факт, что эндогенная психическая патология отрицательно сказывается на продолжительности жизни больных, что также приводит к уменьшению их доли в пожилой популяции (Тиганов А.С. и др., 1999).
Возрастное уменьшение в пожилой популяции частоты стрессогенных депрессивных реакций представляется на первый взгляд несколько неожиданным, учитывая насыщенность повседневной жизни пожилых людей стрессогенными факторами. Вместе с тем, исследование показало, что наибольшая насыщенность стрессогенными факторами в пожилом возрасте приходится на 60-69-летний период жизни с заметным снижением этого показателя в более поздних возрастных периодах. Возможно, лица, дающие такие реакции, либо раньше умирают, либо у них в дальнейшем развиваются другие заболевания, в частности, органическая деменция. Уменьшение частоты олигофрении по мере увеличения возраста, наиболее вероятно., обусловлено институциалшанией и сниженной выживаемостью лиц с наиболее выраженной степенью этого расстройства (Bregman J.D., Harris J.C., 1995). Наиболее приемлемым объяснением снижения популяционной распространенности личностных акцентуаций является тот факт, что значительная часть лиц с акцентуацией личностных особенностей в позднем возрасте может заболеть другими формами психической патологии, и полученные нами результаты в отношении действительной частоты личностных акцентуаций в пожилом возрасте существенно искажены.
Частота динамики психопатий в пожилом населении не зависит от возраста. Нами не обнаружено также заметного влияния возраста на популяционную частоту шизотипического расстройства.
Проведенное исследование подтвердило установленную ранее в исследовании С.И.Гавриловой (1984) связь распространенности ряда форм психической патологии позднего возраста с полом, В частности, отмечена достоверно более высокая -"частота некоторых эндогенных и эндогенно-органических расстройств для женской популяции, в том числе эндогенной аффективной патологии и болезни Альцгеймера. Некоторые психогенные расстройства, такие как неврозы и хроническое изменение личности после тяжелого стресса, также достоверно чаще встречались в женской популяшш, по сравнению с мужской. Роль пола в популяционной распространенности некоторых форм экзогенно-органической патологии — деменции сосудистого генеза и органического эмоционально лабильного (астенического) расстройства церебрально-сосудистого генеза не подтверждена статистически, хотя показатели частоты этого психического расстройства у пожилых женщин были выше, чем у мужчин того же возраста.
Для большинства экзогенно-органических и экзогенных психических расстройств в настоящем исследовании, как и в исследовании С.И.Гавриловой (1984), установлено статистически достоверное их преобладание у пожилых мужчин, по сравнению с женщинами того же возраста. Достоверно чаще в мужской популяции встречались деменция, обусловленная сочетанным воздействием различных факторов (хронического алкоголизма, черепно-мозговой травмы и цереброваскулярного заболевания), и отдаленные последствия черепно-мозговой травмы, в виде посткоммоционного синдрома, а также психические и поведенческие расстройства, обусловленные хроническим алкоголизмом.
Не установлено влияние фактора пола на показатели распространенности в пожилой популяции шизофрении, шизотипического расстройства и инволюционного параноида. Частота в населении старших возрастов пролонгированных депрессивных реакций, связанных с воздействием стрессового фактора, а также психопатии, олигофрении, и так называемой "легкой забывчивости" не обнаруживает статистически достоверной связи с полом. Не обнаружено различий в зависимости от пола и по частоте психического здоровья (отсутствие психической патологии) обследованного населения.
Проведенное исследование обнаружило достоверную корреляцию низкого уровня образования с распространенностью в пожилой популяции следующих видов психической патологии: болезни Альцгеймера. деменции сосудистого генеза, органического расстройства личности сложного генеза, хронического алкоголизма, по сравнению с психически здоровыми лицами из той же популяции. По нашему мнению, влияние уровня образования на психическое здоровье опосредовано многими другими факторами, производными от уровня образования, в частности, такими как профессионально-производственные условия, материально-бытовые условия, образ и качество жизни и т.п.
Наиболее часто в качестве достоверных профессиональных вредностей, коррелирующих с распространенностью психических расстройств в позднем возрасте, выступали следующие: производственный шум, нарушение термального режима и работа с химически вредными веществами. Производственный шум как профессиональная вредность, оказался достоверным фактором риска для болезни Альцгеймера, сочетанной сосудисто-альцгеймеровской деменции и эндогенного аффективного заболевания. Нарушение термального режима коррелирует на уровне статистической достоверности с болезнью Альцгеймера, умеренной и тяжелой формами сосудистой деменции, органическим эмоционально лабильным (астеническим) расстройством церебрально-сосудистого генеза, а также с пролонгированными депрессивными реакциями, связанными с воздействием стрессового фактора, с хроническим изменением личности после тяжелого стресса и наличием изолированных нарушений памяти. Работа с химически вредными веществами установлена как достоверный фактор риска при мягкой деменции альцгеймеровского типа, шизофрении и шизотипическом расстройстве, а также при хроническом изменении личности после тяжелого стресса. Возможная связь между хроническим нарушением термального режима и распространенностью в популяции упомянутых выше органических форм психической патологии объясняется участием сосудистого фактора в патогенезе реакции организма на воздействие экстремальных температур. Пролонгированное воздействие гемодишмических перегрузок может стать патогенетическим фактором (или одним из таких факторов) в развитии упомянутых форм церебральной органической патологии. Что касается пролонгированных депрессивных реакций в связи с воздействием стрессового фактора и хронического изменения личности после тяжелого стресса, то в этом случае экстремальные температурные режимы могут играть роль фактора, снижающего устойчивость головного мозга к воздействию стрессовых ситуаций.
