Влияние факторов, определяющих тот или иной возрастной период, на клинику очень многих заболеваний (в том числе и психических) известно давно. Однако лишь в последние годы в связи с достижениями не только клинической медицины, но и таких дисциплин, как биология, психология, микросоциология и др., ранее лишь эмпирически отмечаемые факты получили более конкретное объяснение, приобрели более адекватное толкование.

Естественно, что какой-то определенный период жизни человека накладывает отпечаток на весь характер болезни в целом. Тщательное изучение возрастных влияний на формирование начальных проявлений и дальнейшую динамику болезни составляет важнейшую задачу медицины вообще и психиатрии в частности.

Вместе с тем в настоящее время актуальное значение имеет и изучение влияний возрастного фактора в более локальном (но не менее важном) смысле — определении его роли в развитии того или иного клинического симптомокомплекса, в механизмах так называемого синдромогенеза. Известно, в частности, что для пресенильного периода весьма характерны такие патологические расстройства, как синдром Котара или бред ущерба, а бредовые идеи ревности или любовный (эротический) бред возникают предпочтительно у лиц среднего возраста.

В ряду патологических явлений, характерных преимущественно для подросткового и юношеского периодов жизни, в числе первых надо, вероятно, назвать болезненные переживания, касающиеся своей внешности, ибо данная патология наиболее тесно, интимно связана с особенностями именно этого возраста.

Очень большое внимание к своим внешним данным, так же как и к мнению о них окружающих,— одно из важнейших свойств подросткового и юношеского периодов.

Влияние возрастных моментов (мощная перестройка эндокринно-вегетативной системы, появление новых, ранее не испытанных соматических ощущений, характерные для данного возрастного отрезка особенности интеллектуального развития, выражающиеся в формировании понятийного мышления, изменении способа переработки информации, обусловливающие переход на иной уровень самосознания) делает указанный возрастной период чрезвычайно сложным и ответственным.

Кроме того, именно в этот период (после 12—13 лет) происходит, по данным многих авторов, переход от сознания индивидуального к сознанию общественному, что помогает по-новому, на более высоком уровне воспринимать и перерабатывать получаемую информацию, касающуюся, в частности, определения своего места в обществе, самооценки, трактовки своих внешних данных и пр.

Основоположник эволюционной теории Чарльз Дарвин впервые наглядно показал, что внимание к своей наружности и главным образом к лицу, имеющее наиболее важное значение в молодом возрасте, является фактом, эволюционно обусловленным, тесно связанным с особенностями филогенетического развития.

В своем труде «О выражении ощущений у человека и животных» при объяснении природы таких явлений, как стыд, застенчивость, скромность и покраснение, Чарльз Дарвин писал; «… люди в течение бесчисленных поколений обращали частое и серьезное внимание на свою наружность и в особенности на лицо», подчеркивая в то же время, что эти особенности значительно сильнее выражены у молодых. Кроме того, Ч. Дарвин. указывал и на чрезвычайное значение в оценке собственной внешности мнения о ней других людей: «… мысль о том, что думают о нас другие, вызывает краску на нашем лице».

П. Б. Ганнушкин, отмечая, что «жизнь есть постоянное развитие» и что «преобразование личности происходит большей частью не только путем равномерной эволюции, но и как следствие ряда сдвигов, прерывающих от времени до времени спокойное и медленное ее развитие», указывал, что эти сдвиги прежде всего соответствуют тем возрастным периодам, которые характеризуются значительными изменениями функций эндокринных желез,— так называемым возрастным кризисам; наиболее важными из них являются период полового созревания и климактерический период. Давая характеристику периода полового созревания, П. Б. Ганнушкин писал: «… сдвиг в моторике делает подростка неуклюжим и создает у него одновременно ощущение растущей силы и чувства острого недовольства собой».

Свойственное подростковому и юношескому возрасту внимание к своей внешности, чувство недовольства собственной наружностью очень ярко описаны Л. Н. Толстым во второй и третьей книгах его автобиографической трилогии («Отрочество» и «Юность»). В частности, свое состояние в пору отрочества Л. Н. Толстой описывает следующим образом: «Я был стыдлив от природы, но стыдливость моя еще увеличивалась убеждением в моей уродливости. А я убежден, что ничто не имеет такого разительного влияния на направление человека, как наружность его, и не только самая наружность, сколько убеждение в привлекательности или непривлекательности ее».