Исследование семейного положения выявило достоверное преобладание вдов/вдовцов среди больных болезнью Альцгеймера, по сравнению с психически здоровыми лицами из той же популяции. Частота лиц, никогда не состоявших в браке, оказалась достоверно более высокой при хроническом алкоголизме, шизофрении и шизотипическом расстройстве, а также инволюционном параноиде. С одной стороны, вдовство можно рассматривать как хроническую стрессовую ситуацию, которая некоторыми исследователями рассматривается в качестве фактора риска по развитию болезни Альцгеймера (Брацун А.Л, 1999). Возможно, наличие супруга в пожилом возрасте и сохранение привычной микросоциальной обстановки не столько предотвращает развитие неиродегенеративных и иных заболеваний, сколько отдаляет момент их клинической манифестации. И напротив, отсутствие семьи у большинства больных хроническим алкоголизмом, шизофренией и шизотиттическим расстройством, а также инволюционным параноидом может быть следствием личностных изменений обусловленных болезнью, или же особенностями преморбидной личности и ранним началом психического заболевания.
Полученные данные свидетельствуют об отсутствии достоверной корреляции между условиями проживания и популяционными показателями распространенности психических расстройств в позднем возрасте. Однако необходимо отметить, что влияние условий проживания, как и некоторых других социальных факторов на частоту психических расстройств в пожилой популяции, оценить трудно из-за сложных причинно-следственных взаимоотношений между проявлениями заболевания и его причиной. Например, частота совместного проживания с детьми пациентов с болезнью Альцгеймера объясняется скорее невозможностью самостоятельного проживания таких больных, а не связью этого фактора с самим заболеванием. Одинокое проживание психопатических личностей также скорее следует рассматривать как следствие этого психического нарушения., а не в качестве его причины.
Психическое здоровье супруга вряд ли можно рассматривать в качестве прямого причинного фактора по отношению к психическим расстройствам позднего возраста. Тем не менее установлено, что хронический алкоголизм супруга (очевидно, как хронический стрессогенный фактор) достоверно коррелирует с распространённостью в позднем возрасте эндогенной аффективной патологии и хронического изменения личности после тяжелого стресса.
Проведенное исследование обнаружило высокую частоту среди лиц с некоторыми видами психических расстройств (в частности, болезни Альцгеймера, сочетанной сосудисто-альцгеймеровской деменции, органического эмоционально лабильного (астенического) расстройства церебрально-сосудистого генеза) гишпараноических черт характера, психической ригидности и тревожной мнительности. Различия по этому показателю с контрольной группой достигали степени статистической достоверности. Отчасти, подтверждено мнение А.У.Тибиловой (1990), что при определенных условиях наиболее высокий риск "полома" психики в позднем возрасте свойственен лицам с ригидными чертами личности.
Установлено, что перенесённая в прошлом черепно-мозговая травма достоверно коррелирует с показателем частоты церебрально-сосудистой патологии, расстройств шизофренического спектра, стрессогенных депрессивных реакций и хронического изменения личности после тяжелого стресса, а также с акцентуацией личностных черт и с изолированными нарушениями памяти. В отличие от данных контролируемого исследования факторов риска при болезни Альцгеймера (Брацун АЛ., 1999) не установлено связи этого фактора с болезнью Алъцгеймера. Возможно, эти расхождения обусловлены различиями в критериях идентификации черепно-мозговой травмы по анамнестическим данным. В настоящем исследовании в анамнезе больных фиксировались только черепно-мозговые травмы, протекающие с потерей сознания, тогда как в исследовании А.Л.Брацун (1999) в качестве факторов риска по болезни Альцгеймера анализировались анамнестические данные о сотрясении мозга без потери сознания.
Более высокий удельный вес инвадидизирующей соматической патологии установлен (на уровне статистической достоверности) практически у всех больных с разными формами психической патологии позднего возраста, по сравнению с группой психически здоровых лиц из той же популяции. Эти данные совпадают с мнением ряда авторов о вкладе соматической патологии в патогенез психических нарушений позднего возраста в качестве декомпенсирующего либо фонового фактора (Тибилова А.У., 1990; Михайлова Н.М., 1996; Sinnott J.D., 1985, Hafner Н, 1986; Katona С., 1994).
В настоящем исследовании установлено, что, помимо упомянутых социально-средовых факторов, существенное влияние на распространенность психических расстройств в пожилом и старческом возрасте оказывают стрессовые жизненные ситуации. Для оценки возможной стрессогенности различных жизненных событий в рамках исследования была разработана оценочная шкала их личностной значимости. Она основана на изучении мнения обследованного пожилого населения о "нежелательности" тех или иных жизненных событий. Наибольшие оценки по стрессогенной значимости получили жизненные события, обобщающим признаком которых является фактор утраты, а также события, которые несут угрозу личному или семейному благополучию, в частности, факт супружеской неверности. Высокие оценки по негативной личностной значимости получили такие жизненные события, как утрата способности к самообслуживанию, а также болезнь ближайших родственников. По данным проведённого исследования, стрессогенность жизненных событий., связанных с трудовой деятельностью, в том числе и уход на пенсию, оказалась незначительной для лиц пожилого и старческого возраста. Обнаружено, что на оценку значимости пережитых жизненных событий существенное влияние оказывает фактор пола. Для мужчин пожилого возраста наиболее стрессогенным жизненным событием является смерть супруги. Вторым по стрессогенности жизненным событием пожилые мужчины признали факт супружеской неверности в прошлом, превышающий по своей значимости смерть ребенка. Среди пожилых женщин наиболее высокие оценки как стрессогенные факторы получили смерть ребенка, а затем смерть супруга.
Для анализа возможной связи жизненных событий с популяционной частотой психических расстройств было проведено сравнительное изучение представленноети стрессогенных событий у больных с разными формами психической патологии и среди здоровых лиц того же возраста из обследованной популяции (контрольная группа). Для объективизации оценки жизненных событий в упомянутых группах вычисляли "групповой показатель насыщенности жизненными событиями". С этой целью частоту встречаемости в группе каждого жизненного события умножали на оценку его значимости по шкале жизненных событий и полученные результаты суммировали. Величина этого показателя зависела от типа жизненных событий и их частоты в течение жизни, а также от численности исследуемых групп. Для удобства анализа и сравнения полученных результатов во всех исследованных группах, было введено понятие "коэффициент насыщенности жизненными событиями". Для его определения "групповой показатель насыщенности жизненными событиями" делили на число лиц, включенных в каждую исследуемую группу. "Коэффициент насыщенности жизненными событиями" представляет собой среднюю суммарную оценку отрицательных событий в баллах на одного больного при той или иной психической патологии.
Статистический анализ позволял оценить достоверность различий между "групповым показателем насыщенности жизненными событиями" в разных возрастных периодах при различных видах психической патологии и аналогичным показателем для контрольной группы соответствующего возраста.
Вне рамок упомянутой шкалы отдельному анализу подвергнут такой фактор, как наличие "чувства одиночества" у обследуемого, которое оценивалось по опроснику "Гериатрический психический статус" (GMS) (Copeland J. et al., 1992), включавшего признание обследуемым испытываемого им чувства одиночества и невозможности избавиться от него, чувство угнетенности одиночеством, а также тревогу о будущем одиночестве.
Оценка достоверности статистических различий между частотой чувства одиночества у здоровых и в группах больных с различными психическими нарушениями производилась путем сравнения величины этих показателей в соответствующих группах больных и в контрольной группе.
Проведенный анализ свидетельствует о статистически достоверной корреляции группового показателя и индивидуального коэффициента насыщенности жизненными событиями с популяционной частотой ряда психических расстройств пожилого и старческого возраста, в частности, с распространенностью органического эмоционально лабильного (астенического) расстройства церебрально-сосудистого генеза, эндогенных аффективных заболеваний, пролонгированных депрессивных реакций в связи с воздействием стрессового фактора, а также хронического изменения личности после тяжелого стресса. Исследованные количественные характеристики жизненных событий (групповой показатель и коэффициент насыщенности етрессогенными жизненными событиями),, при этих психических нарушениях в 1,4 и более раза превышали аналогичные показатели для контрольной группы. В частности, коэффициент насыщенности етрессогенными жизненными событиями на момент обследования при органическом эмоционально лабильном (астеническом) расстройстве церебрально-сосудистого генеза равнялся 71 баллу, при эндогенных аффективных заболеваниях — 81 баллу, при пролонгированных депрессивных реакциях на стресс и при хроническом изменении личности после тяжелого стресса — 76 баллам. Соответствующий показатель для контрольной группы составил 52 балла.
При неврозе, органическом расстройстве личности сложного (сосудистого, травматического и алкогольного) генеза, не достигающем степени деменции, а также при психических и поведенческих расстройствах в результате употребления алкоголя и при расстройствах шизофренического круга (т.е. шизофрении и шизотипическом расстройстве) насыщенность етрессогенными жизненными событиями превышала аналогичные показатели для контрольной группы в 1,2-1,4 раза, хотя различия с контрольной группой в этих случаях не достигали уровня статистической достоверности.
Для некоторых психических расстройств, выявленных в пожилой популяции (в частности, при отдаленных последствиях черепно-мозговой травмы, инволюционном параноиде, изолированных нарушениях памяти, психопатии и легкой умственной отсталости), насыщенность етрессогенными жизненными событиями оказалась на уровне (или даже ниже), соответствующих показателей для контрольной группы.
Полученные данные позволяют рассматривать наличие чувства одиночества у пожилого человека как неспецифический стрессогенный фактор для большинства форм психической патологии позднего возраста, в частности для "мягких" форм деменции и органического эмоционально лабильного
(астенического) расстройства разного генеза, для шизофрении и шизотипического расстройства, а также для инволюционного параноида, эндогенных аффективных заболеваний, пролонгированных стрессогенных депрессивных реакций и хронического изменения личности после тяжелого стресса, неврозов, психопатий, акцентуаций личностных черт и изолированных нарушений памяти.
Полученные в ходе исследования данные позволяют утверждать, что имеются существенные различия в кумуляции стрессогенных жизненных событий при разных типах психической патологии позднего возраста. Поскольку распространенность в пожилой популяции ряда психических расстройств статистически достоверно коррелирует с насыщенностью стрессогенньши жизненными событиями, можно ожидать, что возрастание насыщенности етрессогенными факторами должно, в первую очередь, отразиться на популяционной частоте тех психических нарушений, при которых тенденция к накоплению стрессогенных жизненных событий выражена в наибольшей степени. В то же время распространенность в популяции расстройств, для которых установлена низкая кумуляция стрессогенных факторов, в тех же условиях, по-видимому, останется относительно неизменной. Как показали данные настоящего исследования, наиболее существенно за минувшее десятилетие выросли показатели болезненности непсихотическими формами церебрального атеросклероза, психогенными депрессиями непсихотического уровня и эндогенными аффективными расстройствами, т.е. именно теми видами психических расстройств, для которых была установлена наиболее высокая насыщенность стрессогенными жизненными событиями. За тот же временной промежуток в меньшей мере увеличились показатели распространенности в обследованной популяции тех психических расстройств, при которых насыщенность стрессогеннъши жизненными событиями не превышала (или превышала незначительно) соответствующий общепопуляционный показатель для пожилого населения. В частности, к таким расстройствам относится шизофрения. Что касается тех видов психической патологии, для которых установлен низкий показатель насыщенности стрессогенными жизненными событиями (в частности, речь идёт о психопатиях и соматогенно обусловленных непсихотических расстройствах), то в отношении таких расстройств отмечено даже некоторое снижение показателей их частоты в настоящем исследовании, по сравнению с данными десятилетней давности. Эти данные подтверждают предположение о том, что рост распространенности некоторых видов психогериатрической патологии за последнее десятилетие может быть обусловлен увеличением числа стрессогенных факторов в повседневной жизни пожилых людей. Несомненно, выдвинутая нами гипотеза о корреляции распространённости некоторых видов психических расстройств с частотой стрессогенных факторов нуждается в дополнительной проверке посредством проведения проспективных популяционных клинико-эпидемиологических исследований.
Результаты выполненного исследования позволяют (хотя и с определенной долей осторожности) выделить группы пожилых людей, которые в позднем возрасте подвержены наибольшему риску развития различных форм психической патологии.