Надо сказать, что недовольство своей внешностью, теми или иными чертами лица или фигуры — явление, довольно частое среди психически здоровых лиц подросткового и юношеского возраста, наблюдающееся иногда эпизодически, иногда более или менее перманентно в течение всего отмеченного периода. Но у здоровых людей эти мысли не занимают доминирующего положения в иерархии ценностей и не определяют все их поведение, весь их жизненный уклад. В других же случаях убежденность в наличии какого-то физического недостатка может носить характер патологии, нередко очень тяжелой. Такие случаи свойственны преимущественно подростковому и юношескому возрасту (возникновение указанной патологии не исключено и в любые другие периоды жизни: препубертатном, молодом, среднем и позднем возрасте).

Патология в виде болезненных мыслей о каком-то мнимом или действительно имеющемся, но чрезвычайно переоцениваемом физическом недостатке довольно часто, особенно на ранних стадиях заболевания, вызывает большие диагностические затруднения главным образом ввиду внешней схожести ее (подобно, например, уже упоминавшимся бредовым идеям ревности или любовному бреду) с обычными, психологически понятными способами реагирования и поведения.

Патология эта под названием «дисморфофобия» впервые была описана в конце XIX века итальянским психиатром Е. Morselli как навязчивая идея о телесной деформации, как «страх быть измененным» (от лат. dis — приставка, означающая отделение, отрицание, нарушение; греч. morphe — форма и греч. phobos страх; в психиатрии— навязчивое состояние страха).

Страдающие фобиями, как известно, относятся к ним обычно (исключая острые приступы) критически, но не могут с ними справиться, ибо это—«интенсивный и непреодолимый страх, охватывающий больного, несмотря на понимание его бессмысленности и попытки с ним справиться». Однако в очень многих исследованиях, посвященных (после работ Е. Morselli) болезненной оценке своей внешности, описывалась патология, весьма отличающаяся от фобий в собственном смысле этого понятия. Именно поэтому, вероятно, могли появиться такие несовместимые по своей сути термины, как «бредовая дисморфофобия», «сверхценная дисморфофобия», «дисморфофобический бред», «дисморфофобическая идея бредового характера» и т. д.

От несоответствия термина «дисморфофобия» наблюдаемым клиническим фактам возникли такие определения этого понятия, как «паранойя уродства» [Ротштейн Г. А., 1961], «психоз безобразной внешности»—«La psychose de laideur» [Koupernik С., 1962], «бредовые идеи безобразия, асимметричности и деформации тела» [Parazzoli Sel-vini, 1965], «комплекс безобразной внешности»—«complex de laideur» [Schlochter M., 1971], «дисморфическая тревога» — «1angoisse de dysmorphie» [Peruchon M., Destru-haut J., Leger J. M., 1981] и т. д.

Предлагается также [Bishop E. R, 1980] вместо термина «дисморфофобия» применять такое определение, как «бред дисморфоза», а в отношении больных с идеями испускания неприятных запахов—«бред бромоза» (вместо применяемых иногда в таких случаях терминов «аутодисосмофобия» или «бромидрозифобия»). Характеризуя состояние больных с идеями физического уродства, ряд авторов прибегает и к различным поэтическим сравнениям, таким, например, как «синдром Квазимодо», «синдром Сирано де Бержерака», «синдром Терсита», «синдром Ван-Гога» и т. д. Считая основой дисморфофобии (Mifigestaltfurcht— боязнь безобразия) страх показаться «неприятным» при наличии сверхценной идеи об изменении внешности, Н. Dietrich (1962) пишет: «В художественной литературе подобные фобии часто описываются у горбатых, уродов, карликов, известный пример тому — «Сирано де Бержерак» Э. Ростана».