Основываясь на обнаруженных корреляциях между частотой психической патологии в пожилой популяции и некоторыми социально-демографическими факторами, к группе риска по развитию психических заболеваний, сопровождающихся развитием синдрома деменнии. должны быть отнесены лица из наиболее старших возрастных групп населения, в большей мере женщины, нежели мужчины (за исключением деменций сложного и неясного генеза, чаще встречавшихся у мужчин), лица с низким уровнем образования, работавшие ранее на вредном производстве (с высоким уровнем производственного шума и нарушениями термального режима), чаще вдовы, чем проживающие в браке, с чертами гипопараноичности и психической ригидности в структуре личности, с выраженным чувством одиночества и инвалидизирующими соматическими заболеваниями, а также лица с секундарными случаями деменций в семьях.
Отнесение к группе риска по легкому психоорганическому синдрому различного генеза ограничивается следующими признаками: производственные вредности в анамнезе (в частности, нарушение термального режима), эмоциональная лабильность, тревожная мнительность, психическая ригидность или черты гипопараноичности в структуре преморбидной личности, а также при наличии в анамнезе черепно-мозговых травм с признаками сотрясения мозга и с потерей сознания.
Группу риска по развитию отдаленных последствий черепно-мозговой травмы (посткоммоционный синдром) составляют мужчины с чертами гипопараноичности и психической ригидности.
Риск развития хронического алкоголизма наиболее высок у мужчин с низким уровнем образования, отсутствием семьи, эксплозивностью в характере и алкоголизмом родителей.
Для шизофрении и шизотипического расстройства факторами риска являются профессиональные вредности (контакт с химическими веществами), присутствие семейной неустроенности, черт тревожной мнительности, гипопараноичности, эмоциональной лабильности, эксплозивное и/или сензитивности в структуре преморбидной личности, перенесенная черепно-мозговая травма с потерей сознания, наличие инвалидизирующей соматической патологии, чувства одиночества, высокая насыщенность отрицательными жизненными событиями и случаи шизофрении у ближайших родственников.
Риск развития других хронических бредовых расстройств (инволюционного параноида) выше в старческом, чем пожилом возрасте, при семейной неустроенности и наличии в характере черт гипопараноичности и психической ригидности, а также если один из родителей страдал деменцией позднего возраста.
Группу риска по развитию эндогенных аффективных заболеваний составляют женщины, подвергавшиеся профессиональной вредности в виде производственного шума, имеющие мужа, страдающего хроническим алкоголизмом, при наличии в личностной структуре черт тревожной мнительности, сензитивности, эмоциональной лабильности и гипопараноичности, при высокой насыщенности дастрессовыми жизненными событиями и наличии чувства одиночества, а также при семейной отягощенности аналогичными заболеваниями (болезнь одного из родителей).
Для пролонгированных депрессивных реакций, связанных с воздействием стрессового фактора, риск развития возрастает при наличии в анамнезе производственной вредности в виде нарушения термального режима, при наличии в структуре преморбидной личности черт сензитивности, тревожной мнительности, эмоциональной лабильности и/или шизоидности, в присутствии инвалидизирующей соматической патологии и чувства одиночества, а также при высокой насыщенности стрессогенными жизненными событиями.
К группе риска по развитию неврозов относятся женщины с чертами тревожной мнительности в характере, с накоплением отрицательно окрашенных жизненных событий и чувством одиночества.
Группу риска по развитию хронического изменения личности после тяжелого стресса составляют женщины, подвергавшиеся производственным вредностям (контакт с химическими веществами и нарушения термального режима), супруги лиц. страдающих хроническим алкоголизмом. Факторами риска являются также сензитивные, тревожно мнительные и эмоционально лабильные особенности характера, черепно-мозговая травма с потерей сознания в анамнезе, соматическое неблагополучие, накопление в течение жизни дистрессовых событий и наличие чувства одиночества.
Группу риска по развитию изолированных нарушений памяти составляют лица с наличием в анамнезе профессиональной вредности в виде нарушения термального режима, черт эмоциональной лабильности, тревожной мнительности и психической ригидности в структуре личности, а также при высокой насыщенности отрицательными жизненными событиями и чувстве одиночества.
Таким образом, к числу наиболее важных факторов, коррелирующих с показателями распространенности в позднем возрасте психических нарушений, могут быть отнесены возраст, пол, уровень образования, профессиональные вредности, семейное положение, условия совместного проживания, состояние соматического здоровья, черепно-мозговые травмы в анамнезе, некоторые характерологические особенности, насыщенность отрицательными жизненными событиями, чувство одиночества и наследственность.
Современные знания об этиопатогенезе большинства психических расстройств не позволяют разработать меры их первичной профилактики. Тем не менее меры вторичной и третичной профилактики в психиатрии достаточно эффективны (Ануфриев А.К., 1987). Перечисленные выше факторы, коррелирующие с распространенностью психической патологии в пожилой популяции и предположительно способствующие её развитию, условно могут быть разделены на три группы в зависимости от возможности воздействия на них профилактическими мероприятиями разного рода.
К первой группе факторов следует отнести возраст, пол и семейную отягощенность психическими заболеваниями. Коррекционно-профидактическое воздействие на эти факторы вряд ли возможно даже в отдалённой перспективе.
Вторую группу факторов, по нашему мнению, составляют характерологические особенности, уровень образования, профессиональные вредности, черепно-мозговые травмы в анамнезе и насыщенность отрицательными жизненными событиями. В отличие от факторов предыдущей группы, они не столь фатальны, хотя формирование перечисленных факторов происходит задолго до экзацербации в позднем возрасте психических нарушений и по этой причине их коррекция у пожилых людей вряд ли возможна. Вероятность осознанного положительного воздействия на эти факторы в процессе жизни различна. Сознательное формирование характера проблематично, черепно-мозговые травмы, за редким исключением, носят случайный характер. Уровень образования и контакт с профессиональными вредностями в большей мере, чем остальные факторы из этой группы, являются результатом личного выбора. Насыщенность жизни отрицательными событиями в какой-то мере можно рассматривать как результат сочетания случайных событий с личностными и общественно-культуральными особенностями. Большинство отрицательных жизненных событий, при всей их случайности, являются неотъемлемой составляющей самой жизни. Из наиболее значимых стрессогенных ситуаций, лишь незначительное их число обусловлено личностным выбором. Вместе с тем, при всей неизбежности жизненных отрицательных событий существует принципиальная возможность смягчить их последующее нежелательное влияние на психическое здоровье индивидуума. Выше была показана важность величины "коэффициента насыщенности жизненными событиями", как одного из факторов, влияющих на популяционную частоту ряда психических расстройств. Так как снизить насыщенность жизненными событиями нереально, необходимые усилия должны быть направлены на уменьшение личностной значимости стрессогенной ситуации посредством адекватных психотерапевтических и/или медикаментозных мероприятий. К наиболее распространенным средствам, снижающим уровень стрессогенности тех или иных жизненных событий, можно отнести алкоголь, седативные средства (прежде всего препараты растительного происхождения — из пустырника, корня валерианы и других растений) и транквилизаторы. По видимому, употребление этих веществ в стрессогенных ситуациях не лишено смысла, при том, что неадекватность употребления как транквилизаторов, так и алкоголя представляет серьёзную проблему. Принщшиально иной подход лежит в основе употребления при дистрессовых ситуациях психостимуляторов, в первую очередь средств природного (растительного и животного) происхождения, которые повышают выносливость при физических и психических нагрузках, малотоксичны, и обычно хорошо переносятся лицами пожилого возраста.
К третьей группе факторов, с нашей точки зрения, можно причислить семейное положение, условия проживания, состояние соматического здоровья и чувство одиночества. В отличие от факторов, представленных в двух предыдущих группах, имеется гипотетическая возможность их коррекции даже в пожилом возрасте. Изменение этих факторов в благоприятную для пожилого человека сторону невозможно не только без его личного участия, но и без активного вовлечения в этот процесс лиц из ближайшего окружения пожилых людей, а также медицинских и социальных служб. Без такой кооперации усилий, очевидные и неотложные требования обязательного наблюдения за соматическим состоянием пожилых больных (и при необходимости — лечения), культивирования у пожилых людей активного мировоззрения и образа жизни и обеспечения оптимального для них уровня социально-психологической поддержки останутся чисто декларативными.
Исходя из полученных данных о распространенности различных форм психической патологии в населении пожилого возраста, проживающего на территории одного из районов Москвы, получена возможность реально оценить потребность населения старших возрастов в разных видах психиатрической помощи в настоящее время.
Результаты настоящего исследования свидетельствуют о том, что из выявленных в обследованной популяции пожилых больных с различными психическими нарушениями в специализированной геронтопсихиатрической помощи не нуждались лица с различными вариантами акцентуации личностных особенностей, с лёгкой умственной отсталостью, с изолированными нарушениями памяти, а больные с начальными психическими проявлениями церебрально-сосудистой патологии в большинстве своем могут получать адекватную помощь у невропатолога. Таким образом, в тех или иных видах специализированной геронтопсихиатрической помощи на момент проведения исследования нуждались 42,5% обследованной популяции (471 человек). Результаты проведенного исследования свидетельствуют о том, что 3,5% обследованного населения получали специализированную психиатрическую помощь в условиях диспансера, 4% обследованных один или более раз в течение жизни стационировались в психиатрические больницы, а 5% обследованных пожилых людей получали необходимую им специализированную помощь в форме однократных консультаций, кратковременного лечения или более продолжительной терапии в геронтопсихиатрическом кабинете поликлиники. Однако 90,7% населения с состояниями демеиции, 30.4% с психозами и 86.1% с непсихотическими расстройствами не получали до момента обследования не только адекватной терапии, но и диагностической квалификации. Практически все обследованные больные пожилого возраста с непсихотическим уровнем психической патологии оставались вне поля зрения психиатров психиатрических стационаров и диспансеров.
Однако необходимо учитывать, что даже относительная доступность геронтопсихиатрической помощи не приводит к полному охвату всех нуждающихся в ней больных. Это подтверждается следующим фактом. В процессе эпидемиологического обследования всем нуждающимся была предложена психиатрическая помощь, однако в дальнейшем, к психиатру обратилось всего лишь 10% из тех, кому такая помощь была рекомендована. Мотивы отказа от предложенной помощи в нашем исследовании довольно типичны: а) твердое убеждение в том, что имеющиеся психические отклонения неизбежный спутник старости и в лечении не нуждаются; этому благоприятствует высокая толерантность населения к психическим нарушениям у лиц пожилого возраста; б) отрицательный опыт лечения у интернистов и отсутствие веры в успешность лечения у врача другой специальности; в) предпочтительность обращения к интернистам (при понимании того, что заболевание связано с расстройством психики) из-за опасения, что лечение у психиатра отразится на межперсональных отношениях в семье или ближайшем окружении.
Как известно, для оказания социальной и материальной помощи одиноким и малоимущим пожилым людям несколько лет назад в Москве была создана и в настоящее время функционирует сеть муниципальных Центров социального обслуживания. Учитывая то обстоятельство, что большая часть нуждающихся в психиатрической помощи пожилых и стариков не обращается в уже существующие внебольничные геронтопсихиатрические службы (геронтопсихиатрические кабинеты диспансеров и территориальных поликлиник), а также в целях максимального приближения геронтопсихиатрической помощи к населению мы попытались создать модель внебольничной геронтопсихиатрической помощи, интегрированную с территориальной службой социального обслуживания.
Проведенное исследование свидетельствует о том, что даже при наличии кабинетов психогериатрической помощи в районном психоневрологическом диспансере и территориальной поликлинике большинство посетителей Центра социального обслуживания не обращались ранее к специалистам по поводу имеющихся у них психических расстройств, хотя, по проведённой нами оценке, нуждались в специализированной лечебной и профилактической помощи для коррекции психических нарушений и предупреждения развития более тяжелых форм психической патологии. Необходимость организации специашзированной консультативно-диагностической, психологической и лечебно-профилактической помощи (в форме регулярных консультаций геронтопсихиатра и организации групп психологической поддержки) в муниципальных центрах социального обслуживания определяется тем, что пожилые, посещающие эти центры, принадлежат к группе высокого риска по развитию психической патологии позднего возраста.