Весьма разноречива и трактовка механизмов возникновения болезненных мыслей о воображаемом или чрезвычайно переоцениваемом физическом уродстве. Среди западноевропейских и особенно американских психиатров довольно широкое распространение имеют психоаналитические объяснения происхождения этой патологии. Так, проводя феноменологическую интерпретацию данного синдрома, В. Finkelstein (1963) объясняет ее как результат подсознательных конфликтов, вызывающих «развитие панического состояния дисморфофобии, когда отдельные комплексы в условиях напряжения фактических жизненных конфликтов прорывают «барьер защиты» «Эго» в форме подсознательного вопля о виновности и призыва к помощи». Этот же автор говорит о дисморфофобии как о вторичном нарциссизме с сильно выраженным супер-Эго. Пишется об «амбисексуальности либидо» в пубертатном возрасте [Tomkiewicz S., Finder J., 1967, 1971], о том, что дисморфофобия —«область подсознательного» [Corbel-la Т., Rossi L., 1967), что она является «подсознательной установкой на наказание» [Hay G. G., Heather В. В., 1973], о том, что дисморфофобия — одно из проявлений «комплекса кастрации» [Liberman P., 1974] и т. д.

В статье Franco Basaglia «Тело, взгляд и спокойствие» (1965) идеи физического недостатка трактуются с позиций экзистенциального анализа, предлагаемого в качестве единственного метода изучения. Рекомендуется, в частности, «интуитивное исследование», а «натуралистическое изучение» определяется как «безвыходное».

Отмечается также тенденция объяснять происхождение дисморфофобии с позиций психодинамической теории [Palazzoli, Selvini, 1965, 1967], а также на основе антропофеноменологической экзистенциальной концепции [No-to-Campanella F., Zuccoli E, 1968; Giannini G. C., Giannini A., 1975].

Однако для большинства работ, посвященных дисморфофобии, характерен клинический метод исследования, хотя при этом даются самые различные трактовки как феноменологической сущности патологической убежденности в наличии физического недостатка, так и ее нозологической принадлежности.

Особое внимание к этой патологии, впервые описанной, как уже отмечалось, почти столетие назад, объясняется как сложностью ранней диагностики, так и феноменологической и нозологической неоднородностью ее. Все больший интерес, проявляемый в последнее время к рассматриваемой патологии, связан с рядом причин и прежде всего с развитием возрастной психиатрии, в том числе подростковой. «Подростковая психиатрия — это раздел психиатрической науки, изучающей особенности проявления, течения, причин и механизмов развития психических нарушений (как при психических заболеваниях, так и при непсихических расстройствах) в период полового созревания, а также особенности их лечения и предупреждения в данном возрасте и научные основы организации психиатрической помощи подросткам»,— так характеризует эту область науки А. Е. Личко — автор первой специальной монографии на эту тему в нашей стране, предложивший систематическое изложение курса подростковой психиатрии».

Немаловажное влияние на повышение интереса к патологии, касающейся болезненной оценки своей внешности, оказало и развитие такого раздела медицинской науки, как суицидология, ибо стойкая, не поддающаяся критике патологическая убежденность в наличии какого-то физического дефекта весьма нередко, особенно на самых ранних, а поэтому часто не распознанных этапах болезни, сопровождается выраженными суицидальными тенденциями и попытками.

Внимание к вопросам патологии, касающейся оценки своей внешности, наиболее ранней ее диагностики и выработки соответствующей тактики по отношению к этим больным связано с развитием еще одной науки, казалось бы, весьма далекой от психиатрии — совершенствованием пластической хирургии. Именно к этим специалистам прежде всего обращаются больные, требуя сделать им необходимую, по их мнению, косметическую операцию: «укоротить нос», «исправить губы», «сделать приемлемыми уши» и т. д.

Интерес к рассматриваемой проблеме усилился и в связи с таким до конца еще не изученным феноменом, как акселерация физического развития. Например, у подростков-акселератов женского пола с ускоренным половым созреванием значительно чаще возникают идеи физического недостатка [Лебединская К.С., Ротинян Н. С., Немировская С. В., 1970], чем у подростков с нормальным развитием [Сосюкало О. Д., Большаков А. Г., Кашникова А. А., 1978]. У подростков мужского пола, напротив, благоприятным фоном для возникновения дисморфофобии или дисморфомании часто является ретардация с задержанным или недостаточным сексуальным развитием [Личко А. Е., 1979].