Результаты исследования свидетельствуют о том, что одним из необходимых условий повышения эффективности геронгопсихиатрической помощи является изменение укоренившихся в обществе стереотипов в отношении состояния психического здоровья в пожилом и старческом возрасте. Очевидно, что для решения этой задачи необходима консолидация усилий индивидуума, семьи, общества и государства. Вместе с тем, Комитет экспертов ВОЗ по проблеме здоровья пожилых (1992) считает, что многие меры направленные на укрепление здоровья пожилых целесообразнее адресовать лицам более молодого возраста, так как это позволило бы им встретить старость, в большей мере сохранив здоровье.
ВЫВОДЫ
1. Клинико-эпидемиологическое исследование, проведённое методом сплошного обследования населения пожилого возраста, проживающего на ограниченной территории Москвы, позволило установить показатели болезненности различными формами психической патологии для лиц в возрасте 60 лет и старше, в том числе, в зависимости от пола и возраста.
1.1. Не обнаружено каких-либо психических отклонений на момент осмотра только у 12,4% обследованной популяции. Кроме того, как практически психически здоровые (32,6%) были квалифицированы лица пожилого возраста с различными вариантами акцентуации личностных особенностей, а также пожилые люди, у которых обнаруживались изолированные нарушения памяти. Как условно патологические состояния (т.е. состояния переходные между здоровьем и болезнью) были квалифицированы случаи так называемой сомнительной деменции альцгеймеровского генеза, органического расстройства личности (церебрально-сосудистого, сочетанного, сложного или неясного генеза), не достигающие степени деменции, а также легкая умственная отсталость. Психические нарушения, отнесённые к группе условно патологических состояний, обнаружены у 30,8% обследованных лиц.
1.2. Явные психические нарушения разного уровня и нозологической принадлежности (без учёта условно патологических состояний) были выявлены у 36,6% обследованных, в том числе у 6,1% обследованной популяции установлены психотические состояния, т.е. собственно психозы и состояния органического слабоумия. Психическая патология непсихотического уровня, включающая начальные проявления собственно возрастных церебральных процессов, латентные и мягкие формы эндогенных заболеваний, а также состояния длительной ремиссии при этих расстройствах, диагностирована у 30,5% обследованных лиц.
2. Сравнение полученных в настоящем исследовании показателей болезненности психическими расстройствами с соответствующими показателями сопоставимого по методологическим подходам популяционного исследования, проведенного в начале 80-х годов, позволило определить основные тенденции динамики показателей распространенности психических заболеваний в населении старших возрастов за минувшее десятилетие.
2.1. Установлен рост показателей болезненности психическими расстройствами почти по всем нозологическим группам. Вместе с тем. так же, как и в выполненном ранее исследовании, установлена тенденция к существенному преобладанию в населении старших возрастов органических психических расстройств над функциональными и психических нарушений непсихотического уровня над психотическими психическими расстройствами. Кроме того, оказались сходными и основные закономерности поло-возрастного распределения психической патологии позднего возраста.
2.2. Наиболее существенно выросли показатели болезненности психическими нарушениями непсихотического уровня, обусловленными церебральным атеросклерозом, а также психогенными депрессиями непсихотического уровня.
2.3. В целом, хроногенная динамика показателей болезненности в сторону их роста обнаружена только в отношении непсихотических форм психической патологии, тогда как частота психотических расстройств осталась относительно неизменной.
3. Изучение возможной взаимосвязи показателей распространенности психической патологии позднего возраста с различными социально-средовыми факторами показало, что к числу наиболее важных факторов, достоверно коррелирующих с показателями болезненности психическими расстройствами у пожилых и старых людей, могут быть отнесены возраст, пол, уровень образования, некоторые профессиональные вредности, семейное положение, условия проживания, состояние соматического здоровья, черепно-мозговые травмы в анамнезе, некоторые характерологические особенности, насыщенность отрицательными жизненными событиями и наследственность.
4. Установлена достоверная корреляция между показателями распространенности психической патологии в позднем возрасте и наличием в анамнезе стрессогенных жизненных ситуаций (изучение личностной значимости последних проводилось с применением оценочной шкалы личностной значимости жизненных событий, специально разработанной для целей настоящего исследования).
4.1. Установлено, что наибольшую стрессогенную значимость для обследованной популяции имеют жизненные события, сопряженные с фактором утраты, а также с угрозой личному или семейному благополучию. Обнаружено, что на оценку значимости пережитых жизненных событий существенное влияние оказывает фактор пола.
4.2. Проведенный анализ свидетельствует о статистически достоверной корреляции между количественными параметрами стрессогенных жизненных событий (групповой показатель и индивидуальный коэффициент насыщенности стрессогенными жизненными событиями) и распространенностью в пожилом и старческом возрасте следующих психических расстройств: органического эмоционально лабильного (астенического) расстройства церебрально-сосудистого генеза, эндогенных аффективных заболеваний, пролонгированных депрессивных реакций, связанных с воздействием стрессового фактора, и хронического изменения личности после тяжелого стресса. Таким образом, указанная корреляция выявляется именно при тех видах психической патологии, частота которых в московской пожилой популяции наиболее существенно возросла за минувшее десятилетие.
4.3. Результаты проведенного исследования позволяют рассматривать чувство одиночества, переживаемое пожилым человеком, в качестве неспецифического стрессогенного фактора или показателя психологического неблагополучия. Этот фактор коррелирует с величиной показателей болезненности собственно возрастными психическими расстройствами, шизофренией и шизотипическим расстройством, инволюционным параноидом, эндогенными аффективными заболеваниями, пролонгированными стрессогенными депрессивными реакциями, хроническим изменением личности после тяжелого стресса, неврозами, психопатиями, акцентуацией личностных черт и изолированными нарушениями памяти.
5. Проведенное клинико-эпидемиологическое исследование позволило выделить группы пожилых людей, наиболее подверженных риску развития различных форм психической патологии в пожилом и старческом возрасте. В частности, к группе риска по развитию синдрома деменции могут быть отнесены лица наиболее пожилого возраста (80 лет и старше), в большей мере женщины (за исключением деменции сложного и неясного генеза, чаще встречающихся у мужчин), пожилые с низким уровнем образования и с профессиональными вредностями (производственный шум и нарушения термального режима) в анамнезе, чаще вдовы и вдовцы, чем проживающие в браке, лица с гипопараноическими чертами или психической ригидностью в структуре преморбидной личности, пожилые, имеющие выраженное чувство одиночества и инвалидизирующие соматические заболевания, а также при наличии секундарных случаев деменции в семьях.
6. По степени возможной эффективности психокоррекционного воздействия социально-средовые факторы условно могут быть разделены на три группы. К группе факторов, коррекция которых принципиально невозможна, относятся возраст, пол и наследственная отягощенность. Вторую группу составляют факторы, коррекция которых возможна в течение жизни, но практически нереальна по достижении пожилого возраста. К их числу относятся: особенности структуры личности, уровень образования, профессиональные вредности, перенесённые черепно-мозговые травмы и насыщенность отрицательными жизненными событиями. Третью группу составляют факторы, коррекция которых (по крайней мере, частичная) возможна даже в пожилом возрасте, в частности, речь идёт о семейной неустроенности, состоянии соматического здоровья и переживании чувства одиночества.
7. Проведенное исследование позволило установить, что в тех или иных видах специализированной геронтопсихиатрической помощи нуждается 42,5% обследованного пожилого населения. При этом, на момент исследования реально получали специализированную психиатрическую помощь преимущественно больные с психотическими расстройствами (69,6% от всех выявленных больных с этой патологией), тогда как большинство пациентов с непсихотическим уровнем психической патологии и условно патологическими состояниями (86,1%), а также страдающие деменцией (90,7%), оставались вне поля зрения психиатрических служб.
7.1. Проведённое клинико-психопатологическое исследование контингента лиц, обращающихся в территориальный Центр социального обслуживания, показало целесообразность развёртывания службы внебольничной геронтопсихиатрической помощи, интегрированной в территориальную службу социальной помощи (в рамках территориального Центра социального обслуживания), поскольку в таких центрах концентрируются лица пожилого и старческого возраста с наиболее высоким риском развития психической патологии (одинокие, малообеспеченные, инвалиды по соматическому заболеванию).
СПИСОК РАБОТ, ОПУБЛИКОВАННЫХ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ
1. Клинико-генетические исследования деменций альцгеймеровского типа/УВестн. РАМН. — 1992. — № 8. — С, 31-33 (в соавт. с В.И.Трубниковым, Т.М.Сиряченко. Н.И.Воскресенской, Г.М.Ченцовой).
2. Лонгитудинальные подходы к проблеме клинической гетерогенности деменций альцгеймеровского типа//Вестн. РАМН. — 1992. — № 8. — С. 25-31 (в соавт. с С.И.Гавриловой, А.Ф.Изнаком, Н.К.Корсаковой и др.).
3. ЭЭГ-картирование при деменциях альцгеймеровского типа//Вестн. РАМН. — 1992. — №8. — С. 39-41 (в соавт. с А.Ф.Изнаком, С.И.Гавриловой, Н.В.Чаяновым и др.).
4. Гетерогенность деменций альцгеймеровского типа: клинико-морфометрические сопоставления/УСоциальная и клиническая психиатрия. —
1994. — № 4. — С. 6-15 (в соавт. с С.И.Гавриловой, И.В.Колыхаловым, С.Б.Вавиловым и др.).
5. Применение имована в амбулаторной геронтопсихиатрической практике/УРасстройства сна/Под ред. Ю.А.Александровского, А.М.Вейна. — С.-Петербург: Мед, Информ. Агенство., 1995. — С. 134-149 (в соавт. с С.И.Гавриловой, Н.М.Михайловой).
6. Эпидемиологические аспекты проблемы болезни Альцгеймера и других деменций позднего возраста//ХП съезд психиатров России: Материалы съезда. —М., 1995. —С. 424-425 (в соавт. с С.И.Гавриловой, А.Л.Брацун).
7. Акатинол мемантин модулятор глютаматергической системы в лечении деменций альцгеймеровского типа/УСоциальная и клиническая психиатрия. —
1995. — Т. 5, № 2. — С. 78-89 (в соавт. с С.И.Гавриловой, И.В.Колыхаловым, Н.Д.Селезневой и др.).
8. Лечебно-профилактическая помощь пожилым больным с начальными формами деменций в Муниципальном центре социальной помощи территориального округа "Нагатино-Садовники"//Болезнъ Альцгеймера: достижения и проблемы. — Тезисы докладов научно-практической конференции 26-27 сентября 1996 г., Москва. — М., 1996. — С. 36-37 (в соавт. с О.Н.Соколовой, И.В.Колыхаловым, И.Ф.Рощинойидр.).
9. Модификация оценочной шкалы жизненных событий для применения в геронтопсихиатрической практике/УСовременные проблемы пограничных и аддиктивных состояний: Материалы конференции/Под ред. В.Я.Семке. — Томск, 1996. — С.44-45,
10. Депрессивные расстройства при деменциях альцгеймеровского типа: прогноз когнитивной терапии/ТГеронтопсихиатрия на рубеже XXI века (современное состояние и перспективы развития). — Тезисы докладов научно-практической конференции 25-26 сентября 1997, Москва. — М., 1997. — С. 56-57 (в соавт. с Н.Д.Селезневой. И.В.Колыхаловым, Г.А.Жариковым и др.).
11.Динамика показателей распространенности психических расстройств в населении пожилого и старческого возраста (по данным клинико-эпидемиологических исследований населения старших возрастов на ограниченной территории Москвы)//Реформы службы психического здоровья: проблемы и перспективы: Материалы международной конференции 21-22 октября 1997 г., Москва, 1997/Подред. В.С.Ястребова, В.Г.Ротштейна. —М., 1997. —С. 181-189 (в соавт. с С.И.Гавриловой).
12.Личностная значимость пережитых жизненных событий для лиц пожилого и старческого возраста (по данным клинико-эпидемиологического исследования населения старших возрастов, проживающего на ограниченной территории Москвы)//Социальная и клиническая психиатрия. — 1997, — Т. 7, №3. —С. 15-20.
13.Роль некоторых социально-психологических факторов в развитии пограничных (субклинических) форм психической патологии позднего возраста (по данным клинико-эпидемиологического исследования населения старших возрастов на ограниченной территории Москвы)//Геронтопсихиатрия на рубеже XXI века (современное состояние и перспективы развития). — Тезисы докладов научно-практической конференции 25-26 сентября 1997, Москва. — М., 1997. — С. 26-27.