Изучение синдромологической структуры и нозологической принадлежности рассматриваемой патологии представляется чрезвычайно важным прежде всего потому, что нарушения этого рода нередко являются содержанием самых ранних, инициальных проявлений психических заболеваний, долгое время протекающих скрыто и незаметно для окружающих, в то время как речь уже идет о несомненно болезненном состоянии со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Теоретическое и практическое значение имеет и выяснение связи болезненной убежденности в физическом недостатке с клиникой другого, очень сложного и во многом также неясного страдания — нервной (синоним — психической) анорексии.

Помимо возможности выработки диагностических и прогностических критериев, необходимость тщательного изучения больных с описываемыми расстройствами диктуется и требованиями непосредственной клинической практики: поисками наиболее адекватных терапевтических воздействий на больных с этим трудно поддающимся лечению видом патологии.

Наше многолетнее динамическое изучение (собственное непрерывное наблюдение до 26 лет) больных с патологическими мыслями о том или ином физическом недостатке показало, во-первых, что пациентами врачей (и не только психиатров) преимущественно являются лица не с навязчивыми, а сверхценными или бредовыми идеями, и, во-вторых, что эта патология чаще всего представлена не одним симптомом, а характерным синдромом. Изучение этих больных проводилось в условиях разнопрофильных отделений психиатрической клиники, психоневрологическом Диспансере и в Московском научно-исследовательском институте косметологии МЗ РСФСР (до 1966 г. называвшемся Институтом врачебной косметики), куда эти пациенты очень часто обращаются в первую очередь.

Обобщая литературные данные и свои многолетние наблюдения, мы наряду с уже давно известным термином «дисморфофобия» предложили и такое определение, как «дисморфомания», подробное обоснование чему будет приведено в тексте монографии.

Для более четкого разграничения дисморфофобии и дисморфомании приводим краткое определение того и другого термина.

Дисморфофобия — навязчивый страх невротического характера (т. е. протекающий на непсихотическом уровне с отсутствием грубых изменений психической деятельности), связанный с якобы имеющимся тем или иным физическим недостатком.

Больные с собственно дисморфофобией наблюдались нами главным образом в условиях диспансера и частично — в Московском научно-исследовательском институте косметологии МЗ РСФСР. Весьма вероятно, что значительное число больных, страдающих навязчивыми мыслями по поводу якобы «неправильного» строения той или иной части тела (не говоря уже о людях, просто недовольных своей внешностью), никогда к врачам не обращаются.

Иное дело — больные с дисморфоманией, требующие самого серьезного внимания не только психиатров, но и врачей многих других специальностей (педиатров, хирургов, дерматологов, эндокринологов, терапевтов и т. д.).

Дисморфомания — болезненная (психотического свойства, чаще всего в виде сверхценной идеи или бреда) убежденность в наличии какого-либо воображаемого или чрезвычайно переоцениваемого физического недостатка, наиболее часто касающаяся видимых частей тела (формы или величины носа, ушей, зубов, размеров рук, ног, туловища и т. д.).

Дисморфомания может лежать в основе такого заболевания пубертатного и юношеского возраста, как нервная анорексия.

К дисморфоманическим расстройствам относится и патологическая убежденность в распространении неприятных запахов (кишечных газов, мочи, спермы, пота, запаха изо рта). Дисморфомания — психопатологический феномен, как правило, очень стойкий и не поддающийся коррекции. Обычно дисморфомания сопровождается подавленным настроением, тщательной маскировкой своих переживаний и выраженным стремлением к исправлению мнимого дефекта любым путем. Характерна для больных с дисморфоманией также весьма твердая уверенность, что их «дефект» очень неприятен всем окружающим.

Отсутствие соответствующих обобщающих монографических исследований, характеризующих дисморфоманию в различных ее вариантах, побудило нас взяться за описание этого вида патологии, особенно типичной для возрастного периода от 13 до 20 лет.