14.Лечебно-профилактическая психиатрическая помощь пожилым в Муниципальном центре социальной помощи // Социальная и клиническая психиатрия. — 1998. — Т. 8, № 3. — С. 73-77 (в соавт. с О.Н.Соколовой, И.В.Колыхаловьш, И.Ф.Рощиной и др.).
15.Генотип АроЕ у больных болезнью Алъцгеймера и качество терапевтического ответа на ингибитор ацетилхолинэстеразы амиридин/УБолезнь Альцгеймера и старение: от нейробиологии к терапии: Материалы Второй Российской конференции 18-20 октября 1999 г., Москва. — М., 1999. — С. 86-89 (в соавт. с Н.Д.Селезневой, С.ИТавриловой, Е.И.Рогаевым и др.).
16.«Жизненные события» и распространенность аффективных расстройств в населении старших возрастов (клинико-эпидемиологическое исследование)//Болезнь Альцгеймера и старение: от нейробиологии к терапии: Материалы Второй Российской конференции 18-20 октября 1999 г., Москва. — М., 1999. —- С. 148-149.
17.Клинические предикторы терапевтического ответа на холинергическую терапию при болезни АльцгеймераУ/Болезнь Альцгеймера и старение: от нейробиологии к терапии: Материалы Второй Российской конференции 18-20 октября 1999 г., Москва. — М., 1999. — С. 105-107 (в соавт. с Н.Д.Селезневой, ИВ.Колыхаловым, Г.А.Жариковым и др.).
18. Распространенность и факторы риска развития деменций альцгеймеровского типаУУБолезнь Альцгеймера и старение: от нейробиологии к терапии: Материалы Второй Российской конференции 18-20 октября 1999 г., Москва. — М„ 1999. — С. 52-58 (в соавт. с А.Л.Брацун).
19. Двойное слепое плацебо-контролируемое исследование влияния церебролизина на эффективность и переносимость последующей холинергической терапии у больных с болезнью Альцгеймера // Социальная и клиническая психиатрия. — 2000. — Т. 10. № 2. — С. 41-46 (в соавт.
С.И.Гавриловой, И.В.Колыхаловым, Г.А.Жариковым и др.).
20.3начимость жизненных событий для психического здороввя пожилых людей //XIII съезд психиатров России 10-13 октября 2000 г.. Москва: Материалы съезда. —М., 2000, — С. 157-158.
21. Социальные проблемы геронтологической психиатрии // ХШ съезд психиатров России 10-13 октября 2000 г., Москва: Материалы съезда. — М., 2000. — С. 155 (в соавт. с С.И.Гавриловой).
22.Клинико-генетические предикторы ответа на холинергическую и глутаматергаческую терапию при болезни Алъцгеймера // Психиатрия и психофармакотерапия. — 2001. — № 2. — С. 53-55 (в соавт. с Н.Д.Селезнёвой, С.И.Гавриловой, И.В.Колыхаловым и др.).
23. Опыт применения ремерона в геронтопсихиатрии//Психиатрия и психофармакотерапия. — 2001. — № 2. — С. 57-61 (в соавт. с Н.ММихайловой, И.В.Колыхаловым, Г.А.Жариковым).
24.Деменции альцгеймеровского типа: эпидемиология и факторы риска/УПсихиатрия и психофармакотерапия. — 2001. — Приложение № 2. — С. 7-9 (в соавт. с А.Л.Брацун).
25.Клиническая эффективность экселона при болезни Альцгеймера//Психиатрия и психофармакотерапия. — 2001. — Приложение № 2. — С. 10-12 (в соавт. с И.В.Колыхаловым, Н.Д.Селезнёвой, Г.А.Жариковым, А.Л.Брацун, С.И.Гавриловой).
26.Социальные факторы и психические расстройства в пожилом и старческом возрасте//Руководство по социальной психиатрии/Под ред. Т.Б.Дмитриевой.
— М.: Медицина, 2001. — С. 136-161. (в соавт. с С.И.Гавриловой).
27.EEG Mapping in Dementia of the Alzheimer Type/YDementia. — 1992. — V. 3, № 1. — P. 44-46 (в соавт. с А.Ф.Изнаком, Н.В.Чаяновьш, С.И.Гавриловой и др.).
28. A community study of mental disorders in an elderly population of Moscow: a role of the life events//Conference on Aging, Depression and Dementia: Graz, Feb. 21-15.—1994. —S. 15.
29.Prevalence of Age-related Dementia in an Elderly Population of Moscow/yinternationa! Conference of Aging, Depression and Dementia/Eds. P.HoJmann, G.Wieselmann, H.G.Zapotoczky. — Wien, 1995, — P. 85-91 (в соавт. с С.И.Гавриловой, Н.М.Михайловой).
30.Tanakan in the treatment of cerebral insufficiency in the elderly/7! of the European College of European neuropsychopharmacology — 1995. — V.5, № 3. — P. 381. (в соавт. с М.А.Морозовой, Н.Д.Селезнёвой, И.В.ЬСодыхаловым).
31.Prevalence of Alzheimer"s disease in an elderly population of Moscow//Abstracts of the X World Congress of Psychiatry, Madrid, August 23-28, 1996. — Madrid, 1996. — Vol.2. — P. 206 (в соавт. с А.Л.Брацун).
32.Life events and mental health of the elderly//! European Psychiatry. — 1997. — V.12, Suppl.2. — P.201.
33.Prevalence of mental disorders in the elderly population of Moscow//! European Psychiatry. — 1997,— V.12, Suppl.2. — P. 193 (в соавт. с С.И.Гавриловой).
34. Social and Economic Depression and Depressive Disorders in the Elderly//"! of European Neuropsychopharmacology. — 1999. — V.9, Suppl.5. — P. 242-243.
35.Alzheimer"s Disease Prevalence in an Elderly Moscow Population//Alzheimer Europe Xl-th Conference: Book of Abstract. — 2001. — P. 85 (в соавт. с Г.А.Жариковым, С.И.Гавриловой).